Порфирий вышел из укрытия подошёл к нему и тыкнул стволом в плечо.
— Не нужно оборудования, — сказал Порфирий. — Чаю нам давай, понял!
— Пожалуйста! Сколько вам надо? Пять центнеров, десять?
— Д-два, — крикнул я, а батя меня поправил.
— Нет, три!
Старичок оживился, открыл сарай и полез за коробками.
— О, а хотите, я вам ещё и робота списанного отдам! Как раз поможет вам донести до корабля, а то что ж вы всего втроём пришли…
* * *
В общем, у Ильича появился товарищ, робот-андроид Тихон-36. Вместо головы — кое-как налепленная камера, и не хватало обшивки корпуса, но коробки до корабля донести помог. На корабле перепрограммировали на женский голос, приладили пластиковую маску и переименовали в Надежду Константиновну.
Не без труда поднялись, рванули на орбиту и, не ныряя в подпространство, сели пробовать и пить чай.
— Жижа какая-то, — Арсен выплюнул на пол. — И горчит. Это вообще чай? Трава какая-то!
— Чай, — пропела Надежда Константиновна. — Самый вкусный Иван-чай на Китеж-граде. Мы производим чаи уже восемь лет. К сожалению, в последнее время наш чай конкурирует с…
— Иван… что? Иван-чай? Это как это?
— В соответствие с энцикликой Космогонической Церкви от 2566 года, во избежание нравственного разложения единственным допустимым видом чайного напитка на территории Иерархии является травяной чай.
— Твой ж мать! — Арсен вскочил, казалось, он сейчас опрокинет стол. — Это нэ чай! Тут нигде чая нет! На сотню световых лет вокруг! Что делать!
— Без паники. Всё под контролем, — сказал батя.
* * *
Шел третий месяц нашего путешествия. Пока что Галине было с нами по пути. Я понимал, что она наверняка сбежит, да и наши побеги в трюм стали несколько реже, но от её присутствия было намного спокойнее.
Всё время, пока мы окольными тропами, по «бездорожью» выбирались из территории Иерархии всё дальше и дальше на восток, мы вместе с Галей и роботами потрошили упаковки иван-чая, мочила их водой, а затем жарили на большой сковородке на плите.
Чай чернел и скукоживался, от чего отдалённо становился похожим на забугорный. Даже вкус у него становился от этого чуть лучше. Нам повезло, что мы взяли не полтора центнера, а три — в весе он терял изрядно.
Через три недели, когда мы проходили по условной границе Новгородья и повернули чуть к Югу, на Нерчинск, сломался один из трубопроводов, Арсен с Ильичом полезли чинить и спустя десять минут выбежал с криками:
— Нашлась! Нашлась!
— Ура. Ура.
— Что нашлось?
И Арсен протянул одну из коробок «габы» — целых пять килограмм!
— Шон Рустемович, родной, ты неправильно посчитал! Получается, двадцать один тайник был! Это же я сам прятал, а потом и забыл. Сверхсекретный склад за туалетом крыса так и не вынюхала!
Этикетки срезали, налепили, чай размололи и перемешали с нашим контрафактным. Арсен продолжал паниковать, а батя, к удивлению моему, сидел спокоен, как удав. Шансы, что прокатит, были один из десяти.
После мы вырулили к Хабаровску — одной из самых цивилизованных планет Дальнего Востока. Конечно, назвать её «космической державой» не поворачивался язык — по континентам был раскидан десяток враждующих планетарных государств, многие из которых даже не имели своих портов и флотов.
Здесь мы заказали дополнительные копии печатей, отправили сообщение получателю — некоему Барону Юрию Горячих — о дате и месте встречи, и отправили Галину затариться продуктами.
Она исчезла. Ждали три часа, четыре — на звонки не отвечала, затем, уже через пять часов прислала мне сообщение с анонимного номера:
«Не ждите меня. Передай, что со мной всё хорошо. Я люблю тебя, Гага, и найду тебя, мы с тобой ещё увидимся».
— Она шпионка, вот же зараза, — ощерил зубы батя. — Работает на микронации. Или на Иерусалим.
— Нет же! Она не шпионка! — бросился я её защищать. — У неё здесь брат двоюродный, видимо, из Нерчинска переехал.
— Дефлюцинат! Думаешь, почему я недоволен был, что ты её в трюм таскаешь? Охмурила, все тайны выведала, а потом сдаст кому-нибудь!
— Никакие тайны она не выведала… — сказал я и прикусил язык.
Что, если батя прав? Медальон. Она сделала копию медальона. Вдруг он действительно так важен?
— Ильич! — обратился отец к роботу. — Скажи мне, почему ты её пропустил? Ты же знал, что она не чаевед? Мы все это сразу поняли.
— Расчёты и опыт нахождения на борту товарища Бёрдс-Идрисовой показали, что женщина на борту психологически облагораживает коллектив.
Облагораживает… Коллектив.
Тяжко мне было после — это слабо сказать.
* * *
Чаёвня в элитном квартале Нерчинска — да, там был и такой, — оказалась куда лучше аналогичной в Мурманске. Чайничек весело звякнул о край кружки, затем другой. Рука, густо увешанная перстнями, поднесла кружку к крючковатому носу, некрасивые, огромные ноздри расширились ещё больше, вдыхая аромат. Обветренные губы вытянулись трубочкой, втянули желтоватый напиток. Причмокнули.
— Хм, — сказал Барон. — Что-то я не понимаю.
Мы затаили дыхание. За нашими спинами стояли три качка со здоровенными огнестрелами, чтоб наверняка — здесь любили старинное оружие. Мы наняли парочку каких-то ЧВК-шных хиляков с пушками за бешеные в местных краях десяток червонцев — для солидности, но они стояли снаружи.
— Ну, вообще… Вообще, я пил чай последний раз четыре года назад. Какой-то… казанский, кажется, так? Сейчас что-то всё больше алкоголь, шипучки, синтокофе вот ещё. Поле какой-то травы чайной местной засадили, но растёт плохо. Да, вроде бы, аромат был у того куда посильнее. Наверное, выветрился, пока везли, да?
— Да, да, выветрился, — закивали мы, и папаша добавил: — Три года от Китая, как-никак.
— Эх, выветрился, так и знал, что из такой дали не стоит заказывать, — Барон выглядел раздражённым.
Я посмотрел на отца: капелька пота текла по его лбу. Он уже успел пройтись по соседним элитным лавкам и увидел, что в одной из них продаётся пачка «габы». За тысячу имперских червонцев, но пачка, и в розницу: наша оптовая цена была такой же.
— Ну, ладно, по рукам! — наш покупатель внезапно оживился. — Итак, что мы должны?
— Четыре зашифрованные карты, — скучно сказал папаша и достал записную книжку. — Нам, поставщику, информатору, крыше информатора. Вот в таком соотношении…
Подразумевалось, что наш процент расшифрует и переведёт Рахим, но вот хитрец батя! Поставщику-то мы уже вроде как платили. Получается, решил вернуть должок? Пока оформляли карты, папаша отвёл меня в сторонку и сказал:
— Если Барон после зайдёт в ту лавку… или кто-то из его людей… Беги.
Секунды тянулись вечностью. Наконец, одноразовые платёжки оказались в наших руках.
— А вашу я не стал шифровать! — махнул рукой Барон. — Зачем, вы и так славно потрудились.
Папашино лицо воссияло. Я уже понял, что он собирается сделать: выкинуть чужие платёжки, забрать нашу и рвануть куда-то вдаль.
И мне тоже хотелось рвануть. Искать Галину, например. Или лучше сначала домой, а потом искать.
Но нет, выкидывать он их не спешил. Вышли из кофейни, спокойно дошли до порта, проскользнув мимо уличной перестрелки. Спокойно расплатились с эскортом — те знали, что карты зашифрованы, и даже не попытались нас ограбить.
— Что теперь? — спросил я, активировав с браслета открытие парадного трапа. — Домой?
— Домой! — ответил папаша.
— Домой, — подтвердил незнакомый голос из шлюза.
* * *
Поручение «Доставка чая ДГКДС — 17» выполнено.
Обновление нейросети искусственного интеллекта браслетов…. успешно.
Давно я не видел этого сообщения. Оно отображалось только рядом с Челябинском и настолько редко, что пересчитать разы, когда я его видел, можно по пальцам одной руки. Мы переглянулись с отцом — судя по всему — у него было такое же. Схватили пушки на изготовку, осторожно шагнули на лестницу. Батя показал — встань справа, Арсен встал сзади, прикрывая. Сотрудники порта мигом сообразили, что намечается стрельба и встали за укрытиями. Я первый шагнул на трап и заглянул в шлюз.
