— Я не могла оставаться в стороне, я должна была что-то делать, — продолжила она, с решимостью в голосе. — Я начала участвовать в акциях протеста против цирков с животными, собирать подписи под петициями, писать письма в газеты и журналы. Я стала вегетарианкой, отказавшись от употребления мяса и других продуктов животного происхождения. Я делала всё, что в моих силах, чтобы защитить братьев наших меньших. Помню мать ненавидела меня. Да и в академии. В общем, только Света меня поддерживала.
Никодим смутно помнил кто такая Лана Род, и что нужно совсем рехнуться чтобы она тебя поддерживала. А Лиза взглянула на Никодима, Михаила и Яру, словно ища у них поддержки и понимания.
— Но, со временем, я поняла, что проблема не только в жестоком обращении с животными, — произнесла она с горечью. — В цирке несчастны не только они, но и рабы, работающие там. все по заветам повелителей. Клоуны, акробаты, дрессировщики… Все они — заложники системы, вынужденные играть свои роли, чтобы выжить. Я видела в их глазах усталость, разочарование и какую-то безысходность.
Лиза замолчала, погрузившись в свои мысли.
— Однажды, много лет спустя, я случайно оказалась рядом с цирком-шапито, — продолжила она, после долгого молчания. — Я уже давно не посещала подобные заведения, работала специальным агентом, но любопытство взяло верх. Купила билет и вошла внутрь. Цирк был старым и обветшалым, зрителей было немного, и атмосфера царила унылая и тоскливая.
Она сделала паузу.
— Когда на арену вышли клоуны, я внезапно увидела в их глазах не весёлость и задор, а грусть и усталость, — произнесла Лиза, с дрожью в голосе. — Все достало. Их размалеванные лица скрывали печаль, а их смех звучал фальшиво. Я поняла, что они — такие же жертвы системы, как и животные. Они вынуждены скрывать свои истинные чувства, чтобы развлекать публику, чтобы заработать себе на жизнь. Да и жизнь ли? Рабы в вечном рабстве. Я не жалею тагаев, мне жалко себя.
Лиза замолчала, словно ей нужно было перевести дух, прежде чем продолжить. Она прервала свой рассказ, переваривая тяжелые, отвратительные воспоминания. Змея сделала глубокий вдох, и продолжила, понизив голос, словно боялась, что кто-то может услышать её признание.
— После представления, когда большая часть публики покинула шатёр, я почувствовала непреодолимое желание узнать, что же происходит за кулисами, — начала девушка с некоторым трепетом в голосе. — Любопытство и какой-то внутренний голос, подталкивающий к раскрытию истины, взяли верх над разумом. Я спряталась в одной из пустых гримёрок, и стала ждать.
Лиза на мгновение замолчала, словно вспоминая детали того страшного вечера.
— И вот, когда шум стих, и в цирке воцарилась тишина, я услышала странные звуки, доносившиеся из-за плотно занавешенной двери. Звуки, похожие на шипение змей, перемежающиеся с приглушёнными голосами на непонятном языке. Моё сердце бешено колотилось, но я не могла отступить. Я медленно и осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Я уже знала эти звуки, слышала их в академии.
Лиза снова замолчала, давая слушателям возможность представить себе ужас, который она испытала в тот момент.
— То, что я увидела, повергло меня в шок, — произнесла она, с трудом подбирая слова. — Клоуны, акробаты, дрессировщики, все те тагаи, которые ещё недавно развлекали публику на арене, стояли в кругу, и… их лица… их лица изменились! Их кожа покрылась зеленоватой чешуёй, глаза стали узкими и вертикальными, а зубы превратились в острые, как кинжалы, клыки. Они больше не были тагаями! Они были… рептилоидами!
Никодим усмехнулся, с сомнением посмотрев на Лизу.
— Ну, вот и начались рассказы про вашу вражду — пробормотал он, но Лиза не обратила на него внимания.
— Я знаю, в первый раз это звучит безумно, — продолжила она, — Но я видела это своими глазами в первый раз! Они разговаривали на каком-то шипящем языке, и их движения были плавными и грациозными, как у змей. Похожие на нас, но не мы. Наши кровные враги, рептилоиды. Как мне было страшно. Они что-то обсуждали, жестикулировали, и от их слов веяло холодом и опасностью. А после я увидела то, от чего кровь застыла в моих жилах, — произнесла она, с дрожью в голосе. — В центре круга, на большом столе, лежали тела тагаев. Они были без сознания, а некоторые из них… были мертвы! Рептилоиды приближались к ним, осматривали их, как мясники выбирают кусок мяса на рынке. Я поняла, что они собираются… их съесть! Я до этого только мышей ела. Даже представить страшно, что я тогда подумала.
Лиза замолчала, закрыв лицо руками, словно пытаясь скрыть от себя этот ужасный образ.
— Я хотела закричать, убежать, но не могла пошевелиться, — прошептала она, сквозь пальцы. — Я была парализована страхом, я не могла поверить в то, что вижу. И это специальный агент! Наверно рептилоиды знали что за ними смотрю, и заколдовали. Но тут произошло кое-что, что заставило меня пересмотреть свои взгляды на этих созданий.
Лиза убрала руки от лица и посмотрела на своих слушателей.
— Я увидела, как один из рептилоидов, самый старый и умный на вид, подошёл к одному из лежащих на столе рабов, и внимательно его осмотрел, — продолжила она. — Затем он повернулся к остальным и что-то сказал на своём языке. И тут я услышала переводчик. Он говорил о том, что этот тагай — жестокий убийца, который много лет издевался над животными. Что он заслуживает смерти, и что его мясо будет использовано для укрепления сил тех, кто борется за справедливость. Вы понимаете, они судили тагаев. Ловили и судили. А не как полиция, что стирает воспоминания.
Лиза сделала паузу, посмотрев на Никодима.
— И Айсен — сказал сатир.
— Я поняла, что эти рептилоиды — не просто кровожадные монстры, — произнесла она. — Они — своего рода санитары мира, избавляющиеся от тех, кто приносит зло и страдание. Они не едят всех подряд, они выбирают только тех, кто этого заслуживает. Они че-то лучше… нас, змей.
Михаил, до этого молча слушавший рассказ Лизы, вдруг подал голос.
— Постой, постой, — прорычал он. — Ты хочешь сказать, что рептилоиды, которые едят тагаев, на самом деле хорошие парни?
— Не совсем хорошие, — ответила Лиза. — Они все равно остаются рептилоидами, с их собственными законами и моралью. Но, в отличие от нашего правительства, которое заботится только о своих интересах, они действительно пытаются сделать мир лучше. Они следят за тем, чтобы зло было наказано, а добро — вознаграждено. Ну, про добро не знаю, но наказывать точно любят.
Лиза снова замолчала, и в хижине воцарилось напряжённое молчание.
— И что же ты сделала дальше? — спросила Яра, нарушив тишину. — Ты рассказала кому-нибудь об этом?
— Нет, — ответила Лиза. — Я поняла, что никто мне не поверит. Все просто посчитают меня сумасшедшей. Поэтому я решила держать это в секрете. Но с тех пор я изменила своё отношение к рептилоидам. Я больше не вижу в них монстров. Я вижу в них… силу, которая может помочь нам. Но если они стреляют, я стреляю в ответ.
Лиза замолчала, глядя в огонь. История закончилась, оставив после себя множество вопросов и сомнений.
Хижина, казалось, наполнилась незримой аурой загадочности после рассказа Лизы. Михаил, обычно громкий и прямолинейный, задумчиво почесывал затылок, словно перебирая в уме обрывки услышанного.
— Вот те на. Я если честно вас не разделял, а вот оно как.
Яра, как всегда, сохраняла непроницаемое выражение лица, но казалось, что её взгляд стал более пристальным, словно она пыталась разглядеть за словами Лизы какую-то скрытую правду. И только Никодим, попыхивая трубкой, казался невозмутимым, услышанное не произвело на него никакого впечатления. Змеи, рептилоиды, анунаки, это лучше, чем срединный мир.
— Что ж, — произнёс он, наконец, нарушая повисшую тишину и рассеивая напряжение, — история, безусловно, захватывающая. Но, признаться, я не склонен верить во все эти теории заговора о рептилоидах. Они враги. Едят мясо и воруют. Хотя… погодите-ка…
