Боль была велика, тупая и настырная, я не могла справиться с ней, да и никто не мог мне помочь справиться, но я не хотела оставаться одна.
– Я вернусь, просто не знаю когда. Постараюсь побыстрее. Ты должна находиться здесь. Я не уверен, что будет происходить ночью. Не выходи вообще никуда, это может быть рискованно. И, Ава…
– Да? – тихо спросила я, глядя на него, но на самом деле – мимо. Мои глаза остекленели.
– Из-за аномалий на небе все встревожены. В городе – много происшествий, аварий – люди пытаются уехать – даже ограблений и драк. Народ охвачен паникой. На улицах неспокойно, горожане взвинчены. Убийство твоей семьи не собираются расследовать. Я вызывал милицию, но меня проигнорировали. Хотя и позвонили твоим родным. Я пообщался с твоим дедушкой, представился давним другом родителей. Он направился на ферму и уже оповестил родственников. Похороны будут сегодня, но мне неизвестно точное время. Пообещай мне, что не сбежишь туда. За тобой могут следить волки. Кстати, тебе часто звонили родственники и друзья. Я выключил телефон. Просто будь здесь. Тебя считают без вести пропавшей.
Я безучастно кивнула. Похороны… Меня новой волной атакуют воспоминания. Но я не зацикливаюсь, не начинаю дрожать. Мое лицо безучастно, тело уже не напряжено. Я все еще не хочу оставаться одна. Но у меня нет выбора.
Ян должен от меня уйти. Ведь он дракон. Противостояние волкам – его сущность, долг.
А я не могу помочь уже ничем. Теперь, когда у меня нет магии. Я бесполезна. Теперь я – обычный человек. Зато Ян должен – обязан – отправиться на разведку. А мне надо его отпустить.
Как бы плохо ни было сейчас.
Ветер всколыхнул шторы, и меня ослепил отблеск солнца от оконного стекла, а в памяти резко восстал другой блеск – кулона, лунницы на шее Кристины, который отпечатался в сознании вчера, когда черный волк подцепил когтями ее платье, впился ими в позвоночник и потащил по сырой от дождя земле.
Я замираю.
Ян улавливает мое состояние, тянется ко мне, берет за руку.
– Что именно ты успела увидеть вчера, Ава?
– Все.
Я видела все. Они умерли на моих глазах – мои родители, мои близкие.
Я никогда не забуду долгий предсмертный взгляд отца, задержавшийся на моем лице.
– Я могу помочь.
Никто не должен быть свидетелем такого кошмара. Никому не нужны подобные воспоминания. Я знаю.
– Я способен их забрать. Ты будешь помнить, что они погибли, но конкретные подробности ускользнут из памяти. Тебя не будут мучить те жуткие картины из прошлого. Тебе такое не нужно, Ава. Зачем страдать еще из-за этого?
Я с серьезностью посмотрела на Яна. Он правда может забрать то, что причиняло мне огромную боль? Но так нельзя. Я должна помнить.
– Это мое последнее воспоминание о них.
– Но в нем нет необходимости, Ава. Достаточно, что ты знаешь об их гибели. Это уже не мало.
Никому столь чудовищные воспоминания не пойдут на пользу.
Возможно, Ян прав.
Я знала больше, чем следовало. И видела больше, чем положено. Я с трудом выдерживаю этот груз, но он станет непосильным, когда останусь в одиночестве.
– Хорошо, давай.
По правде, я не понимаю, что делаю. Я потеряна.
Мне предоставили то, о чем другие в подобной ситуации не могли и мечтать.
Отвергнуть смерть, вцепившуюся в сознание… Кому еще выпадал такой шанс? Никому.
Но это последнее… что я помню о них…
Не знаю, повлиял ли дракон на мои мысли, проникнув в них, но я согласилась.
И кивнула.
Он сочувственно сжал мою руку, а затем отпустил. Взял и приложил обе ладони к моим щекам, приблизившись к моему лицу.
Глаза, загоревшиеся ультрамариновым, смотрели в упор. Он придвинулся слишком близко.
Я не представляю, что он сделал, но…
Я не помню, как они умерли.
Понимаю, из-за чего, но не помню никаких образов из прошлого. Я уверена, что помнила ранее нечто, что ужасало меня, но теперь ничего конкретного в голове не всплывает.
Я пытаюсь что-то вообразить, но не за что зацепиться. Не могу сказать, правильно ли это или нет. Но верю Яну. Еще с детства или даже с момента моего рождения он обещал матери позаботиться обо мне.
И он продолжает меня оберегать. Это лучшее, что он мог сделать сейчас.
На такое никто в принципе и не способен.
Пожалуй, он только что спас меня от попадания в сумасшедший дом.
Но ему пора уходить. Не прибавив ни слова, он быстро направился к выходу.
Секундой позже хлопнула входная дверь и в замочной скважине провернулся ключ, заперев меня в квартире.
И я осталась одна. Точнее, не совсем: донесся шаркающий звук, Кинли спрыгнул с кровати и зацарапал когтями по напольному покрытию. Оказавшись у моих ног, прильнул к лодыжкам.
Я наклонилась и взяла его на руки, крепко обняв, поцеловав в холку несколько раз.
Не знаю почему, но я подошла к стене и присела на пол, прислонившись к ней спиной. Яна с его волшебными успокаивающими чарами уже не было рядом, мрачные мысли потихоньку заново начали меня одолевать, хотя и не с той силой, что раньше.
Слезы катились по щекам, я мысленно пыталась собрать осколки жизни воедино. Я не знала, что делать дальше. Ян не сказал, когда вернется, да и в любом случае я не понимала, как мне теперь быть, даже если он окажется рядом.
Моей прежней жизни более не существовало. Мне восемнадцать, но я потеряла все.
Меня клонило в сон. Я заскользила по стене и прилегла на пол. Закрыв глаза, почувствовала, как Кинли прижался к моему животу, устроившись рядом. Мой маленький дракон. Он единственный, кто уцелел.
Провел ужасную ночь, напуганный, пока Ян не нашел его. И забрал, хоть они и не нравились друг другу. Но это не имело сейчас никакого значения.
Я прижала Кинли к себе и заплакала сильнее. Теперь он был всем, что у меня осталось от прошлого.
И он чувствовал, как мне больно. Не оставил меня и никуда не ушел.
Вскоре я отключилась.
Мне приснился сон.
Я находилась в этой комнате, когда зазвонил телефон.
Увидев на экране «мама», я сразу поднесла телефон к уху и услышала ее голос. И мягкие слова приветствия.
«Мама, – выдавила я. – Слава богу, что ты жива. Ян сказал, что вы все умерли…»
«Нет, солнышко, я в порядке. Все хорошо, я скоро приеду и заберу тебя».
А потом в трубке раздались гудки.
Меня охватило радостное чувство облегчения. Слава небесам, она жива.
Ян ошибся. Мама цела и невредима – и будет рядом со мной. Смерть не забрала ее.
Мы все неверно поняли.
Но спустя пару мгновений я проснулась. И глубокое разочарование обрушилось на меня. Новый предательский укол боли. Это сон.
Я разозлилась от этого обмана. В реальности мамы уже не было.
Я попыталась уснуть, вернуться в то видение, чтобы хоть на несколько минут постигнуть легкость и успокоение, но у меня не получалось.
Я почувствовала, как у меня занемели ноги. Спина ныла из-за неудобной позы на твердом полу. От окна тянуло холодом. Я встала, стараясь не тревожить Кинли, но он не спал, и почти беззвучно последовал за мной на кухню.
Удивительно, но я подумала о еде.
Наверное, это последнее, о чем мне следовало думать в подобных обстоятельствах. Организм не просил есть, но меня тошнило, и я знала, что голодна, хоть желудок и не подавал явные сигналы моему сознанию прежними привычными способами.
Выпив воды, я открыла холодильник и взяла завернутый в целлофановую пленку бутерброд. Рядом лежали запакованные, запечатанные пачки сосисок, сыр, молоко. Видимо, Ян успел сходить в магазин.
Я с трудом съела бутерброд, запив водой, потому что не могла проглотить – и это был максимум, на который я оказалась способна.
Затем направилась к кухонному окну. Солнце находилось справа от замершей в центре неба багровой луны.
Значит, минул полдень. Обернувшись, я бросила взгляд на часы на духовом шкафу – два часа дня. Я проспала недолго.
Вернувшись в спальню, села на кровать и включила телевизор. По всем каналам транслировали одну и ту же картинку – сошедшее с ума небо. И оно было таким не только у нас, а, как выяснилось, во всем мире.
