Кто бы знал, что сон окажется вещим.
X. Чика и Фил
Я уже говорил о самоповторах.
Каждый писатель рано или поздно сталкивается с такой проблемой. Виноват в ней творческий кризис или, как его еще называют, «писательский блок». У автора заканчивается фантазия и он просто не в состоянии придумать что-то новое, интересное и оригинальное.
Но в моем случае все иначе. Роман, который я планирую написать, — это история моей жизни, там нет места вымыслу. А реальная жизнь, как известно, циклична. Так что если мой будущий читатель вдруг скажет, что следующая сцена напоминает наши злоключения в подвале Чучельника, то пусть он сперва взглянет на свой жизненный путь. Боюсь об заклад, что там каждый день похож на предыдущий.
Короче, нас отравили во время обеда. Подсыпали какого-то снотворного.
Когда я очухался, то обнаружил, что нахожусь в подвале, руки и ноги привязаны к стулу, а рот залеплен скотчем. Фидель, Профи, Помилка и Циклоп пребывали в таком же положении.
Подвал выглядел, как... Да как обычный подвал. Бетонные стены, пол, потолок, покатая деревянная лестница. По центру потолка прямоугольный светильник. Ну и всякие там полки с инструментами, ящики с ветошью, длинный горизонтальный холодильник у стены, газонокосилка...
Перед нами стояли Фил, Чика и Ярик. В этот раз недоребенок вел себя вполне по-взрослому. Он уверенно стоял на ногах, не сюсюкал и не пускал слюни. Но прикид у него был все тот же: белоснежный памперс, в руках погремушка, а во рту соска-пустышка в форме ромашки.
Ботаны о чем-то шушукались и изредка поглядывали на нас.
Донеслись голоса Фила и Чики. Внутреннее чутье подсказывало мне, что эти двое и заварили всю эту кашу.
— Так значит, девчонка не из нашего мира? — спрашивал он.
— Ну да, не из нашего!
— А откуда тогда?
— Этого я не знаю. Может быть, с планеты Нибиру, где много-много рептилоидов... Шутка.
— Можно не уточнять, что ты пошутила. А то получается, как в том анекдоте про лопату.
— Что еще за анекдот?
— Потом расскажу. А ты давай не отвлекайся от темы.
— Ну в общем, у меня было видение...
Лицо Фила побагровело:
— Ты что, опять взялась за старое? Говорил же тебе, завязывай с наркотой — это прямой путь в могилу.
— Да ничего я не употребляла! Клянусь!
— И какая уже это по счету клятва? Десятая, двадцатая? Если снова схватишь передоз, я тебя не буду вытаскивать!
Да между ними, оказывается, имелись чувства.
— Фил, миленький, поверь, у меня по-настоящему было видение! — чуть не плача, пролепетала Чика.
— Ладно, продолжай... — снисходительно разрешил он.
— В общем, мне привиделась эта девочка... Помилка... Она левитировала...
— Чего-чего? — встрял Ярик.
— Левитировала — значит летала, — разъяснила Чика. — А еще она вся светилась и из ее рук били молнии...
Ярик мерзко заржал.
— Она вся светилась, а из ее рук били молнии... — с нажимом повторила Чика.
— Итак, ты хочешь сказать, что замутила все это из-за того, что тебе приснился кошмар? — почесав макушку, спросил Фил.
— Не кошмар, а видение. Не забывай, я потомственная провидица и могу отличить дурной сон от настоящего пророчества.
— Потомственная провидица, — гыгыкнул Ярик. — Потомственная шарлатанка, вот кто ты!
— По себе не равняй! — огрызнулась Чика. — Сидишь тут у людей на шее, врешь им. А мы, между прочим, пашем, пока ты соску сосешь!
— Эта штука хорошо успокаивает нервы. Попробуй на досуге, а то вон злая, как собака, стала, скоро на людей кидаться начнешь, — Ярик вытащил соску изо рта и принялся разглядывать ее, словно видел в первый раз. — Думаешь, мне самому приятно расхаживать в подгузнике и изображать ребенка? Нет, не приятно. Но что поделать, такова моя миссия.
У нормально владеющего речью толстяка был грудной голос и, когда он говорил, казалось, что у него в горле что-то клокочет.
— Твоя — что?
— Миссия, — со значением повторил он. — Я смешу людей, а веселье продлевает жизнь.
— А вот мне было совсем не до смеха, когда ты испортил солнечные батареи и вся община на неделю осталась без электричества. А посуду ты побил тоже ради смеха?
— Посуда сама разбилась. Я не виноват.
— А кто неделю назад высыпал пачку соли в кастрюлю с борщом?
— Это я, — гордо выпятив грудь, сказал Ярик. — Забавно было, да? Особенно, когда Волга подавилась и у нее в носу застряли кусочки свеклы.
— А то, что она чуть не задохнулась, это как?
— Ну малость перегнул палку, с кем не бывает.
Глаз Чики задергался:
— Какая же ты все-таки сволочь! Не будь ты моим двоюродным братом, давно бы тебя сдала.
— Только попробуй, prostitutino!*
В перепалку вклинился Фил:
— Смотрю я на вас и удивляюсь. Можно сказать, родные души, а грызетесь, как собаки.
Ярик почесал спину погремушкой.
— Вот и я о том же. Сестричка, кровинушка, а к брату относится как к последней скотине.
— Да как ты смеешь такое говорить?! — пуще прежнего взбеленилась Чика. — Да я с тобой ношусь как с писаной торбой с самого детства. А кто тебя из тюряги вытащил? Кто адвокатов нанимал? Забыл?
— Я, между прочим, тебя об этом не просил.
— Да лучше бы ты сдох за решеткой!
— Iru al infero!**— парировал Ярик.
— Отставить семейные разборки! — приказал Фил. — Чика, милая, рассказывай дальше. А ты, Ярик, помолчи пока!
— Да, все правильно, я — шарлатанка, — продолжила она. — Но это не значит, что у меня нет дара. В моем роду была бабка, потомственная провидица, от нее мне передались кое-какие способности... И порой у меня бывают видения. Правда, редко. Это такая смесь образов, слов и ощущений... Трудно объяснить...
— А ты не объясняй, просто рассказывай все по порядку, — подсказал Фил.
И Чика рассказала... К моему удивлению она довольно точно описала наши приключения, но вкратце, без подробностей. И про Сиротку, и про шар, и про Помилку, и про молнии. Секретную базу тоже не забыла.
— ... их объявили в розыск, за их головы объявлена награда, — завершила она.
— Это тоже было в твоем видении?
— Нет, на всякий случай я сфотала вот этого чижика, — Чика показал на меня, — и пробила снимок по поиску.
Она вынула мобилу, ткнула в нее пальцем и поднесла экран к любопытным глазам своих собеседников.
— Три миллиона! А неплохо! — мечтательно произнес Ярик, глаза его заблестели, как у бывалого картежника в момент небывалого везения. — По лимону на брата. Да мне этих денег до конца жизни хватит! Вот же подфартило! Все, сегодня же свалю из этой гребаной общины. Выкину к чертям этот памперс и заживу, как нормальный человек. Пошью костюм с отливом, вставлю новые зубы и открою бар. «У Ярика». Как вам название? Меню я уже придумал. Никаких выпендрежных коктейлей, только пиво и водка. Закуска тоже самая обыкновенная: острые куриные крылья, гренки, яичница с беконом, чипсы, маринованные яйца и гороховый супец на опохмелку. Гороховый суп — это тема! Я сам буду его готовить. С копченостями, свиным мясом и красным перцем. Побольше красного перца! Чтобы кишки прожигало насквозь. Люблю острое. А бекон нужно не жарить, а кремировать. Чтобы хрустел на зубах! Вот так! А в маринованные яйца добавлять побольше соевого соуса и укропа. И никаких чипсов из насекомых. Только из картошки. Пусть насекомых жрут ящерицы. А гренки будут из черного хлеба, посыпанные тмином и чесноком! У меня будут самые большие порции куриных крыльев. Самые жирные, нажористые куриные крылья в Системе! И еще будет текила! И такие, знаете, девочки-текильщицы в откровенных нарядах, чтобы все выпирало. У каждой — кожаный пояс с бутылкой текилы в кобуре и патронташем шотов. А над стойкой бара повешу свой портрет. В полный рост. И никакой новомодной музыки. Никакого панга! Поставлю в углу музыкальный автомат с рокабилли и готик-кунтри...
— Готик-кантри.
— Чего?
— Музыкальный стиль называется «готик-кантри», а не «готик-кунтри», осел! — Фил резко выкинул вперед правую руку.
