* * *
— Как видишь? — спросил Первый.
— Вижу хорошо, расстояние определяю в чуть более одной тысячи ста метров, — сказал Третий.
Первый, командир специальной диверсионной группы стрелков, посмотрел в бинокль и согласился с тем, что расстояние действительно чуть больше километра. И это плохо. Поразить цель на таком расстоянии сложно даже для уверенного стрелка. Но… У него в группе лучшие из лучших.
Диверсионная группа давно уже располагалась в районе Дуная. Две недели назад они перешли линию предполагаемого фронта, когда ещё только начали выдвигаться турецкие войска к границе с Молдавией и Российской империей. Задачей у диверсантов была одна — убить султана. Оставался риск, что аналитики плохо рассчитали место прибытия Селима в Измаил. Но, пусть и с опозданием на день, когда диверсантами уже были распакованы последние офицерские пайки, султан появился под Измаилом.
Группа была подобрана таким образом, чтобы никто из её участников даже не знал имён своих сослуживцев. Именно поэтому у них были номерные позывные. Мало того, сам Первый своего имени и не знал. Он попал в петербуржскую школу стрелков, когда ему было четырнадцать лет, и он уже более десяти лет бродяжничал и воровал в столице Российской империи, а также, когда стал чуть постарше, начал промышлять и на дорогах.
Когда парня схватили уланы при одном неудачном деле, то нашлись те, кто выкупил Мартынку, именно такое имя получил Первый некогда. После он на протяжении двух лет учился в школе стрелков, стажировался в казачьем полку. Это первое столь серьёзное дело Первого, да он никогда и не слышал, чтобы убивали самих правителей, потому и не было еще профессионалов-ликвидаторов первых лиц государств. Вот сейчас такие профессионалы и рождаются. Возможно, раньше убить султана было сделать намного сложнее, так как не было новейших винтовок под унитарный патрон с оптическим прицелом. Сейчас такое оружие есть.
— Очень далеко, — сам себе пробормотал под нос Первый.
Его группа, в которой было три лучших стрелка, специально «заточенных» на работу с оптическими прицелами, на полигонах била мишени на расстоянии более тысячи метров. Но это полигон. Сейчас же многие факторы могут играть не в пользу профессионализма стрелков. Где-то нервы могут шалить, или же на Дунае, а группа находилась на противоположном берегу от султана, поднялся небольшой ветерок, который также нужно учитывать при стрельбе. И, пусть винтовки пристрелены очень хорошо, каждый стрелок знает своё оружие от и до, работая им уже более четырех месяцев, не жалея патронов, всё равно подобный выстрел сродни если не чуду, то близко к этому.
Первый подошёл ещё одному стрелку, который находился в пятидесяти метрах от Третьего.
— Готовность? — спросил Первый.
— Держу уверенно! — решительно ответил Второй.
— На три! — прокричал Первый. — Один, два, три! Выстрел!
Три винтовки пустили в полет конусные пули. Группа сразу же стала готовиться к заранее подготовленному отходу.
— Есть два попадания! — прокричал наблюдатель. — Двести!
Это означало, что наблюдатель уверен в том, что цель поражена. Ну так не живут люди, когда голова частью разлетелась на куски, да еще одна пуля попала в легкое.
— Уходим! — прокричал Первый, когда раздались еще пять выстрелов.
Теперь стреляли уже все стрелки, кто не был задействован в подготовки ухода. Рядом с султаном хватало высокопоставленных военных, смерть которых привнесет еще больше дезорганизации османского войска.
Река хорошо огораживала отряд русских диверсантов от скопления вражеского войска, потому группа могла смело рассчитывать на то, что удастся уйти.
Глава 8
Глава 8
Одесса
1 июля 1800 года
Как бы мне не хотелось пообщаться с герцогом Энгиенским, но всё же мы с Аракчеевым посчитали, что самым важным является посетить расположение наших войск, что взяли оборону от турок по Днестру. Как было не заехать, если находились недалеко, когда пришли вести о начале войны с Османской империей.
Нельзя сказать, что мы доехали с ветерком за несколько дней до театра военных действий, всё же было принято решение дожидаться подхода калмыцких, казачьих отрядов и уже с ними отправиться к Одессе. Калмыки в этот раз выставляли большое количество воинов. Они несколько подзаработали еще на Итальянском походе, так что восемь тысяч калмыков будут участвовать в войне. И это еще не все. Сейчас готовится молодняк в более чем шесть тысяч воинов. Кстати, за мой счет. Но на калмыков, как и на других иррегуляров я возлагаю большие надежды в будущих воинах.
Было ещё желание дождаться сбора обоза, который должен формироавлся и отправлялся из Надеждово и Луганска, так же к Одессе. Но в таком случае мы прибыли бы к Днестру только через неделю. Но не место канцлера и даже военного министра на войне. Нам нужно было скоро отбывать в Петербург.
В Одессе нас встречали два высших командира, которым предстояло сдерживать атаки турок на первом этапе русско-турецкой войны. Это был командующий, фельдмаршал Александр Александрович Прозаровский, а так его начальник штаба Михаил Илларионович Кутузов.
— Господа, — обратился я к собравшимся. — Прошу вас, присаживайтесь!
На правах практически второго человека в империи, если не считать наследника Императорского престола, моего воспитанника, малолетнего Николая Павловича, я открывал Военный Совет. Собственно, это собрание и было спровоцировано нашим с Алексеем Андреевичем Аракчеевым приездом. Даже Кутузова отозвали с непосредственной линии соприкосновения с турками.
Для Александра Александровича Прозаровского, фельдмаршала и командира Днестровской армии, а также для его начальника штаба Михаила Илларионовича Кутузова наш приезд стал полной неожиданностью. В какой-то момент я даже посчитал посещение театра военных действий слишком опрометчивым решением. Не потому, что там могут пули свистеть над головой, а потому, что мы могли бы в какой-то мере даже парализовать всю боевую работу и деятельность штаба.
— Прежде всего, я прошу не относиться к нам с господином военным министром, как к особам, которым нужно некое излишнее внимание. Хотелось бы, господа, чувствовать себя не вредителями, останавливающими работу войск, а офицерами, которые могут чем-то помочь. Надеюсь, в этом, господин Аракчеев, вы со мной согласны? — продолжал я говорить на Военном Совете.
Аракчеев со мной был более, чем согласен. Именно он и говорил о том, что с нами носятся, как с писанными торбами. Между тем, офицеры, которые должны были выполнять свои обязанности, под разными предлогами ищут повода остаться при штабе «играть» своим лицом передо мной и военным министром. Возможно, таким образом хотят примелькаться, чтобы в дальнейшем получать чины или войти в дружеские отношения со мной или с Аракчеевым. Так в этом мире многое устроено, когда даже шапочное знакомство может сильно помочь карьере.
Но не для того мы прибыли в Одессу, где был штаб Днестровской армии. Так что я быстро обозначил свою позицию, что не намерен переносить условности императорского двора сюда, где нужно не думать а карьере, а выполнять боевые задачи. Паркетных расшаркиваний в армии, тем более на театре военных действий, быть не должно.
— Генерал-лейтенант Кутузов, всё ли понятно вам по штабной работе и планированию операции? — обратился я Михаилу Илларионовичу.
Кутузов встал, лихо щёлкнул каблуками и доложился, что всё ему понятно. Однако, подобный ответ меня не убедил, я попросил пересказать суть всего плана и пройтись по каждому из его пунктов. Такой подход выглядел, как недоверие к Кутузову, но я хотел быть уверенным, что, покидая Новороссию, все сложится нормально, и не придется экстренно собирать новые армии.
Признаться, у меня сложилось некоторое может и ошибочное отношение к Кутузову. Вопреки различным бравурным воспеванием гения Михаила Илларионовича Кутузова в будущем, что он будто бы отец победы над Наполеоном, я так не считал. Более того, был почти уверен, что Кутузов сильно медлительный и излишне осторожный полководец. Ведь после битвы под Малоярославцем, русская армия до самой Березины, не вступала в серьезные бои.
