— Пока нет, — отозвался за всех Кречет. От такого количества Высших в одном месте ему было не по себе, но в этом он не признался бы даже себе под страхом смерти, не то что остальным. — Пока обходятся собственными силами и домашними заготовками.
Кто бы сказал Кречету, что ему доведётся увидеть сразу десяток столь могущественных существ и пережить это событие, он бы не поверил. Серебристый вихрь, который прибывшие между собой называли Первозданным Хаосом, девица в короткой клетчатой юбке, чулках и с двумя хвостиками называлась Системой, что бы это ни значило. Существо в балахоне оказалось Смертью, а странное полунасекомое-полуженщина было Великой Матерью Кровью. Остальная шестёрка Высших, приведённая ещё Эсфесом, имела вполне человеческие черты и хоть как-то выделялась нормальностью в разворачивающемся абсурде.
— Что за заготовки? — напрягся Высший.
— Пришлый принёс с собой две сферы, — взял слово Комаро, — из одной полезла алая слизь, которая пожирает почти всё на своём пути и превращает в себя же. А из второй выбралась серебристая хрень, пожирающая конкретно магию крови, но перерабатывающая её в магию смерти.
— Он — труп, — обернулся Хаос к своим спутницам, но те его даже не услышали. Они уставились на иллюзию, где их всеобщий любимчик пустил к ход собственные козыри: слизь уже чёрного цвета, уверенно пожирающую алую, и какой-то кустовой цветочек.
— А это ещё что за паразит? — не выдержал Хаос, наблюдая, как цветочек жрёт и слизь, и магию крови, и магию смерти вперемешку, причмокивая и нахваливая.
— Это мой подарок, — хмыкнула Смерть. — Мужчина решил, что невежливо к даме на свидания ходить без цветов, и сделал это.
— Ты с этим в Зал Вселенского Равновесия явилась… — задумчиво пробормотал Хаос. — И оно разумно…
А между тем Саптама выпустил по мне целый сонм копий из чужеродной магии, надеясь застать того врасплох.
— А хрен тебе! — выкрикнул со стороны низший в форме комара. — У него такая тоже есть!
«Удивительно, они за него болеют, как за своего!» — Хаос задумчиво переводил взгляд с владелиц колыбелей на шестерых возвысившихся магов крови. Те сжимали кулаки, но не вмешивались. Местные же низшие, поддерживая стихийный шторм вокруг оговоренных границ, тоже болели за Тринадцатого. И плевать им было на всё остальное.
В один момент всё переменилось.
— Не утерпел-таки Саптама, — констатировала Система, похрустывая тонкими дольками зажаренного картофеля.
Хищная магия стала биться волнами о стенки стихийного шторма. Алые всполохи вгрызались в смешение стихий, пытаясь выбраться наружу.
— А ну-ка взялись! — проклекотал местный низший, давая команды. — Запасные, подключаемся! Знали, на что шли!
Шторм набирал обороты, всё ускоряясь, но стенки его на диво лишь утончались. Хищная магия поменяла тактику, распространяясь не по всей площади, а ударяясь в самые истончившиеся места. Низшие медленно сдавали позиции.
— Держим! — уже не кричал, а хрипел Кречет. — Держим! Там наши!
При этом во взгляде низшего читалась откровенная ненависть к Высшим, которые просто стояли и безучастно наблюдали за мучениями местных богов в попытке удержать распространение разрушительной магии.
В момент, когда шторм вот-вот готов был осыпаться со звоном битого стекла, шестёрка возвысившихся магов крови активизировалась.
— К демонам эти долбанные правила! — говоривший сейчас напоминал скелет эльфа. — Это Седьмой, а не Тринадцатый пытается ввергнуть местный мир в кровавое безумие. И если мы не можем вмешаться, то можем хотя бы помочь предотвратить это.
Шестерка принялась вычерчивать руны силового конструкта прямо у себя на коже.
«Всё же специфическая у них магия», — отстранённо отметил Хаос, наблюдая одновременно за иллюзией, где два воспитанника Великой Крови сейчас дрались не на жизнь, а насмерть.
Замкнув на себе защитный конструкт, шестёрка возвысившихся возвела алый мерцающий купол поверх стихийного шторма.
— Отпускайте! — скомандовал скелет эльфа, и местные низшие боги со стоном сдались. Смена у них была так себе, краше на погост укладывают. Но возвысившиеся были кратно сильнее низших, потому даже в таком виде сил имели поболее. Ещё сильнее Хаос удивился, когда вокруг магов вдруг закружилась самая настоящая вьюга посреди весны.
Спустя мгновение возле каждого из новоявленных защитников стояло по паре охотников в костюмах из выделанных шкур. Они молча пустили себе кровь и приложили раны к поверхности кожи бывших магов крови, добровольно подпитывая.
Через минут десять стройная брюнетка с разноцветными татуировками на лице скомандовала:
— Смена!
И старые доноры рассыпались снегом к ногам защитников. Их места заняли новые.
* * *
Пятачок на краю болота, оплетённый стараниями Цветаны живой изгородью, превратился в арену. Она и Гемос маячили на периферии, надеясь помочь в решающий момент.
Если они ожидали буйства силы и конструктов, то их ждало разочарование. Настоящее противостояние высокоранговых магов крови — это не обмен атакующими конструктами: серпами, кнутами, лезвиями или чем-то подобным. Нет. Это поединок воли.
Кровь — наша суть, наше оружие и наша защита. Слабые маги в поединках обменивались конструктами, сильные — ломали волю.
Так и сейчас, мы стояли напротив друг друга обманчиво спокойные. Саптама был силён. Сила, помноженная на века опыта, напоминала бушующий океан, в котором я ощущал себя одинокой песчинкой.
Воздух между нами сгустился, наполняясь железным привкусом крови. Не было ни ветра, ни звуков — только пульсирующая тишина, где наши взгляды скрестились, как клинки.
— Покорись! — его воля ударила, заставляя меня дрогнуть.
— Впусти! — второй удар вырвал капли крови из пор кожи.
— Отступись! — третий вал воли попытался накрыть меня с головой и поставить на колени, но…
Я не был одинок. Перед глазами вспыхнули образы: Тэймэй, баюкающая Юрдана, Ольга, парящая в небе на сияющих крыльях, Светлана, обнимающая живот, Агафья, гонявшая меня по болотам до седьмого пота, Райо с аспидами за спиной, ожидающие меня дома, Кирана с Ксандром, до рези в глазах всматривающиеся сквозь стену стихийного шторма в наше противостояние, пустынники с мечами у сердца, орденцы в двухцветными солнцами на плащах, кровники, что сейчас истово молились Комаро, желая мне стойкости духа… мальчик оракул, рисующий на листе очередную шараду для меня… Список можно было продолжать ещё долго.
Кровью и клятвами со мной было связано столько существ, что за моей спиной могла выстроиться не просто толпа, а многотысячная армия.
Взяв на себя ответственность за них, я не имел права сломаться под натиском чужой воли.
— Отступиться, чтобы ты превратил мой родной мир в полигон для экспериментов? Хера с два!
Я выпрямился, становясь утёсом, о который разбивались волны силы Саптамы.
— Ты просто забыл, — кровь в его венах замерла, — что группа всегда бьёт одиночку!
Взгляд Седьмого стал мутным, будто он по-настоящему увидел всех существ, связанных со мной кровными клятвами.
— Они — твоя слабость! — ответил мне Саптама, словно выплюнул.
— Нет. Они — моя сила! За моей спиной два мира. А это слишком великая цена, чтобы сломаться.
У меня не было страха, не было сомнений или сожалений.
— Ты говорил, что я стою между тобой и колыбелью. Но это не так. Это ты стоишь между мной и благополучием близких мне людей. Это не я пришёл к тебе убивать, это ты явился в мой дом убивать брата по Обители. Ничего личного? Действительно. Ничего.
Кровь вскипала в его жилах, Саптама запаниковал и попытался улизнуть, но лозы из адамантия, послушные моей воле, пронзили тело Седьмого гарпунами.
— Вот твой источник творения. Вот средоточие любой колыбели! Что же ты⁈ Ты же так хотел его! Бери! Поглощай!
— Сука! — вдруг сорвался в истерику Саптама. — Всё тебе! Порталы, клонирование, возможность поглощать адамантий! Сколько даров она тебе отсыпала на посвящении? Сколько? Мне же не досталось ничего! Я выгрызал всё потом, кровью и болью! А тебе всё даром! Всё!
