— Всё верно, Пётр Алексеевич, — не стал спорить Комарин. — Что вы помните из последних часов?
— Думаю, что всё, — пожал плечами император, — если это только не бред воспалённого сознания. Помню уговоры сына отправиться с ним, вашу коронацию, сестру, потерянную полторы сотни лет назад и найденную посреди пустыни в другом мире, насколько я мог судить по повышенному магическому фону.
— Всё верно, — Комарин согласно кивал, — это не бред. Андрей действительно пригласил вас на мою коронацию без моего ведома. Делалось это для дальнейшего заключения договора между империями с целью обмена технологиями и прочими товарами. Он за несколько лет смог оценить перспективность от подобного союза. У нас есть образцы артефактов такого уровня, которые на голову выше российских. Не говоря уже о самых обычных алхимических ресурсах. К тому же время у нас течёт быстрее, а это, сами понимаете, какие перспективы открывает. Взамен планировалось выторговать у вас автономию на земли в Хмарёво для создания здесь представительства империи Сашари.
Комарин передал доклад в картонной папке, где мелким убористым почерком сына расписывались перспективы и самые скромные экономические прибыли от сотрудничества с новоявленной империей. Суммы впечатляли, как и направления взаимодействий.
— Но Андрей не знал, что Кречет наказал вас за неповиновение и лишил божественного дара. Поэтому чуть случайно не ускорил вашу кончину. По прикидкам Софьи Алексеевны жить вам осталось не более полугода, несмотря на все старания моего будущего тестя.
— И это уже вызнали, — тяжело вздохнул император. — Вы поразительно осведомлены о том, о чём не в курсе даже моя семья.
— Момент такой, что приходится играть в открытую. Касаемо вашей сестры… Хотите пообщаться?
— Ещё спрашиваете… Как она у вас оказалась?
Комарин вкратце пересказал историю про многомиллионный заказ за его голову, размещённый из Японии, и его поиски заказчика, а после раскрыл роль Кречета в бесследной пропаже сестры.
— Вы уж простите, но тотем ваш — тварь первостатейная! Удивляюсь только, как с таким мировоззрением можно было наградить божественными дарами, завязанными на справедливости.
Последние слова Пётр Алексеевич оставил без ответа, обдумывая ситуацию с Софьей. Он и сам подозревал об участии Кречета в пропаже сестры, но отец молчал, а с бога ответа не потребуешь. Вышло так, что сестрой попросту откупились за собственные грязные грешки.
— Михаил Юрьевич, вы сейчас столь прямолинейны, что у меня закрадываются нехорошие предчувствия, — честно признался император. Он не боялся, что его убьют. Всё же клятву служения никто не отменял, но и не понимал причин для такой откровенности. — До этого вам прекрасно удавалось обходиться полуправдами. Настолько прекрасно, что вы скрыли обнаружение тонкого места на своих землях, сорвали государственное освоение открытой изнанки с целью собственного обогащения, успев меньше чем за полгода стать там императором. Стремительный карьерный взлёт из баронов в императоры, вы не находите? Теперь же вы пытаетесь манипулировать моим состоянием здоровья и привязанностью к семье, чтобы выторговать себе как можно более выгодные условия сотрудничества.
Комарин раздумывал где-то с минуту, прежде чем заговорить.
— М-да, не думал, что разговор у нас с вами свернёт в эту сторону. Ну да хозяин — барин. Во-первых, Пётр Алексеевич, не врите ни себе, ни мне. Земли вокруг Хмарёво входят в состав империи лишь формально. Ваш батюшка самовольно их отдал нашему роду, хотя не имел на то никаких прав. В соответствии с древним уложением земля должна была оставаться ничейной из-за наложенного на неё проклятия. Во-вторых, даже если бы земли были имперскими, то тонкого места там как не было, так и нет, чтобы можно было предъявлять какие-либо претензии на неосвоенные изнанки. Мир, в котором вы были на моей коронации, теперь не имеет мест пересечений с другими мирами. Проще говоря, он стал закрытым, и попасть туда можно лишь носителям определённой крови, имеющим допуск от самого мира. Так что ваша экспансия заранее обречена на провал. В-третьих, стремительный карьерный взлёт, как вы выразились, стоил мне двух смертей. Здесь без подробностей. В-четвёртых, я всячески пытался продемонстрировать свою лояльность лично вам и империи, а также предстоящие выгоды от возможного сотрудничества роду Кречетов. Но, судя по тому, что я услышал, всё бесполезно.
— А вы подготовились, Михаил Юрьевич. Ещё и сына моего смогли себе заполучить. То-то я смотрю, Андрей из личных архивов рода не выходил сутками. Для вас информацию искал. Вы — хороший манипулятор, несмотря на свой возраст.
Император усиленно анализировал информацию. Но её было столько, что Пётр Алексеевич невольно сворачивал не в ту плоскость.
«Неужели моя семья, ради которой я пошёл против бога покровителя, меня предала? Сперва сестра, теперь сын…»
А Комарин, будто читая его мысли, продолжал плести сою паутину:
— Вы забываете, что ваш сын, как и ваша сестра, обладает выдающимися аналитическими способностями. Я бы их даже считал некой ветвью магии разума. Андрей, прежде чем вступить со мной в партнёрство, провёл свой анализ исключительно в разрезе пользы роду Кречетов и империи в целом. Выкладки вы видели, но почему-то отчаянно не хотите принимать их в расчёт. Ваш же сын считал это направление сотрудничества настолько приоритетным, что прошёлся по грани кровной клятвы, лишь бы договор о сотрудничестве был скорее заключен.
— Что не отменяет преследования вами ваших личных интересов.
— Естественно, — Комарин даже не стал отпираться. — У нас с вами сейчас похожая ситуация, мы одновременно являемся и главами государств, и главами родов и вынуждены учитывать интересы всех возглавляемых общностей к общей выгоде. Проблема только в том, что, по зрелому размышлению, оказалось, что из всей семьи Кречетов мне удобней всего вести дела с Андреем, ведь он никаким образом не интересует вашего покровителя.
— У вас есть какие-то разногласия с Кречетом? — тут же напрягся Пётр Алексеевич.
— Это у вас есть с ним разногласия, причём такого плана, что мне пока и не снилось. Боги очень не любят, когда их игрушки вдруг решают выказывать неповиновение. Вам ли не знать? Как вы думаете, как Кречет отреагирует на очередное неповиновение его воле на этот раз от вашей сестры? Или какие последствия вас ждут, если Орлан узнает, что его вира посмела ускользнуть из рабства и счастливо жить в другом мире? Вы готовы за полгода до смерти развязать войну родов или вернуть сестру рабыней в Японию?
— Я не отец, я всё решу миром, — возразил Пётр Алексеевич, сам не очень-то и веря в собственные слова.
— В один непрекрасный момент Софья вновь бесследно пропадёт, и с кем вы и что будете решать? Думаете, что сможете договориться с богами? — Комарин грустно улыбнулся. — Когда-то баронесса Комарина сказала мне одну вещь. Нельзя договориться с противником, если вы находитесь на разных ступенях иерархической лестницы. Тебя попросту не рассматривают как сторону. Если вы захотите договариваться с богами, вам самому нужно стать богом. И то, как показала практика, это не гарантия, что с вами будут считаться. Наш с вами пример тоже весьма показательный. Вам плевать, сколько раз я помогал и спасал членов вашей семьи. Вам без разницы, что где-то я стал императором, для вас я не более чем малолетний выскочка и должен знать своё место. Кречет вас воспринимает так же, демонстративно указывая на ваше место.
Пётр Алексеевич злился, ведь умом понимал, что мальчишка всё говорит правильно. И про иерархию, и про восприятие. Ситуация с сестрой и вовсе была за гранью фола. Для этого мира Софья умерла. Если Орлан или Кречет узнают, что она жива, предсказать последствия император не брался. Против богов они никто. Мало кто из высших сущностей вообще удостаивал внимания своих последователей, не говоря уже о помощи. Но вот наказывать в назидание они любили и не забывали, что и продемонстрировал ему Кречет.
В моменте с Комариным всё было одновременно просто и сложно. С одной стороны, нужно было начать воспринимать бывшего вассала как равного. На этом можно было выстроить выгодное долговременное сотрудничество, судя по выкладкам Андрея. Но, с другой стороны, восемнадцатилетний сопляк — император, партнёр?
