— Клянусь собственной кровью, что на посвящении мне не досталось ни единого дара от Великой Матери Крови, — отчего-то решил я сказать правду. — Её дар — спасти меня на руинах сиротского приюта, пробудив способности к магии крови, и завещать умереть ради родного мира.
Кровь полыхнула алой вспышкой, принимая клятву.
Саптама умолк, лишь капли кровавого пота выступили у него на лбу.
— Откуда тогда всё это? — он растерянно указал рукой на Гемоса и Цветану и, вероятно, на ранее пересиленные способности.
— Умирал и изучал родовое наследие, — снова не стал кривить я душой. — А ведь у тебя оно тоже было, но ты решил его предать. Ты предал свой мир, свою покровительницу, своих братьев по Обители, в конце концов, ты предал даже собственную клятву и кровь!
— Зато я остался верен себе!
— Как был предателем в прошлой жизни, так и остался в этой! Действительно, ты верен себе! — криво улыбнулся я.
Говорить больше было не о чем. Я усилил напор воли, заставляя кровь соперника по капле покидать его тело. Капля за каплей она плыла по воздуху и собиралась между нами в единый ярко-алый шар. Сперва этот шар имел размер вишни, после яблока, чуть позже арбуза…
В этом моменте Саптама не выдержал:
— Я всё осознал! Я дам клятву о ненападении и исчезну!
Алая сфера собственной крови демонстрировала насколько близко он находился от смерти.
— Клятву, которую ты однажды уже дал Райордану и затем нарушил?
— Я сдержу! Клянусь! Я сдержу!
— Две колыбели — слишком большая цена и слишком большое искушение для таких, как ты.
Когда последняя капля его крови вошла в сферу, я почувствовал в своём сознании эхо чужой памяти, на языке возник вкус его первой крови, медной и горькой, как детские одинокие слёзы, а сквозь мои силу и волю просочился пепел его бессмертия…
— Э, нет! Хер ты угадала! — воспротивился я задумке Вселенной. — Я не поглощаю его ради прорыва на новый уровень! Уж это обвинение ты на меня не навесишь!
Я рывком сжал сферу из крови Саптамы в макр, сохраняя все его знания и память крови за пределами своего тела. Но создавая одно, я наблюдал разрушение другого.
Забирая у древнего существа суть его силы, я запустил процесс старения, до того сдерживаемый магией. Не прошло и минуты, как тело Саптамы, седьмого мага крови, удостоенного возвышения, рассыпалось багровыми лепестками, а после и вовсе превратилось в пыль.
Глава 13
— Мы победили? Правда-правда? — радостно тараторила Цветана. — А что это за камешек такой симпатичный? А можно мы из него фонтан выпилим? Красиво будет! Струи красным будут отсвечивать.
Я же взирал на то, что осталось от Саптамы, и не мог отделаться от мысли, успел ли он приготовить маяки крови в разных мирах для перерождения? Ждать ли мне ещё одного пришествия этого безумного гения? В последней характеристике я не сомневался. При всём своём эгоизме он умел создавать нечто новое на стыке технологий и магии.
— Нет, фонтан из врага мы делать не будем, — покачал я головой. — Нужно оповестить, что всё закончилось.
Где-то ещё в процессе противостояния я заметил, что стихийный шторм пал под натиском Саптамы, но подпитки Шестой так и не получил. А всё потому, что по границам наших земель кто-то держал щит крови, один из сильнейших конструктов. И я даже догадывался, кому именно был обязан такой помощью.
Смущало меня и то, что состояние моих «свидетелей» ещё после судного ритуала описывалось фразой «краше на погост кладут». А продержать щит такой совокупной мощности да без подпитки…
«Была подпитка. Мы вахту обеспечили с восьмиреченцами, — отозвалась сестра и тут же предупредила: — Готовься, к тебе гости».
Стоило задуматься, кого же это к нам нелёгкая могла принести, как рядом появилась целая процессия: братья и сёстры из Обители, Великая Мать, Смерть и Система… Из компании Высших я не узнавал только серебристый вихрь.
Из местного пантеона никто не рискнул явиться, предпочитая остаться в стороне. Свой мир они защитили, а уж разборки высших уже были не их заботой.
— О! Госпожа Смерть, рада встрече! — тут же соткалась в дендроида Цветана и склонилась в изящном реверансе.
— Дитя, как тебя зовут? — серебряный вихрь обогнул меня и остановился напротив Цветаны. Я же сделал шаг в сторону и закрыл собой приёмную дочку.
— С кем имею честь общаться?
Вихрь чуть развернулся в мою сторону:
— Первородный… Хаос, — словно подачку бросили мне ответ и вновь сосредоточили всё внимание на Цветане.
— Первородный это тоже некий статус или просто красивая приставка к имени? — полюбопытствовал я.
— Вы ему хоть лекцию о мироустройстве прочитайте, что ли, — расхохоталась Система, — а то он так и Вселенную старушкой обзовёт, не поморщившись.
— Дерзкий… — нейтрально констатировал вихрь.
— Почему за дерзость принимают обычные любопытство и вежливость? Я задал вопрос по адресу и в глаза, а не за спиной. А от них, — я кивнул в сторону Смерти и Великой Матери Крови, — всё равно ответа не дождёшься.
— Если смотреть на это под таким углом… — задумчиво отреагировал Хаос, — то статус.
— Тогда рад знакомству, Первородный. Меня зовут…
— Да знаю я, кто ты, — хмыкнул вихрь, перебивая меня. — Откуда взялась она? И он?
Хаос указал в сторону чёрной фигуры Гемоса и зелёной Цветаны.
Судя по тому, как заискрило между нами пространство от напряжения, вопрос был с двойным дном.
— Девочка — мой подарок! — вмешалась Смерть. — Я тебе говорила. Пришлось чуть поработать с ней для удобства обращения.
— А чёрный — паразит. Его он подцепил дома, когда заброшенные лаборатории аспидов изучал, — тут же подхватила эстафету Великая Мать Кровь. — У меня там много всякой дряни расплодилось…
Такое единодушие наталкивало на мысль, что мои детища случайно кому-то перешли дорогу. Или нарушили некий негласный божественный закон, о котором я ни сном, ни духом.
— Вас я услышал. Я не услышал его.
Вихрь стал чернеть на глазах, будто небо перед бурей. Оптимизма подобные метаморфозы не добавляли, потому решил ответить так, чтобы не соврать и не опровергнуть сказанного союзницами.
— Питомцы это мои, на кровь привязанные, одна Госпоже Смерти подарена, некротическую энергию предпочитает, цвести начинает…
Цветана растеряла всю свою непосредственность и индивидуальность, интуитивно предчувствуя неприятности. Словно кукла она подошла к Смерти и протянула к ней один побег. Стоило ему соприкоснуться с аурой Высшей, весь кустарник покрылся белоснежными бутонами, а спустя удар сердца цветы раскрылись, утопив нас в сладковатом аромате.
— А чёрный яды отлично из организма выводит, паразит, ставший симбионтом. Иногда отпускаю порезвиться, но поводок всегда на месте.
Я указал на тонкую серебристо-чёрную нить тоньше волоса, связывающую нас с Гемосом. Вот здесь я не соврал, после художеств Гемоса во Франции, где его чуть не убил дубок президентский, я всегда оставлял связь с другом, чтобы вовремя отозвать его в случае необходимости.
Хаос кружил не хуже охотничьего пса. Казалось, ещё чуть-чуть, и он начнёт принюхиваться.
— Девица говорила и мыслила, как разумное существо, — наконец, возразил Первородный.
— Попугаи тоже повторяют фразы за владельцем, — пожала плечами Смерть. — И не только они…
— Да брось, Первородный, — вдруг вступила в разговор Система, — каких только питомцев да фамильяров за время существования Вселенной не придумали. Эти ещё хоть адекватные, а вот что за хрень Саптама в лабораториях изобрёл, ещё разобраться надо. Кстати, если остались образцы, то они являются собственностью фракции техносов. Как их представитель я настоятельно прошу их предоставить, а Первородного засвидетельствовать передачу.
«Я могу вернуть образец, если нужно, — осторожно обратилась по связи Цветана. — Это ужасно не культурно, но…»
«Я там на камешке тоже каплю оставил… — присоединился Гемос. — Камень оно не переваривает, вот и сидит там как в ловушке».
