Чувствую, как лопается связь девочки и артефакта. Вопль демона затихает. Вытерев пот со лба, я поворачиваюсь к девочке.
— Она не дышит! — плача, говорит Мирон.
Включаю астральное зрение и вижу, что ей действительно плохо. Проклятие успело нанести последний удар и почти прервало жизнь Светланы. Душа уже готова покинуть тело.
Нет уж, я не позволю.
Выпускаю астральные струны и осторожно ввожу их туда, где наблюдаю сильные повреждения ауры. Впускаю столько энергии, сколько способно выдержать детское тело. Ну давай, Светик, главное, сама не сдавайся…
Девочка вдруг открывает глаза, делает резкий вздох и кричит:
— Папа!
Резко сев на кровати, она хватает отца в объятия и плачет.
— Всё кончилось, папа! Его больше нет, — сквозь слёзы говорит она.
— Т-ты уверена? — крепко прижимая её к себе, дрожащим голосом спрашивает Мирон.
— А вы посмотрите на неё. Проклятие снято, — говорю я.
Мужчина с трудом отнимает дочь от себя и смотрит на её лицо. По нему видно, что я не вру — кожа девочка стала нормально цвета, и в мутных глазах появилась жизнь. Она даже находит в себе силы улыбнуться сквозь плач.
— Девочка моя!.. — Мирон тоже заходится в рыданиях.
Я покидаю комнату, прихватив с собой кубок. Не хочу мешать трогательной семейной сцене.
Прохожу на кухню, где вижу чайник и коробку с пакетированным чаем. Я бы сейчас лучше выпил кофе, но и чай пойдёт. Наливаю себе — уверен, Мирон не обидится, что я немного похозяйничаю у него дома.
Почти залпом выпив горячий чай, изучаю структуру артефакта. Демона внутри него больше нет, но осталось ещё полно энергии Хаоса. Оставлю кубок себе — пригодится, если мне понадобится много тёмной энергии.
Эксперименты с преобразующим кристаллом стоит продолжать, я уверен, что результаты будут интересными. Надо только проявить немного упорства, а с этим у меня нет проблем.
Минут через пятнадцать Мирон подходит ко мне и вдруг встаёт на колени, низко склонив голову:
— Ваше благородие. Простите, что не хотел впускать вас. Я не знаю, как благодарить, я ваш должник до конца жизни.
— Брось, поднимись, — отвечаю я.
— Не смею, ваше благородие. Вы спасли жизнь моей дочери! Как я могу вам отплатить?
— Встань, пожалуйста, — говорю я.
Мирон поднимается сам, но взгляд от пола отрывать не может. Сев на стул рядом со мной он бормочет:
— Просто назовите сумму. Я буду исправно платить вам каждый месяц до конца жизни.
— Ты думаешь, я ради денег это сделал? Мне было интересно попробовать свои силы и справиться с тем, с чем никто другой не мог ничего сделать. К тому же, я не стану вгонять тебя в долговое рабство из-за жизни ребёнка. Это недостойно аристократа, — объясняю я.
— Тогда что я могу для вас сделать? — мужчина наконец-то поднимает на меня глаза.
— Ничего не нужно. Оставлю себе этот кубок в качестве оплаты. Ну, ещё я чаю выпил. Кстати, вам есть на что жить-то? Может деньги нужны? — отвечаю с улыбкой.
— Денег действительно не хватает, но я не стану их брать у вас. Даже взаймы. Я опытный дворецкий и работал во многих благородных домах Российской Империи. Из-за проклятья дочери, я не мог найти себе работу по специальности, потому что должен был почти все время находиться рядом с ней. А теперь, благодаря вам, я смогу полноценно исполнять свои обязанности, и найти высокооплачиваемую работу для меня не проблема., — отвечает Мирон.
— Вы, правда, дворецкий?
— Один из лучших в Российской империи. Я потомственный дворецкий. Мой прадед служил при имперском дворе, отец тоже в юности был слугой у принца, нынешнего императора. Даже самые могущественные рода теперь возьмут меня на работу.
Я усмехаюсь:
— Какое любопытное совпадение. В моём поместье, как раз, заканчивают ремонт, и мне нужен не только дворецкий, но и полный штат прислуги.
— Тогда я с удовольствием пойду служить вам и своим трудом выплачу свой долг. Если вы пожелаете принять меня на работу. С прислугой тоже не возникнет проблем, ваше благородие! Нанимать хороших слуг и следить за их работой — часть обязанностей дворецкого! — с воодушевлением отвечает Мирон.
— Мне нужны не просто хорошие слуги, а надёжные, — замечаю я.
— Я понимаю, господин. Поверьте, я буду верен вам до конца своих дней. Если вы позволите, я мог бы порекомендовать на ключевые должности своих людей — у меня была надёжная команда. Большинство из них сейчас работает в разных домах, но по первому моему зову они перейдут под мое начало.
— Ты доверяешь этим людям?
Мирон кивает и поясняет:
— Готов поручиться жизнью за каждого. Когда моя дочь оказалась проклята, я был вынужден распустить этих людей. Почти все они работали со мной долгие годы, я беспрекословно им доверяю.
— Учти, если это пустые слова, то придется ответить жизнью. Предательства я не прощаю, — спокойным тоном предупреждаю я.
— Конечно, ваше благородие. У меня нет привычки бросать слов на ветер.
— Рад слышать.
— Поверьте, Андрей Алексеевич — с этой командой не возникнет никаких проблем! Я понимаю, человек вашего положения опасается, что в его дом могут проникнуть шпионы и другие зловредные личности. Можете быть спокойны — мои люди создадут крепкий костяк для прислуги вашего рода. Они смогут не только содержать ваше поместье в надлежащем виде, но и вычислять возможные диверсии и предательства. С нами у вас будет меньше шансов нарваться на шпиона и не распознать его вовремя! — объясняет Мирон.
— У меня нет причин сомневаться в том, что ты говоришь правду. Но учти, всех твоих людей и тебя тоже проверит мой юрист. Не говоря уже о том, что каждый пройдёт со мной личное собеседование, — отвечаю я.
— Нам нечего скрывать. Любые проверки, какие захотите.
— Хорошо. Дорога всех кандидатов до поместья и обратно, если понадобится, за мой счёт.
Взяв кубок, я встаю и спрашиваю:
— Когда сможете приступить к работе?
— Начну обзванивать своих людей немедленно. А отправиться к вам в поместье готов хоть сейчас! — Мирон тоже поднимается. Помявшись, он добавляет:
— Ваше благородие, надеюсь, вы понимаете. Я не могу оставить дочь одну…
— А что случилось с её матерью?
— Умерла. Я вынужден один воспитывать Свету, — грустно сообщает он.
— Понятно. Не переживай, для твоей дочери мы тоже найдём какую-нибудь работу и обеспечим образование. При условии, что вы с командой действительно хорошо проявите себя.
— Не сомневайтесь, господин, — кланяется Мирон.
— Тогда завтра утром жду тебя в аэропорту. Продиктуй мне свой номер, позже скину подробности, — говорю я, доставая телефон.
Мирон диктует свой номер, я напоследок пожимаю ему руку и уезжаю. На выезде встречаю того же дедка. Похоже, старичок просто гуляет туда-сюда по улице. Завидев мою машину, он машет рукой, мол, притормози.
— Господин, а чего тама случилось? Вопли по всей деревне слыхали.
— Ничего. Просто я снял с девочки проклятие. Дедуль, а здесь можно у кого-нибудь пирожков домашних купить?
— Как снял? К нам же со всей империи маги приезжали, ничего поделать не смогли! — удивлённо распахнув глаза, шамкает дед.
— Ну, вот так. Пирожков-то можно где взять?
— Дык это… Бабка моя печь собиралась. Пойдёмте, угостим вас! Это ж надо, проклятие снял… Никто не мог, а он снял! — причитает дедок, направляясь в сторону своего дома.
Его жена, радушная румяная бабуля, приглашает меня на ужин, но я отказываюсь. В гостинице меня ждёт Багдыр, да и выспаться охота, завтра в дорогу. Беру у бабушки десяток пирожков, оставляю деньги и уезжаю. Денег они брать не хотят — похоже, чисто по-человечески благодарны мне за спасение девочки. Но я всё равно впихиваю бабушке несколько купюр и прощаюсь, на ходу уминая ещё тёплый пирожок с картошкой.
Когда сажусь в машину, сразу призываю Щелкунчика на заднее сидение. Он, когда почуял пирожки, сразу скулить начал.
— На, лопай, — протягиваю ему пакет, не забыв отложить несколько штук для себя.
