— Доктор, что с ним? Что с моим Ромочкой? — кротко спросила Лидия Моисеевна Горбатова личного лечащего врача рода — маленького старичка по имени Модест Модестович Вальтман. Он лечил представителей рода Горбатовых и Ливицких, к коему она сама принадлежала, долгие годы. Лида еще была маленькой девочкой, а Вальтман уже поседел как лунь.
Почесав лысину, доктор поправил очки. Откушенное вчера ухо все еще кровоточило.
— Ему нужно полное обследование… — забормотал он, оглядываясь на дверь в спальню, откуда слышались приглушенные стоны. — Но пока я могу сказать, что не знаю, что с ним… Я дал ему снотворное, и надеюсь… Надеюсь, он таки уснет.
— Я так волнуюсь, Модест Модестыч, он не спит уже вторую неделю, а вдруг…
И тут раздался ужасающий крик.
— Жуки, жуки! Уберите их, УБЕРИТЕ!!!
Раздался грохот и из-под двери спальни засверкал свет.
— О, господи! — помертвела Лидия Моисеевна, и Модест Моисеевич ринулся обратно.
Раскрылась дверь, и она увидела своего мужа — он метался на постели, а ремни, которыми были связаны его ноги и руки, впивались в плоть до красноты. Лицо его напоминало маску боли, глаза светились как два факела.
Горбатова с криком хотела броситься к нему, чтобы хоть чуть-чуть облегчить его страдания, но ее уже схватили за руки и оттащили прочь.
— Подождите! Подождите! — закричала она, но дверь уже захлопнули. Перед глазами поплыли ступеньки, а затем она, зарыдав, уткнулась в подушку в гостевой спальне.
Еще час Горбатова слушала грохот наверху и не могла взять в толк, почему? За что ей это⁈ Ее муж всегда был здоровее всех, кого она знала — да, характер не подарок, но за ним Лидия Моисеевна всегда была как за каменной стеной.
И вдруг, в один миг… После того злополучного дня, когда ее муж вернулся с того проклятого аукциона… После того, как ее сын Родя уехал в усадьбу к Онегину…
— Уйти! Уйди, тварь! Я убью тебя!
— Роман Петрович, позвольте, позвольте… Это лекарство, оно поможет вам уснуть! Держите его, чтоб вас! АААААА!
Лидия Моисеевна снова попыталась прорваться к мужу, но у двери дежурила охрана. Ничего не добившись, она вернулась к своей заплаканной подушке. Мало ей нервотрепки, а тут еще и телефон в кабинете надрывался так сильно, будто ему тоже было очень и очень больно.
О, боги, одно несчастье за другим… К тому же Родя… Слава богу, после нескольких дней поисков его нашли, но сынок совершенно повредился рассудком. Лидия Моисеевна хотела оставить его у себя, но после того, как он начал кидаться на людей и ходить под себя, все же уступила врачам. Теперь ее обожаемый Родя, ее кровиночка и надежда рода, томился в Шардинской психушке. Лидии Моисеевне сказали, что ему выделили просторную палату рядом с Ильей, ее старшим сыном. Он тоже когда-то залез в усадьбу к Онегину и вернулся оттуда сам не свой.
И как она выдержала эти безумные дни? Еще и руки чесались под бинтами… Ну Лизка, попадись только! Выцарапаю глаза негоднице!
— Ну Лизка… Змеюка неблагодарная!
Подскочив, Лидия Мисеевна выбежала из гостевой, поднялась и вошла в кабинет. Там зажгла сигарету и с облегчением упала в кресло. Пепел сыпался на ее платье, но ей было плевать. Раз Ромочка сошел с ума, значит, она теперь отвечает за род.
Проклятье, всю голову себе сломала, кто мог осмелиться проникнуть в их усадьбу и бросить ее на съедение крысам⁈ То же, кто осмелился забрать ее сыновей, похитить Лизку, а потом и заразить мужа неизвестной болезнью, от которой бедный Ромочка уже неделю не смыкает глаз, чешется и все больше опускается в пучину безумия!
Ответ напрашивался сам собой — Марлинский. Кто же еще⁈
Телефон снова ожил и, зажав сигарету в зубах, Горбатова взяла трубку.
— Да! — рыкнула она, и тут сверху грохнуло так сильно, что закачалась люстра. Бац! — под звон разлетающегося хрусталя, Лидия Моисеевна едва не полетела на пол.
Что?.. Что произошло⁈ Следом раздался чудовищный крик, а затем за дверьми начался настоящий кошмар.
— Алло, Алло! — голосили в трубке, пока Лидия Моисеевна тряслась в кресле. — Это усадьба Горбатовых?.. С вами говорят из усадьбы Воронцовых… Алло!
Но Горбатова не слушала. Шаги.
Бросив трубку, она вскочила на ноги, но так и осталась стоять.
Двери раскрылись сами.
— Лида… Лидочка…
Он стоял на пороге, а вокруг все было залито кровью. В первую очередь он сам. Во вторую — пятеро перебитых охранников рода еще дергались в коридоре. Тело Модеста Модестовича с перекушенной шеей фонтанировало еще на пороге спальни, из которой и вышел Горбатов.
— Алло! Алло! — говорили из трубки на повышенных тонах. — Не смейте игнорировать род Вороновых!
Тихонько вскрикнув, Лидия Моисеевна попятилась. Хлоп! — и уперлась спиной в стену.
Ее муж был похож на призрака. Постарел лет на двадцать, кожа да кости, а слезящиеся глаза, провалившиеся в череп, на котором осталась только парочка волосинок, горят огнем.
— Лида, — сказал муж и сделал к ней тяжелый шаг. — Мало того, что я не могу спать, Лида, а ты еще и решила натравить на меня того гнусного отравителя? Нехорошо. Ах… Ты еще и сидишь в моем кресле и куришь мои сигареты? Сколько раз я просил…
Шаг. Еще один.
— Иди сюда, Лидочка, и я как следует накажу тебя…
* * *
Да, топливо имелось — полный бак. Ткнув в пару кнопок, мы таки смогли заставить этого монстра зареветь — и настолько громко, что у меня мигом заложило уши. Салон заходил ходуном, повсюду замигали лампочки, а когда еще и из магнитолы зазвучал бодрый мотивчик Аки испуганно вжалась в кресло. Метта же захлопала в ладоши и завыла по-волчьи.
— Спокуха, я знаю, что делаю! — сказал я, подхватывая пару шлемов, лежащих под сиденьем.
Нахлобучив свой, еще один я передал Аки, и она надела его, словно прячась в домике. Так стало чуть потише, и я мог сосредоточиться на том, как управлять этой штуковиной.
Руль, пара рычагов, еще десяток кнопок и педали — вроде ничего сложного. Я не большой ездок на броневиках, хотя когда-то мне пришлось поводить один, еще в Питере. Закончилась наша поездка в кювете, но пару уроков я все же выучил.
Во-первых, лучше пристегнуться.
Щелк! Щелк! — и мы с Аки затянули ремни.
Во-вторых, тише едешь — дальше будешь. В случае с этой дрезиной разгоняться тем более опасно. Хрен знает, вдруг этот чертов тоннель где-то впереди давно обвалился. Перекрытия тут такие себе.
И в-третьих, если у тебя в голове сидит водитель от бога — лучше пусти его за руль.
— Спасибки! — хихикнула Метта, и взяла мои руки под свой полный контроль. — Не волнуйтесь, Илья Тимофеевич. После той поездки я где-то сотню раз моделировала эту ситуацию и накатала тысячу часов!
— Виртуальных часов?
— Угу. Но это лучше, чем ничего!
— Ладно… Надеюсь, мы ненадолго, — пробормотал я, выглядывая наружу.
Автоматы молча стояли. Ни вперед, ни назад — словно их заколдовали. Махнув им, я дернул на рычаг, и транспортное средство тронулось.
— Стойте! Я хочу с вами!
Открылась дверь, и в салон пролезла…
— Рух? — охнул я, когда ее металлическая задница упала на заднее сиденье, потеснив Метту. — Надоело сидеть в усадьбе?
— Безумно! Девочки хорошие, но от безвылазного сидения на одном месте я скоро сойду с ума. Можно?..
И ее личико «проявилось» — под белым стеклом мелькнуло мордочка прежней Рух. Она сложила ладони.
— Можно, — кивнул я и вдавил педаль газа.
Заворчавшая дрезина начала разгоняться. Тоннель поплыл мимо окон. Я оглянулся — хранительницы стояли и махали нам вслед.
Глава 10
Как только впереди забрезжил свет, нам пришлось «переобуваться» прямо на ходу. К счастью, наш вездеход сделал это сам — как только рельса утонула в полу, он опустился на все свои шесть шипастых покрышек и взревел.
Выход из тоннеля приближался. А там…
— Ох, как красиво! Как красиво! — охнула Рух, когда свод тоннеля исчез, и все затопил ослепительный свет. Затем мы увидели зелень… много зелени.
