Сразу за этим следующее: «Эней от Кромки. Забыл сказать: за липовые рапорты убью. Пусть Мамай помогает».
Это случилось! Десятник каким-то образом разоблачил, что последний отчет был отправлен не от дуба Костя Чемеринца в Фастовском паланку. Вот срака! По крайней мере, он не знает, под какой юбкой Игнат отсиживался на самом деле.
Утром нужно возвращаться на службу. Если брат Крайка продолжит расследование и поймет, где брат Эней прогуливает службу, и разоблачит, сколько раз тот лгал ему... Лучше об этом даже не думать.
Игнат потратил немало времени, чтобы слепить какую-то правдоподобную ложь о болезни сына в ответ, затолкал липкое чувство отвращения как можно дальше и вернулся домой подавленным. Уже знал, как это будет: он скажет о своем внезапном отбытии и извинится, она расстроится и промолчит, но он все прочтет в ее взгляде. Утром он поедет, а она двинется за помощью к Земледухам — чинить крышу риги.
Дома было тихо. Остап посапывал на боку, Ульяна тоже спала: тяжелый день утомил. Игнат хотел ее, но не решился разбудить. Утром еще успеют... Перед тем, как он сообщит об отъезде.
Поцеловал сына в лоб, разделся, задул плошку. Лег к жене и осторожно обнял ее. Ульяна, не просыпаясь, что-то тихо пробормотала.
– Извини, – прошептал Игнат.
Ткнулся носом в ее кудри, глубоко вдохнул запах. Напахлась его подарком... Игнат почувствовал себя мерзким самозванцем, не заслуживающим места в постели рядом с этой женщиной. Он старался делать все наилучшим образом, но получалось либо посредственно, либо никак. И все же Игнат верил, что когда-нибудь сбудется мечта — тогда их жизнь изменится.
Тогда он сможет чувствовать себя дома... как дома.
***
На утро после семейного пира Николай Яровой, поздравив внука мощным толчком в плечо, шлепнулся в кресло и провозгласил:
— Наконец-то поговорим наедине! Яков к тебе наведывался?
– Вчера перед празднованием. Чем очень мне это празднование спасло.
Утром Яков с семьей, не позавтракав, отбыл без прощания.
— Вот чего ты такой грустный сидел, — сказал дед. — Я подумал было, что это по брачным инициативам твоей матушки.
Ярема отмахнулся.
– Мамуньо я отказать не могу, а Якову – пришлось.
— Рад это слышать.
– Вы для этого пришли? — нахмурился Ярема. — Убедиться, что я не буду работать на брата вопреки правилам?
Когда родственники перестанут относиться к нему, как к самому маленькому?
— Не скрою, — легко согласился Николай. — Слишком щепетильный вопрос, чтобы не проверить. У тебя доброе сердце, а Иаков твой родной брат...
— Который со вчерашнего дня меня ненавидит.
— Это временно, — Николай поправил стальное кольцо есаулы. — После выборов успокоится.
– Особенно после проигрыша.
— Ты поступил, как полагается, внучку. Правильные вещи ходят вместе с досадой. Хватит рюмсать, — Николай махнул ручьем, будто выгонял неприятности в окно. — У него свой путь, а у тебя свой.
– Да-да, – кивнул Ярема. — Слышал эти речи множество раз, от них не становится легче.
– Ты прав, – старик встал. — Что касается дел: недели через три тебя вызовут на совещание в Запорожье. Будет большая здибанка с разведкой войска Сечевой и Тайной Стражей по Северному Альянсу и Изумрудной Орде. Расскажи там от нашей стороны о делах варягов.
Великолепный случай снять от свадебных хлопот.
- Как там дела на Севере, к слову?
– Варяги тщательно готовятся к новой войне, – ответил Ярема. — Успешно отстроили порты и, несмотря на контрибуции, быстрыми темпами восстанавливают флот. У голландцев и испанцев закупают новую артиллерию. Самостоятельно разрабатывают летательные аппараты, значительно меньше воздухоплава, но при этом более быстрые и маневренные. В целом Альянс стремится к реваншу и времени не теряет.
Ядвига Яровая тоже времени не теряла: на следующий день, празднично одетая, ехала вместе с сыном в Тарнополь, где ждала кандидатка номер один. Мать долго стреляла глазами на наряды Яремы и наконец не сдержалась:
— Дорогой сын! Тот костюм, который я приготовила, был бы уместнее рыцарской формы, вы так не считаете?
- Мне в форме удобнее, - мрачно отказал характерник. Жупана с кунтушем он надел принципиально, чтобы отстоять хоть что-то свое, не спланированное заранее матушкой.
– Свобода ваша. Но не печальтесь да! Не на казнь идете, - Ядвига поправила черную шаль.
В пожизненном трауре за мужем она всегда имела на себе что-то черное, как дань его памяти.
— Да еду, будто... — в голову не приходило ничего, кроме нелепого сравнения, которое услышал от Якова, — как на конную ярмарку! Кобылу глянуть, копыта проверить, зубы обследовать, хвоста подергать...
– Не придумывайте, – сжала губы Ядвига. – Это просто дружеский визит для знакомства.
Ага, подумал Ярема, конечно. Мамуньо, наверное, находилась на стадии помолвки, видимо, и брачный договор уже согласовала — оставалось только занести бумаги в местный магистрат на удостоверение.
— Ее зовут Агнессой, — сообщила госпожа Яровая. — Хорошая, умная, воспитанная барышня. Ветвь древнего шляхетского рода самих Тарновских, герба Лелива, прекрасная кровь!
Без пустых банковских счетов, часто встречающихся с семьями древних родов... Обладает хорошим образованием и изысканным вкусом. Впрочем, своими глазами увидите, пообщаетесь...
Ярема отрешенно смотрел в окно.
- Разве не здорово?
Сероманец молча созерцал пейзажи. Ядвига не дождалась ответа и продолжила раздраженно:
— Многие и такого выбора не имели, сын мой. Ваша тетя Катажина, например, впервые увидела мужчину на венчании, и ничего — влюбилась и жила счастливо.
— Целый год, пока не скончалась от родов, — буркнул Ярема.
Госпожа Яровая демонстративно развернула веер, резким взмахом прикрыла лицо и молчала до остановки.
В имении Ярема понял, что с жупаном и кунтушем погорячился — по июльскому солнышку в этой одежде было жарко. Он смахнул с висков капли пота платком и в очередной раз проклял весь этот замысел.
Сухая шляхтичка, чем-то неуловимо похожая на пани Ярову, поздравила Ядвигу как давнюю подругу, чмокнула воздух возле ее щек, поблагодарила за гостинец (сверток свежих марципанов) и взгляд метнулся к характернику.
— Поздравляю, сударыня, — поклонился Ярема.
Дама подала руку и он поцеловал пустоту над кружевной перчаткой.
- Красивый и вежливый паныч, - прокомментировала хозяйка. – Агнесса ждет. Прошу за мной!
Ты прошел войну, Ярема, ты прошел войну, ты способен пережить и эти несколько часов.
Агнесса, кандидат номер один, выполнила безупречный книксен и улыбнулась. В теле, высокая, изящная. Темно-серое атласное платье подходит к светлым волосам, уложенным в изысканный узел с кудряшками. Лицо можно назвать красивым, если бы резец невидимого скульптора не промахнулся — глаза вышли выпученными, словно у изумленной рыбы. Агнесса скрывала этот порок искусным макияжем.
Шляхтич поздоровался с глубоким поклоном. Девушка грациозно приблизилась и протянула руку. Перчатка пахла пряным духом.
– Агнесса. Я о вас слышала много приятного, господин рыцарь.
– Ярема. Взаим, уважаемая панна.
— На этом, дети, оставляем вас наедине, — спели обе мамы. — Выпейте чаю, познакомьтесь, мы вам не будем мешать.
Обе радостно, как девушки после мелкой пакости, покинули комнату. Гайнули цмулить наливки, подумал Ярема. Он бы тоже не отказался от нескольких рюмок моравянки.
– Прошу, садитесь, – пригласила Агнесса.
Стул под ним заскрипел.
– Спасибо, – Ярема нервно пробежался рукой по смазанной воском бороде. — Простите, это странно... У меня подобное свидание впервые, я чувствую себя крайне растерянно и не знаю, как вести разговор в таких случаях.
– О, не беспокойтесь, – девушка улыбнулась и принялась за чайник. – Вам с молоком?
— Нет-нет, спасибо, я с молоком на Севере напился вволю. Потому просто чай, без сахара.
– Прошу, – она подвинула ему чашку из голубой фарфора. — Вы вспомнили о Севере... Мать говорила, что вы прошли островную войну.
