— Вася? — голос был женский. — Вася, ты здесь?
Я аккуратно положил нож на столешницу и вышел в прихожую.
* * *
Это была не Ирина.
Впрочем, я еще по голосу понял.
Девушка лет двадцати пяти, в легком летнем платье, брюнетка, с минимумом косметики, ну, или настолько умелая, что я этой косметики просто не заметил, и с выражением искреннего беспокойства на лице. Увидев меня, она испытала такое же искреннее облегчение.
— Слава богу, ты тут, — сказала она, вешаясь мне на шею. — Я была в командировке, звонила, а ты не отвечал, а в милиции сказали, что тебя сильно избили…
Я ответил на объятия, потому что она этого ждала, и не хотелось ее разочаровывать вот так сразу.
Она отстранилась, сделала шаг назад, смерила меня взглядом.
— Похоже, что не так уж и сильно. Всегда подозревала, что в милиции работают одни паникеры.
— На мне все заживает, как на собаке, ты же знаешь, — сказал я.
— В больнице мне сказали то же самое, только в более научной формулировке, — сказала она. — Но зачем ты оттуда ушел? А если у тебя внутренние повреждение или какая-нибудь рана откроется?
— Не откроется, — сказал я.
— Твой врач мне сказал, что тебе нужен покой и диета, — она принюхалась. — Вижу, вопрос с диетой ты уже решил. Ты что, не знаешь, что нельзя пить алкоголь при черепно-мозговых?
— Да что может случиться? — спросил я. — Кость она и есть кость.
— Вечно ты со своими солдафонскими шуточками, — сказала она. — Что случилось-то? Кто на тебя напал и в каком они морге?
Я пожал плечами. Придумывать для нее новую версию не было никакого смысла.
— Не помню. Тут помню, тут не помню, ромашка какая-то.
— Что еще ты забыл?
— Как я могу об этом знать, если забыл?
— Но ты помнишь, что в этом году мы решили пожениться?
Да? А почему у меня дома нет никаких ее вещей, ни тапок, ни косметики, ни даже зубной щетки? Разве она не должна была пометить территорию? И похоже было, что эти сомнения отразились на моем лице.
— Скотина ты, Вася, — сказала она беззлобно. — Садись на диван и отдыхай, суп тебе сварю.
— Я не люблю суп, — сказал я. Не может быть, чтобы я любил супы даже в этой версии мироздания.
— Ничего не знаю. Больные должны есть суп, это аксиома.
— Я уже принял достаточно жидкости.
— Это была неправильная жидкость. Но на второе, так и быть, могу тебе картошки пожарить.
Уступив ее напору, я все-таки сел на диван, она принялась суетиться на кухне. А я ведь даже не знаю, как ее зовут, и в голове нет ни одного варианта, как это выяснить, смертельно ее при этом не обидев. Телефон разбит, в записной книжке имя не подсмотреть…
Хорошая, но не моя.
* * *
Чтобы не обедать в неловком молчании, я поинтересовался, как прошла ее командировка и следующие полчаса слушал рассказ о поездке, знакомстве с новыми коллегами, обмене опытом и интересных находках в области тяжелого машиностроения, о котором мне было известно чуть меньше, чем ничего. Моя девушка — инженер.
Имя ее в ходе рассказа так и не всплыло, а я очень на это надеялся.
После обеда она поставила посуду в посудомойку, заявила, что мне нужны покой, тишина и постельный режим, и засобиралась домой. Причем, совершенно серьезно. Это не была попытка заставить меня уговаривать ее остаться, ей нужно было домой, и она ушла, поцеловав меня на прощание.
После ее визита мне стало еще тоскливее, но не потому, что он закончился. Она была красивая, умная, веселая, хорошо готовила, испытывала ко мне теплые чувства, и мне совершенно не хотелось ее обманывать. Разбивать ей сердце, как бы пафосно это ни прозвучало, мне тоже не хотелось, но на самом деле у меня был выбор только из этих двух вариантов.
Либо расставаться, либо врать.
А врать я не люблю.
Я решил, что подумаю об этом завтра. Не только о ней, но обо всем об этом.
* * *
Идти смотреть полуфинал Кубка Союза мне не хотелось, но пришлось. Сосед сам за мной пришел минут за двадцать до начала матча, и я не стал его расстраивать. Тем более, что он просто сосед, вряд ли мы хорошо знакомы, и он заметит странности в моем поведении, а я в разговоре могу узнать хоть что-то о времени и о себе.
План сработал, мне даже удалось выяснить имя девушки. Оксана. («Оксана днем заходила? Я уж думал, она останется и тебе не до футбола будет, но все-таки решил зайти». — «У нее дела». — «Молодежь. У вас всегда дела. Только у нас, пенсионеров, никаких дел нет»)
За ходом матча я почти не следил. Нижегородский «Трактор» в одну калитку разгромил «Самарских бобров» и вышел в финал кубка, где его уже ждала сочинская «Ракушка». На основании того, что до решающих игр не добралось ни одного столичного клуба, наверняка можно было сделать какие-то выводы, но я не стал.
Мне было все равно.
* * *
Утром я вывел из гаража своего «мустанго-москвича» и поехал в школу.
Тачка оказалось классной. Мощная и управляемая, как и положено спортивному автомобилю. Еще она оказалась электрической, и мне очень не хватало довольного урчания родной восьмерки. Впрочем, кому я вру?
Лет пять назад я был бы счастлив, если бы у меня оказалась такая машина. И, наверное, очень гордился бы, что такие машины наконец-то начали делать у нас.
Сейчас же я никаких восторгов не испытывал. Ну, довольно удобная. Ну, едет. Ну, запас хода полторы тысячи километров, наверное, можно даже на море махнуть на одной зарядке. И ни на одной детали не нашлось надписи «Сделано в Китае». Умеют, могут, давно пора.
В школе меня мягко, дружелюбно и очень вежливо послали к врачам. Велели без закрытого больничного не приходить, заботиться о своем здоровье и не перенапрягаться, а они тут будут ждать столько, сколько потребуется. Не могу сказать, что это меня сильно расстроило, я совсем не спешил снова ворваться в будни образовательного процесса.
Надо перед этим хоть каких-нибудь методичек местных почитать.
Школа была новая, четырехэтажная, с отличным ремонтом. Двухэтажный спортивный комплекс стоял отдельно, и в нем был даже бассейн. А трава на открытом стадионе была пострижена так же аккуратно, как и у меня на лужайке.
Надеюсь, здесь нет никакой связи.
В вестибюле здания я надолго завис перед стендом с фотографиями педагогического состава. Нашел себя, улыбающегося и в спортивном костюме. Долго читал подписи к остальным фото, вглядывался в лица. Лица Ирины, разумеется, среди них не нашлось, французский язык преподавали аж двое, одной было лет шестьдесят, а второй вообще оказался мужчиной.
Английский язык, что интересно, тут вообще не преподавали. И немецкий тоже. По крайней мере, отдельных педагогов на эти дисциплины выделено не было.
Я отправился в больницу, где мой лечащий врач снова восхитился феноменальными способностями моего организма, положительно оценил текущую динамику, выписал мне витаминов (полагаю, просто потому что должен был выписать хоть что-то) и посоветовал продолжать в том же духе. Я немного покатался по городу, просто так, без всякой цели, просто чтобы посмотреть на людей, привыкнуть к новому облику столицы и вот это вот все, и отправился домой.
* * *
Прошла целая неделя, а меня никто так и не попытался убить.
Окружающий мир казался утопией. Конечно, в нем были недостатки, в мире происходили какие-то конфликты, и я читал о них в местном аналоге интернета и смотрел по новостному каналу (оказалось, что у телевизора голосовое управление. Выяснил я это совершенно случайно, когда в пустом доме разговаривал сам с собой, а он внезапно включился), но не один из этих недостатков пока не тянул на приставку «анти».
Мировых войн в истории не нашлось ни одной. Ядерным оружием никто не обладал, атом в этом мире оказался исключительно мирным. О возможности боевого применения обогащенного урана было известно, но ещё в начале прошлого века ведущие мировые державы заключили пакт о несоздании ядерного оружия и до сих пор строго его придерживались.
