– А может, это мохнатки так на тебя повлияли, что ты теперь – не ты? – неожиданно предложил невидимый оппонент.
– Тоже вариант, – согласился Толлеус. – Хотя нет. Есть не только черная пустота – однажды в Широтоне я услышал чей-то разговор, но не ушами! Стада у меня тогда еще не было, так что мохнатки тут ни при чем.
– Так и амулет тоже ни при чем, тогда-то через посох вся работа шла!
Таким образом, напрашивается вывод, что событие не померещилось. Слышать о таком доводилось, но сам не сталкивался и в книгах не читал. Следовательно, определить, где правда, а где вымысел, сложно. Но в любом случае, даже если правдива только часть слухов, овладеть этой практикой очень полезно, а значит, нужно потратить время и силы на исследования именно здесь. Возможно, в другом месте это работает не так хорошо. К тому же давно пора сделать продолжительную остановку для отдыха. И даже есть третья причина: не один Оболиус алчным взглядом смотрел на ямы вдоль дороги.
Ученик, кстати сказать, дожидался Толлеуса весьма оригинальным способом. Сидя рядом с искусным загончиком, он со злорадной усмешкой наблюдал за двумя стражниками, которые бдительно несли службу, собирая с проезжающих деньги за проход через черту, номинально означающую границу города. Он был так увлечен этим, что не замечал ничего вокруг. А посмотреть было на что: то один стражник – высокий и тощий, то второй – средней комплекции, но с заметным брюшком, время от времени начинали сдавленно материться и чесаться. Причем добраться до зудящего места получалось не всегда – мешала кираса или шлем. Они были настолько заняты этим делом, что даже не обратили внимания на выезжающего искусника. Однако он догадался посмотреть истинным зрением и понял причину одолевавшей служивых напасти. Оболиус, модифицируя свои нити, обнаружил новое свойство и теперь резвился вовсю, щекоча ни в чем не повинных стражников.
Старый искусник при всем своем опыте с подобным сталкивался впервые, поэтому потратил какое-то время на изучение творчества ученика, лишь после этого прекратил безобразие, сформировав небольшое плетение и направив его на мальчишеский зад.
Оболтус от неожиданности хрюкнул, схватившись обеими руками за обожженное место, и наконец заметил учителя.
– За что? – с неподдельной обидой возмутился он.
Искусник пожал плечами:
– Ты же развлекался за их счет. Так почему возмущаешься, когда кто-то решил развлечься за твой?
– Но они же людей обирают!
– Ага. А ты, стало быть, со злом борешься. – Голос Толлеуса был наполнен такой вселенской усталостью, что парень вдруг почувствовал себя нашкодившим щенком. – Вот только они-то знают, за что ты их наказываешь? Вообще догадываются, что это все кара, а не блохи кусаются?
Оболиус шмыгнул носом, а старик улыбнулся:
– Вот то-то! Если уж взялся кого-то воспитывать, то делай так, чтобы ему было понятно, что это не просто так, а за дело. А иначе никакого толку, одно хулиганство.
Толлеус принялся доставать из корзины купленные продукты, даже не подозревая, о чем размышляет ученик. Тот, со смиренным видом распрягая лошадь, думал совсем не о том, что был не прав. Он в своих шалостях далеко не всегда ставил перед собой цель. Чаще хотелось просто нашкодить. И уж если пакостить, так тому, кто не нравится. Зачем старик защищает тех, кто берет у него деньги, парню было решительно непонятно.
Следующий день искусник объявил днем отдыха. Под этим имелось в виду, что караван пока не идет дальше, однако это совсем не означало, что можно спать до обеда и предаваться праздности. Толлеус отправился в город узнавать насчет дальнейшего путешествия по реке, а Оболиусу поручил почистить и расчесать шерсть мохнаток, это уже давно требовалось сделать.
Причал нашелся быстро и вызывал уныние – два небольших деревянных мостка, заросших снизу склизкой зеленью. Хороший каменный причал, построенный в незапамятные времена, также был. Вот только от берега отстоял шагов на сто и использовался как забор между двумя богатыми домами. Очевидно, река за века изменила свое русло. Впрочем, старика расстроило не состояние нового причала, а его пустынность – никаких судов, швартующихся или стоящих под погрузкой, не наблюдалось. Несколько разномастных лодок не в счет.
Пообщавшись с загоревшим до коричневого состояния мужиком, который босиком и в одних штанах бесцельно слонялся по пристани, искусник узнал, что с наймом судна будут проблемы. Нет, купцы тут случаются достаточно регулярно, но, как говорится, малыми судами и не порожние – торговля не терпит пустых перемещений. И транспортировка целого стада – что-то из разряда фантазий.
Поэтому Толлеус вернулся в лагерь рано и с поджатыми губами. А увиденная в загоне картина и вовсе заставила его жилет активировать разные плетения, «выпуская пар». Взору старика предстали двое парнишек лет десяти, связанных искусной нитью, расчесывающих мохнаткам шерсть, и ни дать ни взять «господин» Оболиус, следящий за качеством выполнения работы и покрикивающий на них.
На этот раз ученик сразу заметил появление искусника и, шестым чувством ощутив угрозу для своей пятой точки, резво спрыгнул с бочки и спрятался среди мохнатых спин. Однако от наказания его это не спасло. Старик уже собрался по искусной метке найти сорванца и спеленать нитями, однако мохнатки постарались первыми. Они сейчас же заинтересовались человеческим телом в своей прямой досягаемости и, радостно забулькав, потянулись со всех сторон, устроив свалку. Так что Толлеус скорее выступил в роли спасителя.
Вообще искусник уже задавался вопросом, отчего в каких-то случаях можно спокойно пройти мимо химеры, не вызвав ее интереса, а в других она приложит все усилия, чтобы добраться до человека. Например, сейчас незнакомые ребятишки преспокойно расхаживали среди мохнатых спин, и животные абсолютно не пытались затащить их в куча-малу. Впрочем, появление разгневанного старика остановило работу: мальчишки испуганно косились то на него, то на свалку, в которой исчез Оболиус, и не двигались с места.
Толлеус предусмотрительно не стал приближаться, логично предположив, что запросто может стать еще одной жертвой. Защелкал искусный кнут, животные неохотно стали отступать. Наконец образовался пустой пятачок, в центре которого на обильно унавоженной земле сидел взъерошенный ученик и тяжело дышал. Искусник не рискнул сам лезть в загон – поманил ученика пальцем. Тот послушно поднялся и подошел. Очевидно, атака химер выбила его из колеи, он еще не сталкивался с их коварным приемом завалить и забраться сверху.
– Что же ты, поганец, удумал? – спросил старик радушным голосом, который не очень вязался с его выражением лица. – Чем эти юные отроки заслужили такое с собой обращение?
Оболиус по привычке потупился и буркнул:
– А чего они лезли куда не надо?
– Покарал за любопытство? – почти искренне удивился Толлеус, играя роль доброго мудрого дедушки.
Вообще старик вел себя крайне непривычно. Таким оболтус его еще не видел и поэтому инстинктивно ждал какого-то особенно гадкого наказания.
– А не надо было зубоскалить! – вдруг взорвался ученик. – Почистить, расчесать – работы на целый день, а эти потешаются… Раз так весело, вот и пускай сами попробуют! – Оболиус весь сжался и, возможно, впервые поднял взгляд от земли.
Толлеус неожиданно хихикнул своим вторым голосом:
– Ну, попробовали? Вот и замечательно!
Повернувшись к пацанятам и разрывая связывающую нить, он прикрикнул:
– А ну, марш отсюда! – А когда те не двинулись с места, подсветил свою трость плетением, которое готовил в Широтоне для коменданта, и шикнул еще раз.
Мальчишек проняло по-настоящему – кинулись к выходу, едва ли не перепрыгивая через мохнаток.
Старик помолчал, глядя им вслед, а потом сказал:
– Если за дело, то наказать не зазорно. Только наказывать надо адекватно.
– Что? – встрепенулся ученик.
– Адекватно, то есть в соответствии с проступком, возрастом, знатностью… Да мало ли. А то ты, я чувствую, за детскую шалость готов человека в рабство взять! – Искусник опять хихикнул.
