Под женами Катя имела ввиду организованный ею женский оргкомитет по содействию… Да во всем содействию. Юсупова, Зубова, многие иные женщины, входят в эту, чуть ли не феминистическую организацию. И Катя у них за вождя… вождицу… за главную. Чем нельзя не гордиться. Я сделал правильный выбор, когда женился на Катюше, причем, правильный и сердцем и разумом.
Конечно же я не рассказывал жене про планы командования. Да, я её люблю, полностью доверяю, но рассказывать о стратегических планах ведения войны с наполеоном — это неправильно. Вот она и возмущается, так как считается, что главное сражение состоится именно на территории Беларусии, вместе с тем, в наших оборонительных укреплённых районах уже организованы в общей сложности семь лазаретов.
Профессор Зиневич уже не только апробировал систему медицинской помощи непосредственно во время сражения и после него, сортировку больных и многое другое, что является передовым и что дает огромное преимущество. Он ещё и теоретически обосновал каждое действие. Где только время берет? Нужно при следующей встрече поинтересоваться, как мой друг распределяет те двадцать четыре часа, что есть в сутках. Но я уверен, что теперь у нас самая развитая военно-полевая медицина.
А Катя занималась тем, что вовлекала в эту медицину, подобно тому, как это делал в иной истории во время Крымской войны профессор Пирогов, женщин. Все сестры милосердия теперь будут не только словом и молитвой помогать излечивать русских солдат и офицеров, но каждая из них прошла углублённые курсы медицинских сестёр и может хоть увести, хоть вытащить солдата с поля боя и оказать необходимую первую медпомощь.
Медицинская служба оснащена гипсом, носилками, причём, и волокушами, чтобы можно было положить на материю больного и таким образом его тащить. Смею надеяться, что мы сможем вырвать из лапищ смерти немалое количество достойных русских солдат и офицеров, которые получат ранения на поле боя. В Российской армии, когда я в ней служил, был высокий процент выздоровления раненых, более восьмидесяти. Если добьемся в этом времени пятидесяти процентов… Я за свой счет поставлю каменные храмы во всех городах Российской имении.
— Что мне делать с Фондом? Там скопилось больше чем полутора миллиона рублей? Я просто боюсь таких больших денег, если они чужие, — говорила Катя, которую в очередной раз удалось успокоить и всё-таки объяснить, что в Смоленске и в других оборонительных укреплениях медицинская служба будет находиться только лишь временно.
— Вложи в строительство патронного завода, и порохового завода, и… закажи ещё миллион сапог, если только денег хватит, — накидывал я идеи для жены, распорядительницы благотворительного фонда.
— А зачем столько много сапог? — удивилась Катя.
— Так нам ещё до Парижа сколько идти? — улыбнулся я. — А там отплясывать?
Подумав, что завтра не обязательно идти на работу к семи утра, а можно к девяти, я притянул к себе свою любимую женщину и она с большим удовольствием поддалась на мои ласки. И все-таки при любой работе и занятости, нужно всегда находить чуточку времени на любимых.
Глава 11
Полтава
6 июля 1800 года
Трое мужиков сидели на траве, чуть пожухлой от жары. Той самой жары, которая, зараза такая, не оставляла в покое уже как две недели, терзая сердце любому мужику, да и барину, что урожай посохнуть может. Правда, эти мужики, словно и забыли, что им важен урожай. А по совести, так безразлично уже было этим мужикам, сколько там уродит пшеница, или все эти «барские плоды» в виде картошки, подсолнечника, кукурузы. Иное их беспокоило.
У одного из мужиков оказался табачок, вот они в кружочек и поместились, чтобы, значит, своим «обчеством» погуторить. Так-то никто и не курил, не умели этого делать, хотя и гоношились, высмеивая своего собрата, что тот никак люльку табаком не набьет, а после, что и не раскурит.
— Вот и верь опосля этого барям. Только землю дали, жёнку только нашёл и забрюхатить поспел. А тут опять на службу забривают, — сетовал Кондрат Никаноров, пыхнув люльку с табаком и сильно, чуть ли не до тошноты, закашлялся.
— Брате, ты не правый. Ране-таки вовсе служили всю жизнь, еще мы с тобой в рекруты шли и не чаяли, что и землица своя будет. И не познали бы, что такое детки. А тут тебе сто двадцать рублёв дали. И дом построить, и корову купить, да, и на свинью хватило. Земельки прирезали… А за такую благодать могли с нас и большего спросить, чем Отечество свое да святого батюшку-царя оборонять. Я бы и без все иного пошел бы воевать, — отвечал своему соседу, успевшему уже стать кумом, Иван Митрофанов.
— Вот ты, Иван, служить пойдёшь, а Марью твою обижать станут. Каково это? — продолжал нагнетать Кондрат.
— Галина — баба ушлая, до порядку приучена, подол не задерёт, а зубы, коли надо, так и выбьет! — проявил мудрость ещё один мужик, также бывший соседом Ивану и Кондрату. — А еще, кому там подолы задирать, коли мы все соседи и всех призвали? А будя кто залетный, так на то казачьи патрули есть и власть губернская.
— Правда твоя, Петро, — согласился возмутитель спокойствия. — То я не подумавши.
— А ты завсегда наперед думай, то и в бою сгодиться, — нравоучал Петро, решивший сразу после войны податься в сержантскую школу, а там… Глядишь и в ахвицеры выбьешься, примеры были и такого.
— И тут твоя правда, — сказал Кондрат Никаноров.
А чего бы Кондрату не согласиться, если Петро с одного удара быка убивает, да ещё у кого-то обучался подлому бою императорских стрелков. Да и грамотный этот громила.
Мужики замолчали, думая каждый о своём. Конечно, всем им было очень жалко оставлять своё хозяйство, которое только-только появилось. Ведь их посадили на землю только в конце августа, чуть меньше года назад. Только озимые и успели посеять. А вот собрать уже не дали.
За прошлый месяц состоялось аж три учения, в ходе которых проверялась боеготовность всех ранее посаженных на землю солдат. Выявляли, не забыли ли солдатики, как ружьё держать. Учили, как обращаться с новыми ружьями, которых в каждой роте нынче было по десять штук.
Бывшие солдаты зря времени не теряли. Несмотря на то, что и года не прошло, почти все мужики обзавелись семьями, а некоторые успели и дитё родить, иные — только заделать ребёночка. Так что не хотелось, конечно, мужикам идти обратно на службу, хотя и обещали им, что это ненадолго, что и года не пройдёт, они вернутся в свои семьи. Мало того, так обещали по возвращению ещё денег дать. Так-то и зарабатывать можно, кабы детки жили в достатке, да были накормлены и одеты. На год сходить повоевать, а после лет пять жить и не горевать.
Конечно, роптали, скорее бурчали, мужики. Ну, так, в своей компании, кабы никто из офицеров не прослушал, по-соседски.
— Ты ещё молись на государя нашего, что изнова тебя в крепостные не записал, — нарушил молчание Иван, вновь обращаясь к Никанорову.
Уже отставили люльку с чадящим и ароматно пахнувшим табаком. Никто не умел курить, а вот табачный дым, с душистого табачку, что поставлялся Военторгом, но был доступен в лавках, оказался приятным.
— Это да! Батюшка наш — святой человек! — согласился Кондрат, остальные на его слова дружно закивали, даже те мужики, которые стояли в сторонке и только наблюдали и завидовали, как троица пускала табачный дым.
Раньше служивые, а после ставшие мужиками, и так любили царя-батюшку. Но делали это, скорее, потому, что так положено, Богом уготовано, кабы мужик любил помазанника Божьего. А нынче же дело иное. В церкви ныне не надо напоминать попу, "кабы прихожане за царя молились!' И без напоминаний перво на перво мужик в храме это делает. Ведь именно царь и землю дал и серебра подкинул. Живи, да не тужи. Всяко лучше жизнь, чем у какого крепостного будет, особенно, если крепостной тот у нерадивого помещика.
— Отвёл, гуторят, Христос руку убивец от царя, да покарал их люто. А царь наш ампиратор пощадил сына свого, да послал его в Сибирь токмо, — шёпотом, по-заговорщицки говорил Кондрат то, что и все уже знали, но о чем говорить было нельзя.
