Айсен отложила свитки и прикрыла глаза. В голове формировалась картина происходящего в катакомбах под Барбаком. Необычные мутанты, разрастающиеся под влиянием демонической энергии, мутанты айлаки с щупальцами, ящеры. Это не просто поход в катакомбы, это рейд. Барас, пусть и не разбирался в демонологии, совершенно верно ощутил опасность. Удовлетворенная полученными знаниями, Айсен покинула архивы. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки оранжевого и багряного. У входа в гильдию её ждал петушиный ящер. Радостно помахав ему, Айсен опустилась в седло. Приятно после кресла посидеть в седле. Он издал короткий клекот, приветствуя свою хозяйку. Айсен ловко вскочила на спину петушиного ящера, и тот, послушно откликнувшись на ее легкое прикосновение, побежал по узким улочкам города. Ветер свистел в ушах, а яркие огни витрин и домов проносились мимо. Ночью можно было перемещаться бегом.
— Как думаешь, — начала Айсен, поглаживая оперение ящера, — эти веланканты действительно такие страшные, какими их описывают?
Динозавр издал недовольное ворчание, соглашаясь с ее словами.
— Противные, это точно. Но не страшные.
— Барас говорит, они как сшитые чудовища, расползающиеся и вонючие. Мне вот интересно, откуда у них такие мутации? — продолжала Айсен, размышляя вслух. — Говорят, что это всё демоническая энергия, но может ли она так сильно менять живое существо?
Петушиный ящер щелкнул клювом.
— Все может меняться. Кто инициатор. Думается мне, глава четвертого клана изменяет мутонтов.
— Точно, — согласилась Айсен, — ведь змеи тоже используют энергию страданий, но они не мутируют так, как веланканты. Они скорее становятся сильнее и быстрее, но сохраняют свою форму. А мутанты… они искажены, как будто слишком много вырастили себе конечностей.
Айсен вспомнила слова Айрен о том, что темные эльфы могут пользоваться энергией страданий.
— Может быть, — продолжила Айсен, — дело в самом организме? Может быть, веланканты более восприимчивы к демонической энергии, чем змеи? Или они просто не способны ее контролировать, в отличии от змей? — Айсен задумалась. — Или же это не только демоническая энергия, а какая-то другая темная сила, которая действует по-другому на разные существа?
Петушиный ящер тем временем выбежал на широкую дорогу, ведущую к окраинам города. Он заметно увеличил скорость, и Айсен пришлось крепче ухватиться за его перья.
— Если они такие сильные и их так много, — продолжила размышлять Айсен, — то как мы их вообще победим? Барас сказал, что они буквально кишат в этих катакомбах, а еще эти велигонты и узигонты..
— Штурмовые ангелоиды справятся. Одна Австрия чего стоит.
— Ты прав, — улыбнулась Айсен. — Вместе мы справимся. Я же темный эльф, и у меня есть меч из срединного мира. А еще мама рядом, и даже Барас. Но нужно быть готовыми ко всему. Пистолет лучшее решение, если ты понимаешь о чем я.
Они замолчали, погрузившись в свои мысли. Ящер, тем временем, уже подбегал к их особняку, расположенному на окраине города, где их ждали Лиза, Хлоя и Лиза Вторая.
Ночь опустилась на город, пьяницы орали. Бесы сегодня выкрутили на максимум излучатели. Но Айсен, измотанная изучением архивов и переживаниями, крепко спала в своей комнате. Но сон ее не был спокойным. Он был полон странных образов и беспокойных видений.
Вдруг она оказалась в каком-то странном месте. Это была лаборатория, наполненная непонятными приборами, светящимися колбами и гудящими механизмами. Все было словно окутано туманом, а в воздухе витал запах озона и чего-то странного, химического. В центре лаборатории стоял сатир Никодим, но не тот спокойный и методичный мастер, которого она знала. Этот Никодим был похож на стареющего сумасшедшего, с всклокоченными волосами, безумным блеском в глазах и нервными движениями. Он был одет в грязный халат, на котором местами виднелись пятна непонятных веществ, а руки его были измазаны какой-то темной субстанцией.
— А, здравствуй, моя дорогая Айсен! — проскрипел Никодим, его голос звучал хрипло и немного весело. — Я так рад, что ты ко мне заглянула. Хотя, конечно, я тебя и не звал… это лишь… сон. Но разве это имеет значение? Я обещал помогать тебе.
Айсен попыталась осмотреться, но лаборатория словно плыла вокруг нее. Она не могла пошевелиться, не могла вымолвить ни слова.
— Ты ведь поняла, да? — продолжал Никодим, наступая на нее. Его глаза выражали интерес. — Про главу четвёртого клана… Про то, что эти мутанты на самом деле веланканты… Верно? Верно, девочка Ты так хорошо учишься. Это у тебя от..
Никодим сделал несколько шагов назад, приблизившись к одному из своих приборов, — он напоминал странную клетку, в которой что-то шевелилось и издавало тихие стоны.
— Они ведь не демоны, правда? Просто… изменённые… — Никодим скривился, словно от отвращения, — их структура так не совершенна. Демоническая энергия меняет их, но не делает их сильнее, она лишь искажает, ломает. — Он на секунду задумался, — Ну… это не совсем так. Но ты ведь поняла мою мысль? — он пронзил Айсен взглядом. — А глава… ах, глава! Он совсем другой! Он управляет ими… подталкивает. Они не просто мутанты, они его слуги! Тот самый мужчина с рогами! Это он. Помнишь, ты спрашивала, не я ли глава теней? Нет. Это глава четвертого клана. Он хочет задушить весь мир руками. и мои исследования… мы пришли к одному и тому же выводу, девочка моя! — Никодим тихо захохотал, и его смех эхом отдавался в лаборатории. — Но разве может быть иначе, когда у нас одна кровь? — Никодим вдруг остановился и опустил голову. — Ты, как и я, особенная.
Никодим подошел к Айсен, его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее.
— Никогда не забывай, что ты — часть эксперимента, — прошептал он и отвернулся, как будто потерял интерес. — Ну, сон заканчивается. Надеюсь, мы скоро увидимся. Наяву.
Лаборатория начала расплываться, голоса приборов затихли, и Никодим исчез. Айсен проснулась в холодном поту, сердце ее колотилось в груди, словно птица в клетке. Этот сон был слишком реальным, слишком пугающим. Она поняла, что Никодим не просто так приходил к ней во снах, что он следит за ней, за ее мыслями и за ее прогрессом. И что грядущая битва будет гораздо сложнее, чем она предполагала.
Айсен резко села в постели, пытаясь отдышаться. Кольцо на пальце тускнело. Комната, окутанная предрассветной дымкой, казалась такой обычной и безопасной после того безумного сна. Но образ Никодима, стареющего и безумного, все еще стоял перед ее глазами. Она встала с кровати, подошла к окну и вгляделась в медленно светлеющее небо. Город просыпался, где-то вдалеке залаяла собака, запел петух. Этот привычный мир казался таким далеким от той лаборатории, полной странных приборов и безумных речей. Но вопрос, который вертелся в голове, не отпускал: был ли этот Никодим реален? Мог ли он проникать в ее сны, наблюдать за ней, как он и говорил? И что он имел ввиду, говоря о том, что они “одной крови”? Она его дочь? Несомненно. Биологически.
Она вспомнила разговор с матерью о ее уникальности, о том, что она не совсем обычный темный эльф. И слова Никодима о том, что она часть эксперимента… Это все складывалось в пугающую картину. Айсен оделась, стараясь успокоить дрожь в теле. Она понимала, что не может просто проигнорировать этот сон. Слишком многое в нем звучало правдоподобно, слишком многое откликалось в ее собственной душе.
Она решительно вышла из комнаты и направилась к покоям матери через катакомбы. Айрен уже не спала и сидела за столом, рассматривая карту катакомб, которую, по-видимому, принес Барас. Орк, в свою очередь, удобно расположился на мягком кресле и читал какую-то потрепанную книгу, время от времени похрюкивая от смеха.
— Мама, — обратилась Айсен к Айрен, — мне нужно с тобой поговорить.
Айрен подняла взгляд от карты и посмотрела на дочь с легкой тревогой.
— Что-то случилось, Айсен? Ты выглядишь бледной.
— Мне приснился Никодим, — произнесла Айсен, и тут же заметила, как лицо Айрен помрачнело. Барас перестал смеяться и оторвался от книги.
