Когда я вошел в нашу комнату, все уже готовились ко сну, только Помилка играла со своим браслетом-головоломкой. С виду он напоминал обычные часы, но вместо циферблата под стеклом находился маленький лабиринт с шариком. И нужно было провести шарик из одного конца лабиринта в другой. Этот браслет малой подарила Чика.
Чика, черная, как смоль, девица с руками, вдоль и поперек исполосованными шрамами, называла себя провидицей. Денег в общую кассу она заносила больше всех. Каждое утро Чика выходила на центральную площадь, садилась на коврик и ставила перед собой картонку, на которой маркером было написано «Гадания на все случаи жизни». Народная тропа к ней не зарастала.
Ну и будет несправедливо, если я не упомяну о других членах общины. Значит, так... Лили-Энн, Андрея и Лану, Чику, Фила и Свободу я уже называл. Кто же там был еще? Алиса — синеглазая нимфа с носиком пипкой, кухарка. Лиса — очкастая девица, не расстающаяся с мольбертом и красками, которая зарабатывала тем, что рисовал портреты. Волга — пухленькая хохотушка с татуировкой на щеке в виде пацифика, талантливая попрошайка. Кай — витающий в облаках юноша, тоже попрошайка.
И Ярик... Чернокожий толстяк c прической «взрыв на макаронной фабрике». Здоровый детина, но рыхлый и медлительный. В отличие от остальных, он оказался крайне неприятным существом. Говорили, что до поры до времени Ярик был нормальным мужиком, но потом в его дурной башке что-то щелкнуло, и он стал ощущать себя ребенком, который живет в теле взрослого мужчины. «Прозрев», Ярик выбросил в помойку все свои шмотки, нацепил памперс и стал вести себя, как неразумное дитя.
В нормальном обществе за такие закидоны бьют ногами, но где, скажите на милость, ботаны и где нормальность? Ботаны считали, что каждый человек волен сам выбрать свое «я». Мужик, если захочет, может стать женщиной, женщина — мужчиной, старушка — молодухой. А вот Ярик захотел стать ребенком. Так почему бы и нет?
Между прочим, когда-то давным-давно, во времена разобщенной Земли, подобные штуки были в порядке вещей. Например, тогдашний мэр города Нью-Йорк идентифицировал себя как кота и носил на голове ободок с пушистыми ушками, прицеплял к штанам хвост, панически боялся собак и шипел на журналистов, когда те задавали неуместные вопросы.
Ботаны относились к Ярику с пониманием. Находились и те, кто называли его поступок смелым, а самого толстячка отважной личностью. Они всячески потакали его безумию. Сюсюкались, играли и кормили с ложечки.
На работу Ярик не ходил, ведь детям не полагается работать, не так ли? Целыми днями недоребенок только и делал, что спал да жрал, а когда это ему надоедало, он, как бы это помягче сказать... проказничал. Например, мог плюнуть в проходившего мимо человека или перебить всю кухонную посуду. Ругаться на чудика, а тем более наказывать его физически, строго запрещалось.
— Любое наказание — это насилие! А насилие — это зло! Ботаны против зла и насилия! — так Свобода объясняла это решение.
Как-то раз Ярик помочился на свежевыстиранную одежду, и Профи, занимавшаяся постирушками, врезала ему в челюсть. Увидев это, Свобода провела с нарушительницей воспитательную беседу. Рассказала ей о том, что каждый человек вправе отождествлять себя с кем и с чем угодно, что мы должны с пониманием относиться к таким людям, как Ярик. Также в ее речи звучало много странных слов, таких как «гендер», «бинарная система» и так далее. Что самое паршивое, она потребовала, чтобы обиженному были принесены извинения.
— Еще чего! —возмутилась Профи и наотрез отказалась извиняться.
Намечался большой скандал, который мог привести к нашему выдворению из общины. И тут в дело вступил Фидель. Они с Профи о чем-то немного пошушукались в сторонке, и проблема решилась. Ярик не только услышал извинения, его даже погладили по голове. В ответ он ласково мурлыкнул и попросился на ручки, но Профи пожаловалась на боль в руке и сбежала к своим постирушкам.
Что-то опять меня унесло в сторону... Итак, вернемся к моменту моего возвращения в нашу комнату.
Циклоп лежал на спине, подложив руки под голову. Маску детектива Форсети, очки и перчатки мутант не снимал даже ночью. Ботаны не одобряют замки и щеколды и поэтому все двери в доме были нараспашку. Профи ковырялась отверткой в чудо-кресле. Фидель взбивал подушку.
Я подошел к Помилке и потрепал ее по волосам.
— Все, Нора наша! — гордо сказала Профи, утирая со лба пот.
— Какая Нора? — не сразу сообразил я.
— Кресло полковника Годара... Ты что, забыл? «Новый разум». Но-ра.
— А, вот ты о чем... И что с ней? В смысле, с ним?
— Теперь она может выполнять все наши команды. А прежнего хозяина я удалила из списка пользователей.
— А эту Нору не засекут?
Профи сунула отвертку в карман спортивных брюк и улыбнулась:
— Не-а. Не буду вдаваться в подробности, но полковник Годар позаботился, чтобы кресло оставалось незамеченным. Отродясь не видела такой защиты от шпионажа. Видать, старому хрычу тоже есть что скрывать.
— Нора, который час? — решил я протестировать средство передвижения.
— Я ее временно отключила. Больно много энергии жрет, а аккумулятор совсем дохлый.
И вдруг я неожиданно для самого себя тихо ляпнул:
— У нас с Ланой ничего не было.
— Ну не было и не было. Какое мне до этого дело? — холодно сказала Профи.
— Ну так, просто сообщил...
Я ожидал от нее всего, только не равнодушия.
Обиженный, я лег на свой матрас накрылся пледом с головой, недовольно крикнув:
— Свет погасите! Тут люди спят!
— А здесь люди делом заняты... Спи давай, герой-любовник, — расхохоталась в ответ Профи.
«Надо было держать язык за зубами, — ругал я сам себя. — Теперь насмешек не оберешься».
Я ворочался с бока на бок, пытаясь уснуть, но мысли о сегодняшнем позоре не давали мне сомкнуть глаз.
И чтобы немного успокоится, я стал думать о книге. О романе «Девочка из шара», который планировал написать.
Да, я решил писать сам, в одиночку. На фиг мне сдался этот продавец комиксов? Справлюсь и без него! Но я помню добро и обязательно отблагодарю Абу каким-нибудь ценным подарком. К примеру, подарю ему нового аниматронного Игорька. Пусть порадуется.
С главным героем моего романа, кажется, все ясно. Им буду я сам, Вук Обранович по прозвищу «Проныра». Писать ли мне от третьего лица либо от первого? Пожалуй, от первого будет лучше. Лучше и проще. А простота — ключ к успеху.
Хм-м, ведь если задуматься, то моя жизнь достойна не одного романа! Можно написать целую серию. «Приключения Вука Обрановича». Звучит? Или «Приключения Проныры». А может, просто, коротко и понятно: «Проныра»? Да, над этим нужно хорошенько подумать...
Но ведь серия может не зайти читателю? Бывает же, и нередко, что после отличного первого романа, просто хорошего второго и так себе третьего автор ударяется в самоповторы, и потекло дерьмо по трубам... Читатель, даже самый преданный, перестает покупать книги своего кумира. Критики награждают его уничижительными эпитетами типа «безыскусный штамповщик» или просто «бездарь». А дальше — забвение, алкоголизм, паперть и одинокая смерть в бесславии.
Так может, тогда хрен с ним, с романом? Может, взяться за комиксы? Писать буковки в облачко всяко легче... Комикс, кстати, может получиться забористым! Главное, подыскать хорошего художника. И побольше колоритных злодеев, публика это любит. Мне и выдумывать особо не надо: Пигмей, Чучельник, Рохля, безумец Яков... А полковник Годар и Пятеркин! Кстати, а что, интересно, происходило на секретной базе после нашего побега?
И я тут же вообразил себе это...
Полутемный кабинет. В углу кулер с водой, тут же — бронированный сейф. Посреди кабинета стол, на нем — компьютер, стопка разноцветных папок и пресс-папье в виде чугунной литой гирьки. На стене висит огромная фотография снежного человека в полный рост: он идет, широко раскинув руки. За столом сидит полковник Годар, он вот-вот лопнет от распирающей его злости. Рядом стоит растрепанный Пятеркин. Шишка на лбу крест-накрест заклеена лейкопластырем, с его носа свисает огромная сопля.
