Проанализировав все данные, которые у меня были по Отечественной войне 1812 года, сопоставив эти сведения с тем, что я уже узнал и что мне раздобыли мои службы, я пришёл к выводу, что Кутузов имеет определенные военные таланты. Однако, он хорош на турецком театре военных действий, но ставить генерал-лейтенанта на командные посты в войска, которые вероятно сойдутся в противостоянии с Наполеоном я бы не стал.
Отечественная война 1812 года, как началась по плану, разработанному Барклаем де Толли, так и продолжала вестись в соответствии установками, что были даны ранее. Александр I, по моему мнению, просто предал Барклая, поставив того в унизительное положение. Ведь сам император принял некогда те правила войны, что предлагал расчетливый и талантливый Барклай-де-Толли. А на Барклая повесили всех собак, чтобы общество немного остудить и найти виновного. Вместе с тем, Кутузов также принимал участие в том самом унижении и играл свою роль в паркетных войнах.
Так что я не спешил приближать к себе Михаила Илларионовича и способствовать тому, чтобы Кутузов стал вторым человеком после Суворова в русской армии. Но я признавал заслуги директора шляхетского корпуса, коим некоторое время Кутузов являлся, и сейчас был тот момент, чтобы Михаил Илларионович Кутузов смог себя проявить.
— Подведем итоги сказанному. В плане военных действий выделяется три этапа компании, — заканчивал доклад Кутузов. — Первый этап — это сдерживание. Мы ведём оборонительные бои вдоль Днестра, отслеживаем перемещения крупных сил противника и насыщаем особо опасные участки передвижными конноартиллерийскими отрядами. Второй этап военной компании заключается в том, что мы вынуждаем неприятеля принять генеральное сражение и решительно его разбиваем. Третий этап — продвижение многими передвижными артиллерийскими отрядами на территорию турок и рассекающими ударами, оставляя у крепостей лишь незначительные свои силы, двигаемся на Бухарест и Варне.
— Тех сил, коими мы обладаем, пока недостаточно. Пятьдесят тысяч солдат и офицеров против, почитай, двухсот тысяч турецких войск, — взял слово Александр Александрович Прозоровский.
— Не забывайте, господин фельдмаршал, что только я привёл к вам ещё двенадцать тысяч конных. Десять тысяч конноартиллерийских отрядов на основе казачьих соединений движутся следом. У вас более чем достаточно ракет и новейшего артиллерийского оружия, его и следует использовать, — возразил я Прозоровскому.
Я подумал о том, что до прихода Матвея Ивановича Платова, а именно он должен возглавить мобильные отряды, об наступлении и речи быть не должно. Но без активной обороны с переходами в контратаки и с тем, чтобы цепляться за многочисленные укрепленные районы, без использования диверсионных групп, невозможно обороняться. Где-то, да прорвут турки. Это сейчас они еще дезорганизованы смертью султана, но сколько это замешательство продлиться, не понятно.
Всё же командующий Днестровской армией, фельдмаршал, Александр Александрович Прозоровский — это тот офицер, который живёт былыми заслугами, он, скорее всего, будет восхвалять былые времена, когда под его командованием русские войска входили в Берлин во время Семилетней войны. Но нельзя было просто взять и выкинуть целого фельдмаршала, который не опорочил свое имя, выкинуть на свалку истории.
Я мог бы своей властью задвинуть этого фельдмаршала глубоко и надолго. Однако в преддверии больших сражений, нельзя было заниматься чистками в армии. А как фельдмаршал относительно мирных времён, Прозоровский показал себя достаточно неплохо. Руководил строительством в укреплений на линии по Днестру. Мои агенты, которые тайно исследовали деятельность фельдмаршала, отмечали, что при всех недостатках, торможении в строительстве, деньги, если и воровали, то это делалось в незначительном масштабе, а множественные укрепрайоны были сооружены к началу боевых действий.
План военных действий в русско-турецкой войне был для многих генералов противоречивым, и они считали, что это вновь моё вольнодумство, человека, который лишь понюхал порох, но явно не так чтобы сильно разбирающийся в войне. Относительно Аракчеева также у военных был в немалой степени скепсис, так как его всё равно продолжали считать гатчинским выскочкой. Что уже говорить о Барклай-де-Толли, который всего-то недавно получил чин генерал-майора, а ранее так и ни чем существенным не выделялся.
Турку привыкли бить малым числом и выигрывать эти бои с блеском, поражая в реляциях цифрами убитых османов. Я даже был почти уверен, что похожая ситуация могла бы сложиться и в этой войне и мы уже скоро погнали бы турку. Но я не собираюсь довольствоваться тем, что русские войска войдут в Бухарест, там закрепятся, а потом придётся заключать мирное соглашение, по которому и Валахию вновь придется отдавать турке.
Две-три недели оборонительных боёв в современном военном деле, когда ещё не до конца понятны, что из себя представляют стремительные удары Наполеона, когда тактика близких переходов Суворова, всё ещё до конца неосознанная и является передовой — это капля в море. Где две недели, там и два месяца в понимании некоторых генералов.
Я же, надеюсь, что мы мыслим чуть шире, чем только какие-то локальные успехи наших войск. Нужно создать условия для полной дезорганизации Османской империи, после того как они получат существенное поражение в генеральном сражении молниеносными ударами рассечь оборону, быстрым маршем пройти перевалы у Шипки, чтобы не вышло простоев на горных вершинах и замерзания русских войск в обороне.
Крепости я предполагал брать новейшим оружием. Как показала война со Швецией, массированные удары ракетами, когда это даже не сотни, а тысячи снарядов, способствует быстрому пониманию гарнизонов крепостей, что у них остаются считаны дни, а, может, даже и часы. Так что Аккерман, Журжа, Измаил и все остальные крепости не брались мною в расчет, как долговременные укреплённые пункты противника.
Какой бы сильной крепостью Измаил не была, а её, кстати, так окончательно турки и не взяли, это уже не та Цитадель, которая была при взятии Суворовым десять лет назад. Но, если сбросить на Измаил три-пять тысяч ракет, то штурмовые команды смогут практически беспрепятственно взять город в течение двух-трех часов. Если будет вообще что брать. Ведь есть ещё и артиллерийское оружие. Мало того, именно здесь, на турецком театре военных действий, уже в скором времени появятся нарезные казназарядные артиллерийские орудия, способные бить, и главное поражать, цели на расстоянии почти в полтора раза большее, чем это делают современное пушки и русские и французские.
Была еще одна причина того, что мы изматываем турок в приграничных сражениях. Вот-вот должна начать войну Франция. Уже приходили даже сведения о том, что французы планируют напасть на Россию через четыре месяца после начала войны с османами. И только в этих политических условиях я вижу реальную возможность захватить Константинополь. В ином случае, даже Англия ополчилась бы и пошла на единение с французами против нас. Пусть такой союз и выглядит невозможным, но европейцы еще более невозможным считают ситуацию, когда столица исчезнувшей Византии станет русской.
Да, это очень тяжело. Россия может и надорваться. Но я готовился именно к такому развитию событий. Получилось более чем на год оттянуть судьбоносные события. Мы готовились в поте лица. Даже опытные офицеры говорили о том, что более интенсивной подготовки солдат, чем сложилась за последний год, не было никогда. Я сейчас не самый богатый человек России. Я, как бы это не противоречиво не звучало, самый богатый банкрот России.
То есть, у меня заводы, земли, пароходы с паровозами, Русско-Американская компания, которая стала приносить баснословные прибыли. Но дай Бог, чтобы хватило денег на то, чтобы я расплатился со своей прислугой в доме, да на продуктов закупить. Ибо все вложил в производство, заводов настроил в кредит и сейчас банку плачу по пятьсот тысяч рублей в месяц!
