– Я пойду, – первым сказал второй охотник.
Палыч, кстати, тоже открыл рот, но замолчал. Похоже, что решил сперва посмотреть, что дальше будет.
– Иди сюда, – махнул я рукой, и когда увидел, что он сомневается, добавил. – Иди, не бойся.
Он неуверенно двинулся в нашу сторону. Я же вытащил из кобуры пистолет и протянул ему.
– Сними с предохранителя. Умеешь? – я носил патрон в патроннике, так что дергать затвор не нужно было.
– Я служил, – ответил он, и действительно мягко переключил предохранитель большим пальцем.
– А теперь кончи кого‑нибудь из них, – кивнул я на сидевших на земле бандитов.
– Зачем? – охотник отшатнулся и посмотрел на меня широкими глазами.
– Нам нужны люди, которые готовы убивать, – ответил я. – Потому что именно этим мы заниматься и будем. Если не можешь – лучше оставайся тут. Поможешь своим, чем можешь.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом кивнул. Спросил только:
– Которого?
– Да кого хочешь, кроме вот этого, – я пнул в спину Кастета, заставив его повалиться на землю лицом вниз. – Он пока еще пригодится.
Мужик обошел нас и встал позади одного из бандитов, прижал ствол пистолета к его затылку. Тот сразу же скукожился, закрыл глаза. Понял, что сейчас произойдет.
– Неа, – я взял охотника за руку и вздернул ствол вверх. – В затылок убить легко. Нужно в лицо выстрелить.
Мне нужно проверить их. И убедиться в том, что он действительно готов убивать. Потому что тот, кто убежит, нам не нужен. Более того, нужно замарать кровью «Воронов» как можно больше людей. Потому что тогда они поймут, что иного пути, кроме как сопротивляться, у них не будет. Вот так вот.
Жестко? Ну а что еще делать. Время сейчас такое.
Охотник немного посомневался, а потом все‑таки обошел бандитов. Прицелился одному из них в лицо. Тот только повалился на землю, а секунду спустя я почувствовал запах мочи. Испугался, сука, настолько, что обоссался.
– Давай, – ободрительно кивнул я.
Охотник нажал на спусковой крючок, грохнул выстрел, и в голове бандита появилось аккуратное входное отверстие. Он повалился на землю, да так и остался лежать. Тот, что просил отпустить его, вдруг тонко завыл на одной ноте, но Гром утихомирил его несколькими ударами.
– Давай, – протянул я руку за пистолетом, и охотник вложил мне его в ладонь. – Ты принят. Отходи, вставай сзади нас.
Он сделал несколько шагов, и на его лице отобразилась уверенность. Вот так вот обычный человек становится бойцом. Его только обучить осталось, и теперь он пойдет до конца. Никуда не денется.
– Кто‑то еще? – я повернулся к остальным.
Они промолчали, даже подались назад. Теперь в их взглядах открыто читался страх. Единственным, кто двинулся ко мне был Палыч. Ну, в том, что старик присоединится к нам, я если честно, и не сомневался.
Я протянул ему пистолет, а он покачал головой, показал мне на бедро.
– Дай.
Хмыкнув, я вытащил топор из креплений и передал деду. Неужели он действительно просто зарубит бандита? Если честно, то такого даже не ожидал.
Однако он поступил иначе. Схватился обеими руками, завел топор за голову одного из крикунов, а потом рванул в сторону, ломая шею. Послышался звонкий хруст, а потом мочой запахло еще сильнее. И дерьмом тоже.
– Принят? – спросил он, протянув мне мое оружие.
– Принят, – кивнул я. – Вставай к остальным.
Осталось еще шестеро бандитов, каждый из них знал, что может быть следующим. Однако они молчали.
А желающих присоединиться ко нам больше не было. В лицах у мужиков читался страх, они не хотели становиться убийцами. Да только вот выбора у них в любом случае больше нет.
Хотят остаться чистыми? Пусть. Только вот в этом мире чистых долго не бывает.
– Хорошо, – сказал я. – Только вот те, кто останется, тоже должны быть готовы убивать. Вы сами подумайте – они пришли к вам в дом, забрали ваших людей, отобрали припасы. Обложили данью. Пацана вон, – я кивнул в стороне дерева, с которого уже сняли подростка. – Убили. Кто‑то из вас реально этих сук жалеет?
Вперед неожиданно вышла женщина, и пошла в нашу сторону. Лет под сорок, немолодая, лицо решительное, светлые волосы треплются на легком ветерке. Она перешла дорогу и протянула к вам руку. Подразумевая, что вы должны вложить в нее пистолет.
Взяла его она неловко, обеими руками, несмотря на то, что это был ПЛК, то есть компактный. И его в общем‑то даже женщина смогла бы удержать одной рукой. Встала перед одним из бандитов, прицелилась ему в лицо. Тот посмотрел на нее решительно, после чего вдруг закричал:
– Ну! Стреляй, сука! Тебе слабо что ли?
Женщина посмотрела на него, и вы заметили, что пальцы на рукояти пистолета побелели. Похоже, что она очень сильно его сжала. Бандит же расхохотался, чуть повернулся ко мне и сказал:
– Кровью их замарать хочешь? А хрен тебе. Им слабо выстрелить. Да и вообще…
В этот момент грохнул выстрел, и бандит завалился на сторону. А женщина вдруг выронила пистолет. И он, естественно, снова выстрелил. И главарь бандитов вскрикнул – пуля вошла ему в живот.
Я даже как‑то сжался, потому что был уверен, что с моим везением пуля попадет именно в меня. Или в кого‑нибудь из «росгвардейцев». И придется нам его тащить до лагеря, чтобы Саша могла помочь. Но нет.
– А вот так вот делать не надо, – проговорил я, подошел, наклонился и подобрал ствол с земли. – Если уж взяли, то держите крепко. «Крепче, воин, сжимай топор». Не слышали что ли?
В голове вдруг появилась строчка из песни. Странно даже, я думал, что в ней особо не разбирался.
– Сука тупая, я тебя убью, поняла? – прошипел главарь бандитов, скрючившись, но тем не менее, подняв голову. – Я тебя с того света достану, блядина…
Я дважды, не глядя, выстрелил в него. Все, готов. С такого расстояния я не промахнусь даже вслепую. Да и не кричит он больше, а соответственно, сдох.
– Ну! – крикнул я, снова смотря на толпу. – Кто еще! Их четверо осталось, так что делов‑то!
Из толпы вышел еще один мужик. Выстрелил, убил. Но к тем, что решили примкнуть к нам, присоединяться не стал. Вернулся в толпу деревенских. А потом еще одна баба. И еще одна.
И все, закончилось. Больше никто не решился. Я выдохнул, посмотрел на Грома, и кивнул ему. И тот казнил последнего выстрелом из Калашникова в затылок. У наших сантиментов вообще не возникает, они убивать готовы. Они – воины.
– А теперь так, – я сменил магазин в пистолете, поставил его на предохранитель и убрал обратно в кобуру. – Дело в том, что пути назад у вас больше нет. Этих, – я обвел рукой трупы бандитов. – Не мы убили. Это были вы. И теперь, если они вернутся, то все. Убьют всех и деревню сожгут. Как вы и боялись!
– Ну и зачем ты нас заставил это сделать? – крикнул кто‑то. Гнева в голосе не было, скорее просто непонимание.
– А чтобы объяснить, что свою землю надо защищать, – ответил я ему. – Чтобы до вас дошло. Со дня на день сюда приедут каратели. Мы останемся тут. И вы выступите против них вместе с нами. Получите оружие и будете защищать деревню! Всем все понятно!
В воздухе повисло мрачное молчание. Мне, если честно, было наплевать о том, что они думают. Но те, кто убивал… Им теперь будет проще.
– А теперь похороните трупы, – решил я. – Леху по‑человечески, остальных просто в яму и землей присыпьте, чтобы зверье не достало, и не воняли. И расходитесь по домам. Ну!
Толпа, еще несколько секунд не двигалась, народ просто переглядывался между собой, по‑видимому, решая, как они будут выполнять этот приказ. Я же отошел к забору, чтобы они могли подойти к трупам, стащил со спины рюкзак, вытащил из него пачку «парабеллумовских». И стал набивать полупустой магазин.
– Ну ты и псих, Край, – проговорил Гром. – Что это за театральщина была? Кончили бы их спокойно, да ушли бы.
– А дело в том, что мы не уйдем, – я покачал головой. – Сейчас по рации передадим своим, чтобы оставили человека на дороге, но конвой не трогали. Пусть сюда пропустят и нас предупредят.
