И тогда нужно подумать, что именно мы можем противопоставить. Наша армия сейчас состоит из чуть более четырех сотен тысяч солдат и офицеров. Немало в цифре, недостаточно относительно территории. Эти войска пока что «размазаны» на большой территории. Да, уже подписан указ о наборе ста тысяч рекрутов, у нас есть резерв в виде посаженных на землю бывших солдат. И вот этого, как я рассчитываю нам должно хватать, в чем поможет новое оружие.
И в этом отношении не так все радужно, но и есть поводы для гордости. Чтобы гордиться достаточно понимать, что наше Отечество первым стало производить казназарядное оружие, немного, но есть даже и оружие под унитарный патрон.
Вместе с тем, в лучшем случае, можно вооружить казназарядными ружьями, известными в иной реальности, как винтовки Хола, а в этом времени «Нижегородкой» до четырех дивизий. Винтовками на унитарном патроне могу оснастить, и уже начал это делать, до двух полков. И тут дело даже не в винтовках, а в изготовлении патронов к ним. Пока что получилось накопить запас, но производственные мощности патронного производства медленно, и все же, прирастают.
— Как вы думаете, Михаил Михайлович, отчего турки всё никак не начнут? — меняя тему разговора, спрашивал Аракчеев.
— Ау них началась игра. Турки ждут, когда начнёт Наполеон, он же ждёт, когда начнут турки. Причём, ни те, ни другие к войне, по сути-то, и не готовы, — выразил я своё мнение.
На самом деле, в Турции сейчас происходят очень интересные события. У них ни с того, ни с сего взрываются склады с порохом, воспламеняются магазины с продовольствием. В современных условиях расхлябанности караульной службы, особенно в Османской империи, произвести ряд диверсий не составило никакого труда. Мои ребята готовились к наиболее серьезному сопротивлению и организации охраны. Вместе с тем, сейчас придётся большинство групп из Болгарии и Валахии уже уводить. Турки столь озлоблены, что могут простого болгарина пристрелить на месте, не спрашивая даже, как того зовут.
Так что действия диверсантов имеют ещё такой положительный эффект, когда складываются основы для поднятия балканских народов на войну против Османской империи. Плохо то, что диверсантам приходится отрабатывать без какой-либо поддержки местного населения. Просто, если те же самые сербы или болгары узнают, из-за кого именно расстреливают их соплеменников турки, вряд ли они обрадуются подобным русским «подаркам».
— И всё же я считаю, что Турция уже со дня на день начнёт военные действия, — сказал Аракчеев, а я с ним был полностью согласен.
— Нам есть с чем встречать турку, — сказал я, будучи уверенным в том, что первый этап русско-турецкой войны нами проигран не будет.
— Впервые нам придётся в обоих войнах сражаться от обороны. Государство этого может и не потерпеть. Ему нужны будут Победы, — резонно заметил Аракчеев. — Но разоренному помещику мы не докажем свою правоту.
Я лишь пожал плечами. Прекрасно понимаю, как будет негодовать Павел Петрович, когда мы будем не только отступать от французов, но ещё и не начнём наступление на турок. Уж кого-кого привыкли русские бить, так это турку.
А здесь лишь война со стороны России от обороны. Однако, важнее всего нам просто не проиграть на первом этапе войны. И войну с Турцией нужно будет всячески затягивать, чтобы не получилось так, что мы с ними заключим договор, чего-то, пусть и незначительного, но лишимся, а когда разобьём Наполеона, начинать самим войну будет уже считаться агрессией. Так будет нанесен удар по политическому имиджу России, якобы она не соблюдает никакие договорённости.
— У нас экономика сильнее, у нас налажено производство новейшего оружия, нам выгодно воевать в долгую, а вот нашим противникам так поступать абсолютно нельзя, — я улыбнулся и дважды дернул за веревочку. — Мы уже давно собирались перекусить. Так, может быть, сделаем это?
Карета остановилась, и мы с министром вышли на свежий воздух. Хотя не сказать, что в карете этот воздух был сильно спёртым. Всё же возможность открыть окошко давала прилив свежего воздуха и внутрь кареты. Вот только пыль не стоит столбом, от впереди едущих стрелков.
— Офицерский паёк? — догадался Алексей Андреевич, чем именно я собираюсь его угощать.
— Он самый. Полагаю, чином до полковника подобный паёк пойдёт, — сказал я и сделал знак Карпу, чей особый отряд меня сопровождал в Надеждово.
Уже через пару минут началось священнодействие подготовки к употреблению пищи. Моментально разгорелось пламя под казачьим котелком номер два, образца 1799 года. Не составило особого труда смастерить небольшой примус, именно компактный, чтобы не отягощал солдатскую ношу. Пускай на нём чуть хуже подогревать, уж тем более готовить еду, чем на нормальном примусе, между тем, радует, что это вообще становится возможным в подобной ситуации. По крайней мере, вскипятить в железной кружке чай или какие-то травы вполне возможно.
И вот в кипящую воду уже засыпан сублимат горохового супа с копчёностями, распакованы от бумажной упаковки галеты. Готовится второе блюдо. Макароны с красным соусом. Вполне нормальный обед, если ещё учитывать, что положен кусочек пармезана и есть вяленое мясо. И всё это умещается в буквально небольшую тряпичную сумочку на завязках. Правда, первоначально, эта сумочка зашита, её нужно разорвать. Это хоть какая-то защита от тех интендантов, которые захотят подобный паёк «пощипать», например, на кусочек пармезана.
А еще в каждой из таких сумочек неизменно банка тушенки и банка сгущенного с сахаром молока, плитка шоколада и печенье. Так что ИРП вполне прокормит день даже самого привередливого к еде человека.
— И всё же я против подобных массовых покупок, как вы их называете «пайков». Это для армии достаточно накладно, — Алексей Андреевич усмехнулся. — Если вы меня ими кормите только для того, чтобы была государственная закупка, то я прекрасно осведомлён о том, что вы предлагаете.
Я также рассмеялся. Действительно, выходило так, будто я почти всю дорогу, кроме тех городов, где мы останавливались и уже питались в ресторанах, рекламирую солдатские пайки. На самом деле не было еще такое масштабного производства, чтобы снабжать ИРП даже существенную часть армии. Достаточно того, что мои производства поставляют пайки пластунским полкам: Смоленскому, Киевскому, Луганскому.
Да, на основе моих стрелков я добился того, чтобы были организованы сразу три полка, названные «пластунскими». Предлагается, что они будут выполнять разведывательные задачи, партизанить на занятой врагом территории, и много еще чего, кроме как находится в рядах войск, ведущих массовое сражение.
В Смоленске я лично принимал экзамен у таких пластунов. Не скажу, что Смоленский Казаче-пластунский полк отлично подготовлен, между тем, ему всё равно ещё необходимо приобретать боевой опыт, а инструкторов, которые направлялись из Новгорода, Петербурга, Надеждово во всех полках хватает.
И это не значит, что школы стрелков сворачиваются. Это было бы глупым решением. Тут же и база для тренировок, казармы, налаженная система снабжения и питания. Так что я оставлю три стрелковых школы, может только в будущем преобразую их в школы подготовки скорее разведчиков глубоко в тылу.
Перекусив, мы спешно отправились дальше. До родного гнездышка оставалось уже недалеко. Специально обошли Харьков, не заезжали в Киев, или Екатеринослав. Просто каждый такой заезд — это бал, куча приемов, светские беседы и всякое прочее. Так что в городах мы даже останавливались инкогнито, благо, что не сильно много охраны имели, всего-то три десятка.
— А вот и ваше пресловутое Надеждово? — спросил Аракчеев, когда мы въезжали в моё поместье.
— Оно и есть, — ответил я.
Я не собирался хвалиться перед Аракчеевым своим мнением. Хотя и следовало бы показать, как именно у меня все организовано. У него ведь так же есть своё мнение в Груздево, о котором ходят и разные слухи, но неизменно все отмечают, что в Груздево отменный порядок, сытые накормленные крестьяне, а само поместье приносит хороший доход военному министру.
