Но у нас есть бездымный порох, у нас есть почти миллион патронов, более десяти тысяч казназарядных винтовок под унитарный патрон с бездымным порохом, револьверы… Много чего есть, кроме денег у меня. Я даже заморозил строительство железной дороги в Москву из-за того, что взял оттуда деньги. Игра ва-банк. Все, или ничего!
— Господа, а вы слышали, что султан Османской империи был убит? — после достаточно долгого обсуждения плана операции, Кутузов решил сменить тему.
Мы с Аракчеевым переглянулись. Я состроил удивлённое выражение лица, Алексей Андреевич никаких гримас не демонстрировал, но глазами показывал, сколь он удивлён. Он мало проявлял внешне эмоций, но я научился «читать» Аракчеева по его глазам.
— Известно, кто это сделал? — спросил я.
— Османы думают на сербских повстанцев, — развёл руками Александр Александрович, якобы он не особо верит в успешность действий сербских партизан.
Я сделал вид, что задумался, нужно же было как-то реагировать на информацию, которую я уже и так имел.
То, что группа ликвидации султана не была ни кем замечена, это, конечно же, хорошо. Однако, я думал о том, что несколько поспешил с ликвидацией Селима. Как раз-таки султана можно было бы убрать перед самым началом генерального сражения. В то время, когда войска будут концентрироваться на каком-то участке, накапливать силы, чтобы вступить в решительное противостояние.
Ведь целью ликвидации султана было не столько убийство достаточно миролюбивого Селима III, сколько кратковременная дезорганизация всего турецкого войска. И теперь перед началом генерального сражения уже должен был утвердиться у власти Мустафа IV, преемник Селима III, и это восхождение на престол как бы даже не в лучшую сторону играет для наших планов.
Между тем, Мустафа IV характеризуется тем, что он непримиримый борец с Российской империей. Понятно, что многие его высказывания — это лишь политические ходы, противопоставление себя нерешительному Селиму III. Однако в османском обществе, несмотря на то, что оно восточное, не особо цениться гибкость и изворотливость.
Когда османы проиграют хоть на каком участке военных действий, Мустафу IV не поддержат ни янычары, которых так и не удалось Селиму III извести, ни духовенство, которое на фоне османских поражений в русско-турецких войнах всё больше овладевает умами османо. Мустафе придется уступать, но ему этого точно не простят.
А мне необходимо, чтобы не смотря на войну с францией, русско-турецкая война не заканчивалась. Ещё одно отступление из Балкан я буду считать, собственным поражением, одной из самых больших своих неудач. В некоторой степени тактика выжженной земли вероятно во русско-французской войне — это следствие того, что мы будем вести войну одновременно и с османами. Иначе можно было бы насыщать войсками приграничные территории, выстраивать крепости в районе Бобруйска, Бреста, Гродно и встречать на этих линиях Наполеона.
* * *
Остров Гекчеада
3 июля 1800 года (интерлюдия)
Гавриил Кузьмич Галенкин смотрел в бинокль, который ему не так давно доставили в подарок. Командующего русского Средиземноморского флота наблюдал, как десантные команды споро, не встречая никакого сопротивления, высаживаются на остров Гекчеада.
Этот остров, словно бы замыкает пролив Дарданеллы, без того, чтобы взять Гекчеаду под контроль, сложно планировать прорыв в Черное море. Вот и было принято решение, почти что с ходу, в лучших традициях десантных операциях адмирала Ушакова, захватить остров и поставить тут уже русскую базу с батареями и гарнизоном.
Ожидалось, что тут русский флот на пути следования к проливам встретит хотя бы одну из двух флотилий османов, но лишь два вражеских корабля были замечены в Эгейском море. Один, фрегат, был взят абордажными командами, а вот большой галере удалось сбежать, ветер тогда не благоволили Голенкину, а обходной маневр он не успел завершить.
Ещё полгода тому назад вице-адмирал Галенкин, на данный момент исполняющий обязанности командующего Средиземноморским флотом Российской империи, получил тайное указание готовить флот, а также десантные и абордажные команды для будущих сражений с Турцией.
Гаврил Кузьмич, прекрасно осознавая, что это его шанс отличиться и хоть немного, но выглянуть из-за спины Фёдора Федоровича Ушакова, стал с большим усердием, используя все методические и практические наработки своего учителя, готовить флот к будущим большим сражениям.
На современном этапе Средиземноморский флот Российской империи представлял собой огромную силу. Голенкин привел к османским берегам тридцать два линейных корабля, девять фрегатов и еще порядка сорока вымпелов различного назначения. Дело в том, что после итальянских походов Суворова и действий уже ставшего легендарным русского флота под управлением Адмирала Ушакова, итальянские государства, прежде всего, Неаполитанское королевство, не стали требовать от России свои корабли назад.
С одной стороны, подобные подарки от неаполитанцев выглядели, как их плата за освобождение от французского гнета. С другой же стороны, после разорения французов, а также и некоторого участия в процессах ограбления Неаполя и других территорий королевства русскими, Неаполитанское королевство, да и Сардиния, иные итальянские государства, не были столь экономически сильными, чтобы содержать большие флота.
Потому последовали различного рода союзные договора, по которым именно русским надлежало обеспечивать морскую безопасность всех итальянских государств. И Голенкину пришлось оставлять серьезную эскадру у Мальты и Сицилии, чтобы не дать французам действовать безнаказанно. Однако, уже начались переговоры с англичанами, которые, если присоединятся к русскому флоту… именно так, а не наоборот… то французская Средиземноморская эскадра окажется способной только на комариные укусы и бегства после них.
Сами итальянские государства не препятствовало своим гражданам поступать на русскую службу. Мало того, неаполитанская верфь продолжала свою работу и раз в полгода, но выпускала два линейных корабля и два фрегата для пополнения русских средиземноморских эскадр, на Мальте верфи и ремонтные базы были полностью загружены заказами.
Благо, часть тех налогов, что брались с Триеста, Черногории, Дубровника, Ионических островов нынче подчинённых России, разрешалось тратить на оснащение, пополнение и обеспечение флота. Не так давно даже мальтийцев обязали платить налоги, а то раньше русский император только давал им деньги, тратя на Мальту немалые суммы.
Вот только и этого не хватало даже на оснащение флота, ну и содержание почти что десантной армии, численностью в шестнадцать тысяч морских пехотинцев. Налоги, которыми обкладывались территории Русской Средиземноморской губернии, составляли треть от всех трат, которые необходимо было осуществлять на поддержание флота. Так что из России также шли деньги.
Для того, чтобы обеспечить русский Средиземноморский флот кадрами пришлось даже несколько увеличивать довольствие офицеров, чтобы те же самые неаполитанские морские командиры после окончания войны в Италии не сбежали куда-либо. Англичане же, так же отстраивая свой флот, с большим удовольствием перенимали русские подходы в кадровой политике, нанимали всех морских офицеров. Так что налицо конкуренция, правда уже не противостояние.
Кроме того, на Мальте пришлось открыть навигационную школу, ещё одну, чтобы здесь можно было не только обучать будущих моряков, но и повышать квалификацию тех русских не только моряков, которые уже были на флоте, но могли быть повышены в чинах.
Из России пришло указание, что, если матрос показывает рвение в службе, при этом способен к обучению грамоте, усвоит все тем науки, которые необходимы мичману, то следует именно из русских взращивать офицерские кадры. И даже установили квоты на таких вот «мичманов из мужиков». Так что приходится почти каждого матроса просматривать чуть ли не с лупой, не годится ли он в офицеры.
