Златокудрый Леон, обычно уверенный и решительный, на сей раз входил не столь бодро. Его шаги были осторожными, а взгляд не отрывался от недавно заменённых мраморных плит пола. Видимо, он помнил, как президент в прошлый раз разгромил свой кабинет в приступе гнева.
— Господин президент, — начал Леон, слегка запинаясь, — связь с группой «Хризантема» утрачена два часа назад. Информаторы сообщают о скоротечном бое в центре Мантуи, в окрестностях палаццо дель Те.
Лилиан медленно поднял глаза на советника, его лицо оставалось непроницаемым.
— Кому принадлежит палаццо? — спросил он, подаваясь чуть вперёд и опираясь локтями на стол.
— Герцогу Занзара, — ответил Леон, слегка опустив голову.
Президент откинулся на спинку кресла и расхохотался. Его смех был лёгким и светлым, будто он только что не проиграл в схватке с более удачливым соперником.
— Сукин ты сын… — произнёс он, всё ещё смеясь. — Хорошо, хоть удар меня не хватил! И это после клятвы!
Леон стоял, не зная, как реагировать. Он явно ожидал чего угодно, но не такого спокойного, почти весёлого отношения к провалу.
— Свободен, — наконец сказал Лилиан, кивнув советнику. — Пусть Жером зайдёт ко мне.
Юноша склонился в глубоком поклоне и удалился, не веря своему счастью. Как только дверь за ним закрылась, Лилиан взял в руки мобилет. Он набрал номер и, дождавшись ответа, отдал лишь один приказ:
— Отзывай летучих мышек. Хризантема вернулась в вазу.
* * *
На переговоры с французским президентом мы отправились с Легатом легиона смерти. Я и не возражал, ведь иммунитет роду Хризантем могла обеспечить только кровная клятва. Правда, чтобы не афишировать собственные возможности, пришлось снова использовать французского порталиста.
Тот безропотно открыл портал в кабинет к собственному президенту, и тут же отправился отсыпаться в уголок моими стараниями. Лишние уши нам были ни к чему. Магов поддержки не оказалось ни за стеновыми панелями, ни где-либо ещё. То ли сказалось раннее утро, то ли Гиббон усвоил предыдущий урок.
При нашем появлении Лилиан с кем-то разговаривал по мобилету. Мы даже застали окончание его последней фразы:
— Хризантема вернулась в вазу.
Легат скривилась от столь банальной шифровки, её губы дрогнули в пренебрежительной усмешке, но в глазах читалось раздражение. У меня же эта фраза вызвала улыбку, хотя и с оттенком сарказма. Президент же, казалось, даже не удивился нашему появлению. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнула тень любопытства и настороженности.
— Ну что ж, господа, дамы… или как там правильно обращаться к вам, мадам Легат? — Его голос звучал с лёгкой иронией, но в нём чувствовалось напряжение, словно он балансировал на грани между вежливостью и раздражением. — Вы прибыли весьма… пунктуально. И почему-то я более, чем уверен, что с необычными требованиями. Давайте начнём с самого простого: что именно вы хотите? Граф Комарин, прошу начать с вас, ибо примерные требования мадам я представляю.
— Поскольку за двое суток количество нападений на меня и моих людей выросло с двух до трёх, а последние два пункта предыдущих требований я выполнил собственными силами, то…
«Михаил Юрьевич, — обратился ко мне по кровной связи Паук. — При обыске у командира французской группы захвата обнаружился кошель с макрами. Мы когда под опись и на оценку их Игнату сдавали, он сообщил, что перечень практически идентичен тому, что вы ему недавно давали. Решил, что важно вам сообщить об этом. Возможно, это имеет значение».
Я присвистнул, оценив стоимость доставшихся нам трофеев. Для меня стало приятной неожиданностью, что французы сами же и расплатились за свои ошибки, но им об этом знать было не обязательно. Особенно радовали трофеи в преддверии ремонта сбитого мной дирижабля.
Гиббон нахмурился, его брови сдвинулись, а губы сжались в тонкую линию. Он явно воспринял свист как жест неуважения, и я услышал, как мраморные плиты пола издали тихий треск. Легат бросила на меня быстрый взгляд, в котором читалось недоумение.
— Что означал ваш свист, граф? — спросил Гиббон, его голос звучал холодно, но в нём чувствовалась едва сдерживаемая неприязнь.
— У нас на родине есть примета: «Не свисти, не то денег не будет», — на ходу выкручивался я, стараясь не улыбаться во всё лицо. — У вас теперь их точно не будет.
— Мы же с вами согласовали сумму, — напрягся президент, его пальцы слегка постукивали по столу, выдавая внутреннее беспокойство.
— Да, но вы же сами и назвали меня святым без двух последних пунктов. Сто миллионов меня, возможно, удовлетворят, но в случае, если вы выполните ряд других требований.
— Каких? — спросил он, и в его голосе прозвучало раздражение, смешанное с любопытством. И кажется, облегчением. Эх, Ольги сейчас сильно не хватало.
— Клятва о ненападении на род Хризантем, запрет на посещение Города Мёртвых и… — я сделал вид, что раздумываю, но идея у меня уже была. Необходимо было подчистить за собой хвосты в этой истории с деревьями-паразитами. — … Вы уничтожите свою сеть по выкачке чужих родовых сил.
— Вы понимаете, что просите? — задал вопрос Гиббон, слегка нахмурившись, но сохраняя спокойствие. — Первые два пункта вполне выполнимы, как и обсуждение финансовой стороны вопроса, но деревья…
— А кто сказал, что я прошу? — моему оскалу позавидовал бы дракон. — Своим условием я делаю вам одолжение. Если эти деревья вдруг разом исчезнут, ваша республика просуществует несколько дольше, чем при их активной работе. Беднее, но дольше, — намекнул я на стоимость добываемых из деревьев макров.
Легат переводила взгляд с меня на президента, не особо понимая, что мы обсуждаем. Её касались лишь два первых условия. А Гиббон, что-то подсчитывал в уме. Выражение его лица приобрело задумчивость.
— В случае согласия, я получу всех своих граждан живыми, целыми и невредимыми? Постановка вопроса выдавала в Гиббоне расчётливого политика. Удаление всего одной характеристики, и можно было бы вернуть президенту его граждан целыми, невредимыми и мёртвыми.
— За отсутствие психологического урона не ручаюсь, — пришлось мне внести ремарку после развлечений Тильды на болоте. — А в остальном с ними обращались в соответствии с международной конвенцией о содержании военнопленных, включая оказание лекарской помощи и обеспечения достойных условий питания и проживания.
— Что касаемо имущества республики… — заикнулся было президент.
— У нас нет имущества республики. У нас есть военные трофеи, — напомнил я президенту старую истину: «Что в бою взято, то свято».
— Это окончательные условия? Более не будет корректировок? — оскалился Лилиан Гиббон улыбкой, отзеркаливая мою.
— Если не надумаете отправлять на нас очередные диверсионные группы, то окончательные! Хотя мне уже начинает нравиться такие экскурсионные туры. Сторона-организатор сполна оплачивает полный пансион участникам.
— Да уж, — хмыкнул президент. — Туристические поездки к вам обходится республике слишком дорого, чтобы ещё раз их инициировали. Как проверять будете уничтожение?
— Забыли, что я в курсе количества проданных «саженцев»? — намекнул я на наши поставки. — Да и обстановка в кабинете у вас приятная, карты всевозможные, артефакты. Один уж очень мне понравился, — я кивнул на проекцию карты республики с горящими отметками высаженных паразитов. Память крови президента подсказала, что на ней было отмечено. — И не забудьте про заграничные проявления вашей искренней дружбы.
* * *
Мантуя, палаццо дель Те
Завтракали мы в скромной кампании: я, Агафья с Джованни, игриво стреляющим глазками в сторону Бланш, Легат и Ольга. Я по кровной связи пересказывал жене последние события. Вампирша обсуждала тонкости оживления сына для дальнейшего решения династического кризиса с главой рода Хризантем, которую, как выяснилось, тоже звали Бланш.
Джованни, похоже, всерьёз вознамерился ухлёстывать за внучкой Легата, поэтому на завтрак явился с букетом хризантем.
