– Не заставляй меня снова тебе больно делать, – проговорил я. – Рассказывай все, о чем в курсе.
– Главного тамошнего, Андрея, снять собираются, – наконец проговорил он. – За то, что не может поймать тех, кто тут бесоебит. Мансур, говорят, в ярости. Собирается нового человека прислать с подкреплением.
Так. Понятно. Значит, подкрепление все‑таки будет. Получается, что там на радиоволнах происходит, слушать теперь надо еще более внимательно.
– Что еще?
– Да все в общем‑то, – он попытался пожать плечами, но не смог, потому что я сидел сверху.
– Посты еще есть в деревне? – спросил я.
– Да, – кивнул он. – На той стороне, у берега, чтобы с него никто не подобрался.
– Тоже в доме?
– Нет, на лодочной станции, – он покачал головой.
Так, лодочная станция. Это мы запомним.
– Сколько там человек? – задал я следующий вопрос.
– Двое, – ответил он.
– Еще кто‑то есть?
– Патруль, – выдохнул он. – По селу патруль ходит. Смотрят, чтобы никто из местных никуда не ходил. Было дело, трое сбежали, с тех пор Лирик комендантский час ввел.
Ну, про сбежавших я и так знаю. Как и про то, что они вроде бы побили кого‑то и оружие отобрать у них умудрились. Встречались.
– Как патруль ходит? – спросил я.
– Не знаю, – он покачал головой.
– Хули ты мне пиздишь? – спросил я. – Хочешь сказать, тебя ни разу в него не отправляли?
Я снова положил ладонь ему на лицо, и этого хватило, давить на глаз больше не пришлось. Запомнил, как это больно, и повторения больше не желает.
– Просто деревню проходят из конца в конец, раз минут в пятнадцать, – сказал он.
– Сколько человек там?
– Двое, – ответил он.
– Как вооружены?
– Как и мы. Автоматы, бронежилеты, пистолеты.
Двое в патруле, трое на этом посту, двое на лодочной станции. Итого семь человек. В две смены за ночь, по четыре часа. Ну, значит, этот самый Лирик считает, что столько сна человеку достаточно. Его дело.
Ну, похоже, он жесткий парень, да и люди его к дисциплине приучены. Это значит, что легкой прогулки не будет. Ну и так однозначно.
– Где еще ловушки стоят? – спросил я.
– В окрестностях, в стороне от дороги – мины, – сказал он. – Подходы к этому дому заминированы, лодочная станция тоже. Сигналки еще есть по сторонам.
– Главный дом чист? – спросил я.
– Конечно, – он чуть вздохнул. – Там ничего нет.
– Все, спасибо, – сказал я, схватил его за подбородок и затылок и одним движением свернул шею.
Парень умер мгновенно, даже дернуться не успел, и я услышал звук, с которым его кишечник опорожнился. Ну это нормально, мало кому удается перед смертью не обосраться. Я поднялся, взялся за автомат и посмотрел на Грома.
– Что дальше? – задал он вопрос.
– Идем к дому, – сказал я. – Если этот не соврал, ловушек там нет. Внутри должно быть восемь человек. Нас почти столько же, так что возьмем мы их. Потом патруль и в последнюю очередь станция. Если получится шума не поднимать, то шансы большие.
– Согласен, – кивнул он. – Тогда пошли?
– Пошли, – кивнул я.
Вместе мы двинулись на выход из дома, не тратя времени на то, чтобы собрать трофеи. Этим займемся потом. Да и оружие по традиции достанется деревенским, чтобы могли в случае чего защититься, если опять «Вороны» придут.
Мы вышли из хаты, а потом и со двора, уже как положено, через передние ворота. Патруля видно не было, и Гром повернулся туда, где заняли позиции остальные наши товарищи и отпальцевал им. Мол, подходите.
Скоро они присоединились к нам. Мы разделились, и двинулись вдоль заборов по разные стороны дороги, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Старались двигаться быстро, но тихо. Получалось, если честно.
На горизонте постепенно начинало подниматься солнце. Его еще не было видно, но рассвет окрасил небо в оранжевые тона. Что ж, скоро комендантский час закончится. Но к тому моменту не останется уже никого, кто проверил бы его соблюдение.
Скоро мы увидели и тот самый дом, двухэтажный. Кирпичный, капитальный, он действительно был единственным таким из стоявших в деревне. Остановились, понаблюдали немного.
Свет не горел. Ну что ж, все должны спать сейчас.
А ведь так получается, что караул и патруль у них круглосуточные. Иначе с чего бы они перед рассветом менялись бы?
Мы прошли дальше. Я выглянул из‑за угла, убедился, что никого нет, и махнул рукой, мол, пошли. Сейчас войдем группой. Дверь, правда, может быть заперта, но придумаем что‑нибудь.
И уже на бегу увидел краем глаза, как с параллельной улицы кто‑то выходит. А потом громкий окрик:
– Стоять! Кто такие?!
Глава 18
Я рванулся в сторону забора спереди, прижался к нему, вскинул автомат. Вот ведь суки, и нужно было им появиться так вот внезапно. С другой стороны, все могло быть хуже, они могли появиться в самый неожиданный момент и ударить нам в спину, когда мы приступили бы к штурму дома.
Практически мгновенно со стороны патруля раздались очереди, пули засвистели у меня над головой. Стрелять они начали первыми.
«Росгвардейцы» остались позади. Бехр, который шел следом, вдруг высунулся из‑за угла забора и высадил по патрульным длинную очередь. Захлопал глушитель, и один из патрульных споткнулся и упал.
– Чужие! Чужие в деревне! – второй успел заорать и бросился в сторону, поливая все перед собой огнем.
Я рухнул на землю, в надежде хоть как‑то укрыться, оказался в высокой траве. Весь перемазался в росе, форма сразу же намокла, руки и лицо тоже. И выстрелил во врага короткой очередью.
Дорогу перебежать боец не успел, упал, но все еще был жив. Я увидел, как он судорожно пытается сменить магазин, выстрелил еще раз, на этот раз одиночным, и не увидел куда попал – то ли в голову, то ли в шею, то ли в грудь. Тем не менее, он опрокинулся на спину, да так и остался лежать.
С патрулем все. Теперь остались те, кто в доме. Успеют они отреагировать или нет? Так или иначе, но теперь все так просто, как в Краснокаменке не пройдет. Потому что они наверняка уже проснулись.
И только я об этом подумал, как со стороны дома послышались автоматные очереди. Повернулся, увидел, как «росгвардейцы» отходят, продолжая вести огонь на подавление. Ну еще бы, укрытий на улице не было, так что им не оставалось ничего другого, кроме как попытаться бежать.
А вот я оказался в мертвой зоне, за высоким забором из профлиста. Нет, достать меня тут – говно вопрос, этот тонкий металлический лист если что‑то и сдержит, то только мелкую дробь. Автоматная пуля прошьет его навылет.
Но тут был один нюанс. Те, что засели в доме, похоже не знали, что я тут, иначе давно убили бы меня.
И я, держа автомат на вытянутых руках, пополз вдоль забора в сторону следующего дома. Почувствовал, что промок уже до самого пуза, все‑таки росы тут оказалось много. Вот она – большая разница между утренней и ночной температурой.
Изо всех сил перебирая руками и ногами, я добрался до забора следующего дома. Тут позволил себя приподняться, рассчитывая на то, что меня все равно видно не будет, и дальше двинул уже гуськом.
Все, вышел из зоны огня. Теперь по‑хорошему нужно бы отойти, встретиться с остальными гвардейцами, перегруппироваться и решить, что делать дальше, и как мы будем выкуривать врага из коттеджа.
Нет, если бы у нас были те же «шмели», то никаких проблем. Пизданули бы через окно, да и все, одни кишки по потолку. Да только вот не имелось у нас ничего кроме стрелковки. И еще одного козыря, который лежал у меня в рюкзаке. Очень тяжелого козыря, надо сказать, увесистого, такого, что меня к земле придавливал, пока я полз.
И вот если им воспользоваться с умом, то можно повернуть бой к нашей победе. Однозначной, окончательной и бесповоротной. Ладно, кто рискует, тот побеждает.
Я схватился за ручку калитки и потянул ее вниз, а потом на себя. Заперто. Заметил проволочку, которая держала воротину изнутри, вытащил нож, подцепил, поднял вверх и через секунду был уже во дворе. Отлично, а теперь нужно пройти немного, так, чтобы не заметили.
