— Трус, — тихонько раздалось справа.
Это сказала Профи. Я погрозил ей пальцем и постарался успокоить кашевара. Теперь хватило нескольких шлепков по спине, чтобы он пришел в себя и продолжил свой рассказ.
Вопреки моим догадкам, никакого суда над Гуччи не было. Сапог два дня пытал старшего техника в комнате отдыха, да так, что крики несчастного разносились по всему Форту. Но скоро ветерану наскучил этот процесс, и он приказал Арчилу убить арестованного. Кашевар повиновался и задушил Гуччи обрывком электрического кабеля.
Почему ветеран сам не разобрался с Гуччи, а назначил палачом другого? Видимо, ответ знал только сам Сапог. Но, к счастью, он уже ничего не сможет сказать.
— Это все? — спросил я у кашевара.
Тот молча дернул подбородком.
Мне было искренне жаль Арчила. И, в отличие от Профи, я не считал его трусом. Потому что неизвестно, как бы поступил каждый из нас в аналогичной ситуации.
Я хотел было подбодрить Арчила, но не находил слов. А тот сидел неподвижно и пристально смотрел в одну точку. Страшно было представить, какие бури кипят в душе у этого человека.
А потом мы держали военный совет. И это не фигура речи. Наши отношения с пыжами перешли в стадию вооруженной конфронтации и нужно было что-то с этим делать. Рано или поздно они наведаются в Форт за водой. И как нам быть? Просто отоварить их нашей фирменной водичкой? А если они на нас нападут? Да сто процентов, нападут! У них сейчас в головах одно — месть. А месть, как известно, блюдо, которое подают в холодном виде. Пыжи никогда не откажутся от возмездия и при любом удобном случае выстрелят в спину. Да, это будет не самый благоразумный поступок, поскольку в результате они лишатся основного источника живительной влаги и вскорости помрут от жажды. Но откуда возьмется благоразумие у того, чей мозг занят мыслями о мести?
Честно говоря, я не испытывал никакой жалости к этому отребью, но ведь среди них были дети и женщины... Женщины... Ладно, про женщин это я сдуру ляпнул. Женщины в Поселухе были под стать мужчинам. Преступницы высшей пробы. Но дети... Чем они провинились?
Нет, здесь нужно все хорошенько обдумать. А пока мы решили затихариться и какое-то время не покидать пределы Форта. Да и что мы забыли там, снаружи? Продовольствия и воды у нас достаточно. Из приличного оружия есть два плазмамета и мой «Люгер», который я, кстати, сразу же поставил на зарядку. Короче, жить можно. На этом обсуждение проблемы мы посчитали завершенным и перепрыгнули на новую тему.
На повестке дня стоял вопрос связи. Нужно попытаться наладить канал с волей. И в этом нам могла помочь Профи.
— Слушай, ты же у нас рукастая. Может, посмотришь наш космопередатчик? — обратился я к ней.
— А что с ним не так?
— Без понятия. Я в этом не разбираюсь. И никто не разбирается. Вернее, Гуччи немного шарил в электронике, но только немного. Знаю только, что эта бандура шибко сильно тормозит. Может, там что-то можно подкрутить, чтобы он нормально работал, а? Разогнать как-то...
Технический гений с дредами одарила меня снисходительной улыбкой:
— «Разогнать», значит?
— Угу.
— Где ты вообще это слово взял?
Я начинал злиться.
— Где взял, там уже нету! Так поможешь или нет? — неожиданно для себя самого рявкнул я.
— А что мне остается делать? Ты же здесь приказываешь, — без малейшего оттенка иронии ответила она.
Я аж возгордился. Раз уж такая нигилистка, как Профи, признала во мне командира, то, значит, я все делаю правильно!
Космопередатчик находился в кабинете Коменданта. Вернее, в его бывшем кабинете. По идее, он теперь принадлежал мне. Поэтому, как только мы вошли, я с важным видом уселся за рабочий стол и принял начальственную позу. То есть скрестил руки на груди и гордо задрал подбородок. На столе стояла масленка. Я взял ее в руки и сделал вид, что смазываю суставы.
Я хотел рассмешить Профи своей маленькой пантомимой, но именно в этот момент она отвернулась. И ничего не увидела.
Ее заинтересовала репродукция картины «Девочка с персиками». Правда, вместо персиков тут были плазменные гранаты.
— «Гранат не надо бояться — они ручные!» — прочла она надпись на холсте. — Признавайся, твоих рук дело?
— Не-а, это все художества Коменданта.
— Остроумно, — похвалила Профи и достала из кармана фляжку. — Будешь?
— В завязке, — сказал я.
— Сам бросил или лечился?
— Конечно, сам!
Для пущего эффекта я решили не упоминать о том, что мне помогала Мира.
— Молодец какой. И что, сильно бухал?
— Угу. И не только бухал...
— О, это я тоже проходила. Но мне удалось соскочить.
— Расскажешь?
— Конечно. У нас в тюрьме проходили собрания «Анонимных наркоманов». Я стала на них ходить и вылечилась.
— Так просто?
— Это только звучит просто... А на самом деле все было ох как сложно.
Она продублировала глоток.
— А к «Анонимным алкоголикам» не пробовала податься? — спросил я.
На ее лице появилась гримаса, создававшая впечатление, что она хочет растянуть брови до упора.
— Зачем?
— Ну чтобы бросить бухать.
— Я не пью, а подбухиваю, — возразила Профи.
— А есть разница?
— Существенная.
— Тогда вопросов больше не имею.
Кстати, с «Анонимными алкоголиками» у меня связана одна забавная история. Дело было так.
Жила-была одна тетушка по имени Глория Конотопп. Тридцати трех лет. Работала официанткой в какой-то забегаловке. И была у нее привычка раз в неделю покупать лотерейный билет. И однажды билет выиграл. Глории перепал целый миллион. Ей хватило ума не светить лицом перед камерами и не называть своего настоящего имени. Во всей вселенной о ней знали только пара человек и один из них был моим информатором. Он и слил мне Глорию. Конечно, не бесплатно. Мой бумажник конкретно похудел, но зато у меня появился шанс сорвать джек-пот!
Как оказалось, наша миллионерша была неравнодушна к выпивке, но боролась со своим недугом. Каждую пятницу она посещала собрания «АА», то есть «Анонимных алкоголиков». Ну и вот, я решил тоже затесаться в эту группу. Я и так собирался малость подсушиться после недельного запоя, так что немного трезвости мне бы не повредило.
В назначенное время я пришел на собрание. Мероприятие проходило в подвале экуменистической церкви. Ведущим был молодой пастор по имени Назарий. Отец Назарий. Слегка бородатый типок, с длинными, как у девушки, ресницами. От него прямо-таки веяло здоровьем и святостью.
В группе было пять человек. Ветераны движения братья Венедиктовы, Андрей и Дима, семь лет в строгой завязке. Лохматый Олег, который регулярно срывался в запой и плакал по любому поводу. Немногословная бабушка-алкоголица Юни, вязавшая всю дорогу свитер. И конечно же, Глория! Нескладная тетенька среднего роста, в очках с круглыми линзами. Бледная кожа, облупившийся лак на ногтях, яркая помада. Одета в безвкусное белое платье с рюшами. В руках неизменная розовая сумочка. Из этой сумочки постоянно что-то выпадало. То очешник, то кошелек, то помада. Короче, не была она похожа на миллионершу.
Я выбрал место прямо за ее спиной и начал свою игру. Отец Назарий объявил начало собрания. Мы представились — и понеслась. Мне как новичку выпала честь открывать собрание. Я ничего особого не придумывал, просто обрисовал свою проблему и сказал, что очень хочу избавиться от пагубной привычки.
Публика похлопала мне. Отец Назарий прочитал что-то из Нового завета. Братья Венедиктовы молча покивали. Лохматый Олег сказал, что я герой, и расплакался. А баба Юни отложила вязание, подошла ко мне и крепко обняла за плечи. Глория не отреагировала никак. Во время моего выступления из ее сумочки выпали какие-то бусины, и она долго ползала по полу на карачках, собирая их.
Когда собрание закончилось, я принялся за работу. Ненавязчиво подал Глории пальто, сделал небольшой комплимент и завязал непринужденный разговор. Она легко пошла на контакт. Я вызвался проводить ее до дома. Глория не возражала. По пути мы разговорились. Оказалось, что она до сих пор работает официанткой в кафе и сильно устает. Только с помощью алкоголя ей удается расслабиться. Но теперь решила завязать, почему и пошла на собрание «АА».
