Ком 8 (СИ) - Войлошникова Ольга

— Пилить, что ли, господин атаман? — спросил кто-то из унтеров. — Там в поварне пила есть.

Перекопань на минуту задумался, нахмурив всё лицо. Решил:

— Нет! Пилить не будем. Там господа из магических отделов решать будут. Вдруг да придумают под какой крупный артефакт или накопитель приспособить? А приспичит им — сами и распилят, как следовает. Так сваливайте.

Рядом с самым входом в шахты шуровали лисы. Естественно, накинув невидимость. Если приглядеться, можно было отследить, как то в одном, то в другом месте исчезают куски рубинов. Сперва самые крупные, потом помельче. Они будут мелькать там, пока не дойдёт до самых маленьких и площадка окончательно не очистится. Или пока не начнётся новый прорыв.

Чуть дальше, напротив входа, снова стоял сменяющийся каждые десять минут дежурный и зачитывал в рупор ультиматум на аглицком языке. Впрочем, надежд на положительную реакцию не было.

— Это что ж выходит? — Петя сидел и считал, прикидывая что-то на листке бумаги.

— Ну и чего выходит? — вежливо поинтересовался я.

Да, Иван пошёл показать целителю ещё раз руку, а мы оба устроились в тени «Святогора», которому ремонтники наскоро подлатали брюхо и ценой титанических усилий за несколько часов восстановили опору. Пока Серго отбыл в госпиталь, Иван предложил мне занять место второго стрелка в их экипаже. В этом был резон. Садить за пулемёт бойца, не приученного стрелять на ходу — дело гиблое. Никого из курсантов он привлекать тоже не хотел — слишком высоки риски были внутри двора. Хаген на «Пантере» оставался снаружи, руководить МЛШ — вот кто великолепно с этой задачей справлялся! Высшая Венская школа пилотирования — это вам не хухры-мухры! Да с отличием. Мало чем от нашего Тверского командного отличается.

В общем, согласился я.

«Саранчу» скрепя сердце доверил Урдумаю. Неплохо себя парень показал. Стрелком к нему сел Швец, а место Антона в «Пантере» батя застолбил! Я, грит, так-то ещё в силах, снаряды покидать могу!

И вот в такой диспозиции сидим мы с Петром в «Святогоре» прямёхонько около ворот, потому как по задумке отцов-командиров, как только появляются рубиновые каторжане, мы встаём прям в воротную арку и пытаемся максимально замедлить их выход за ограду — будь они хоть с таранным камнем, хоть без камня. Ивана ждём, а Петя всё в своей бумажке чиркает.

— Смотри. Получается, что решение лорда Престона загнать и запереть в восьмом штреке одномоментно большую группу людей погрузило систему маноциркуляции внутри данной аномалии в некоторый…

— Клинч? — предложил я.

— Я бы сказал «ступор», но так даже лучше, — согласился Петя. — Превращение всех объектов произошло, но энергии едва хватает на то, чтобы поддерживать их жизнь.

— Может, и не хватает? Ты откуда знаешь?

— А может, и не хватает, — снова кивнул Петя.

— Слушай! — вдруг пришла мне в голову мысль. — Может, поэтому аномалия с такой страшной силой энергию из окружающего пространства и тянет?

Петя уставился на меня ошалело:

— А ведь действительно! Надо это срочно записать! Вдруг погибнем, пусть хоть прочитают потом, кто нас найдёт.

Ну, очень оптимистично, куда деваться!

Пока Петя записывал, как раз пришёл Иван, которому Витгенштейн заново изложил нашу теорию, присовокупив:

— Итак, вся система была в ступоре. Этакое болезненное равновесие на пределе сил. И вот один из элементалей получает порцию живой горячей крови.

— Та-ак? — с интересом подбодрил его Иван.

— Как мы знаем, во многих примитивных магических практиках кровь является мощным энергоносителем. Говорят, здесь, в Индии это чрезвычайно распространено. Не исключено даже, что сама эта аномалия является изначально завязанным на крови искусственно созданным древним конструктом — чем-то вроде гигантского маноаккумулятора…

— Сомнительно, но пусть. И дальше?

— Дальше элементаль вступает в схватку с превосходящими силами противника и гибнет. Внимание! Он выключается из системы обеспечения. И высвобождённой энергии хватает, чтобы разбудить троих новых.

Иван прихватил подбородок и хмыкнул:

— Не бьётся. Выходит, каждый раз втрое больше прежних будет, а в третьей атаке их было точно больше девяти!

— Одиннадцать их было! — вскочил Пётр. — Одиннадцать, я успел посчитать! Потому что не втрое против прежних считать надо, а втрое против всех, из системы выбывших! А не двенадцать, потому что один шибко здоровый был, который на «Святогора» кинулся.

— Или один остался внутри, — предположил я. — Такое тоже может быть. Или не один.

— В любом случае, — Сокол нахмурился, — наклёвывается неприятная прогрессия. Даже если взять в примерном приближении, в следующей волне может выйти от сорока до шестидесяти элементалей. — Он оглянулся на возвышающуюся позади нас арку. — Нет, братцы. Запирать ворота нами мы не будем. Гиблое дело.

— А я говорил! — сразу сказал Витгенштейн. — Втопчут нас в дорогу, одна лепёшка останется!

— И был прав, — Иван хищно улыбнулся. — Мы уж лучше снаружи, с нашей молодёжью побегаем. А вход можно и брёвнами забить.

— Или не забивать, — сказал я. — Дался вам этот вход! Вы хотите каменюк этих во дворе задержать, чтоб пушкам работать легче было? Так они через стены полезут, друг по другу. Ищи их потом! Лучше уж пусть ломятся в том месте, где мы их ждать будем.

— Тоже верно! — Сокол прищурился, потёр приращённый мизинец. — Так! Я к атаману — и будем за стену отходить.

ЧЕТВЁРТЫЙ ПРОРЫВ

Ко всеобщему сожалению, прогноз Витгенштейна подтвердился чуть более чем полностью. Следующий выход элементалей состоялся в самом начале ночи, едва только тьма успела упасть на джунгли.

Не знаю, какие соображения двигали этими существами (и были ли они вообще, эти соображения?), но темнота здорово сыграла нам на руку. Потом. А сперва они вырвались из шахтных туннелей, словно выплёскивающаяся раскалённая лава. Их было пять или шесть десятков, около того. В этот раз некоторые из них даже были вооружены — выломанными балками, кусками рельс или искорёженной техники. «Святогор» стоял за полукольцом МЛШ, чётко против распахнутых входных ворот, и со своего места мне было отлично видно, как вырывается на поверхность эта дикая толпа. Если бы они были лучше… нет, если бы они были хоть как-то организованы, у них могло бы что-то и выйти.

— Вы заметили, они двигаются быстрее предыдущих? — уронил Иван, внимательно вглядываясь в происходящее.

— Но не все, — возразил я. — Чем крупнее, тем быстрее. Поди, энергию на себя оттягивают?

Дружно рявкнули пушки со стен, застучали пулемёты. В этот момент сравнительно невысокого элементаля, бегущего в середине толпы, толкнули в спину. Он завалился, неуклюже взмахнув своим брусом и сбивая с ног ещё одного. Напирающие сзади частью перескочили тела, а частью начали запинаться и падать. В центре двора мгновенно образовалась малиново пылающая куча-мала. Но из шахт валили ещё и ещё. И по мере того, как их собратьев выкашивало, они становились быстрее, подвижнее и… сообразительнее?

Выбивающийся из шахт поток разделился на две половины, обтекая барахтающуюся свалку. Округу потрясал дикий, громогласный рёв и отборный английский мат, звучащий чудовищно — впрочем, стоило ли ожидать иного, глядя на то, какие глотки его исторгают?

Отпихивая друг друга, бывшие каторжники ломились в ворота.

— Пятьдесят восемь! — завопил голосок Хотару в откинувшийся верхний люк. — Их было пятьдесят восемь, дядя принц Иван Кириллович! Сэнго посчитает, сколько выйдет из ворот, и придёт!

— Спасибо! — гаркнул Иван. — С меня тортик!

— Замётано! — радостно крикнула наглая рыжая морда, и люк обратно захлопнулся.

— Ну что, братцы, потанцуем? — пробормотал Иван и мягко тронул рычаги.

«Святогор» побежал в обход полукольца МЛШ, от души поливающих элементалей из пулемётов, что, впрочем, не наносило тем существенных повреждений. Иван не собирался выходить в лоб. Сейчас ему вовсе не нужно было, чтобы англы испугались и бросились назад, в лабиринты шахтных тоннелей — выколупывай их потом оттуда! План был прост: выпустить всех, кто на своих ногах ушёл со двора. Желательно каждому из них приставить сопровождающего «Локуста» или «Алёшу». А потом обрубить англам те самые ноги, на которых они ушли.