КОМ 7 (СИ) - Войлошникова Ольга

— Да хватает, конечно! — пробурчал Иван. И замахал руками на жену: — Иди-иди! Чего выскочила, раздевшись? Всё нормально у нас, поговорим да придём.

Дамы пошли в тепло, недоверчиво на нас поглядывая. Последней в дом зашла маман, выразительно кивнув нам, мол: не шалите. И бровями ещё этак сделала, прежде чем дверь прикрыть.

— Ну чего ты развыступался? — гораздо тише, чем раньше, переспросил я Сокола.

— Да, пень горелый! — снова взбрыкнул он и сам же засмеялся: — О! Вот опять — «пень горелый»! Я с тобой рядом не князем, а…

— Провинциальным жителем становишься? Невместно великому князю?

— А вот и не подкусывай! Становлюсь провинциалом, как есть, значицца! Это вот всё — оно, понимаешь, затягивает…

— Как болото? — кисло уточнил я.

— Да какое, нахрен, болото⁈ — он гневно замахал руками. — Ежели, это болото, с погонями на самоходных домах, бандитами, покушениями да прочим всяким, то я даже не знаю… А с другой стороны — совершеннейший же контраст! Пастораль, не иначе! С этой жизнью размеренной, с прогулками под берёзами, что ветками длинными над головой шелестят, с закатами-восходами о которых ты в городах даже не думаешь. Со звёздным небом над головой… Вот, ты видел такое количество звёзд в городах ночью? Чтоб как тут? Меня когда Маша однажды вытащила ночью полюбоваться… — Иван раскинул руки и уставился в вечереющее, наливающееся густой синевой небо. Негромко засмеялся: — Я впервости-то думал о всяких семейных шалостях, а потом увидел — ошалел. Такая красота над головой…

Сокол помолчал.

— Ты знаешь, что Витгенштейн докладную записку наверх подал?

— Какую ещё записку?

— О, Илья, там такая записка… Всем запискам записка! Об обязательном проживании всех офицеров старшего звена в деревнях, не менее одного года.

— Гос-споди, зачем? — вырвалось у меня.

— А чтоб прониклись. Чтоб понимали, за что и кого воюем! Мы вот когда с Серго и Петей совместно в тот главный бой пошли, мы друг на друга полагались… как прямо организьма единая. У нас даже мыслей лишних не было. Только… Я когда в госпитале лежал, всё думал… Воспоминания генерала Раевского читал. Ещё записки пра-прадедушки Серго тоже… Ты в курсе, что пред той войной, каждый из них прожил в провинции почти год? И такие герои…

— Ну ты, Сокол, опять же, не тяни на всех-то! Что героев из городских меньше? Ни в жизнь не поверю!

— Процентно меньше! Тут наука статистика меня поддерживает.

— Ой, не согласен! — с огромным сомнением скривился я.

— А не соглашайся. Главное, чтоб там, — Сокол ткнул пальцем вверх, — согласились!

Да уж. Я представил себе это исшествие офицерского состава из городов в деревни. Дичь же. Нет, я понимаю, что здесь у нас… как бы это сказать… дыхание жизни ближе ощущается, что ли? Но в целом звучит очень странно.

— Вот если бы вы этих офицеров в принудительный лагерь переподготовки вывезли, навроде Харитоновских курсов, месяца на три-четыре хотя бы, да чтоб без денщиков — вот это я понимаю. А то ведь страшно далеки они в своих мыслях от рядового состава. Тебя вот возьми. Ударился в сентиментализм — берёзки, окушки в речке… Давно кросс не бегал километров на пять хотя бы, а?

— Да ну тебя! — надулся Иван и сердито направился к дому. Но уже дёргая ручку входной двери, пробурчал: — А что-то в этом есть…

ИНДИЙСКОЕ ЭХО

Наутро батя, вопреки обычаю, специально зашёл ко мне до моего отъезда на службу:

— Слышь-ка, Илюха, сегодня в обед Артём с Пашкой приезжают. Будь дома ко времени, ладно? — Отец был непривычно хмур.

— Что случилось, бать? Давай не тяни кота за всякое…

— Да я сам ещё толком не знаю. Звонили, что после госпиталя на побывку недельную. Оно понятно, что секретность и всё такое, но фразочки «тут, дядь такое…» сильно меня пугают. Неладно в этой Индии!

— Я буду вовремя. К обеду — нет, но задерживаться нигде не стану, часа в три примчу.

— Ну и славно.

Уходя я оглянулся и внезапно увидел, какой батя старый. Он стоял, опирался о перила крыльца и с надеждой смотрел мне вслед. Как-то странно было внезапно ощутить себя взрослым. Оно ж как? Пока родители в силе — ты всегда можешь быть пацаном. А теперь вот — кончилось это время. Я усмехнулся. Столько боролся за право считаться взрослым! Ну вот — получил. Ты доволен, казак?

И не смог я внятно ответить на этот вопрос. Даже себе.

19. ВОТ И ЗАКОНЧИЛАСЬ СПОКОЙНАЯ ЖИЗНЬ

РОДСТВЕННАЯ ИЕРАРХИЯ

Уроки прошли штатно. Я поймал себя на мысли, что преподаю автоматически. А голова совсем другим забита. Даже и не устал почти, что удивительно. Может в этом секрет Харитонова? Пусть тело делает то, чему его научили, а голова может совсем другие разные мысли гонять?

В тот день я практически не пересекался с друзьями и уехал из училища раньше всех. Даже Серафиму с собой увёз. Так-то она почти всегда с подружайками ездила. То с Дашкой, которая оккупировала контору «КТК», то с княгинями. У тех пока мало уроков было, так что после училища они спервоначалу лыжи смазывали по магазинам иль на выставку очередных художеств забежать, а потом уже по домам. Ну да и пусть их. Развлекаться тоже надо, не всё им на деревенские виды глазеть… Но не сегодня! Раз вся родня на сход собирается, я хочу, чтоб моя супруга рядом со мной сидела.

Кстати, раз уж вспомнил про сестёр-мороженщиц, заодно расскажу. Наши курсанты не могли нарадоваться на изобретательность! И это я сейчас на полном серьёзе. Поскольку у нас же училище спецвойск, значит, совсем дурачков тут не могло быть. И кажный понимал, что лучше сейчас через пот научиться, чем потом через кровь и боль. Я уже несколько раз видел, как курсанты после занятий с «Ледяными княгинями» шли, потирали отшибленные места и восторженно (правда шепотком) матерились! Дескать, это ж надо! Такую изобретательность в мажеском деле иметь! Забавным бонусом к урокам у сестёр стало невероятное уважение к Соколу. «Такую дамочку усмирить, это вообще героический характер надо иметь!» Ага. То, что он и так герой, почему-то мужским населением вообще в расчёт не бралось. Типа, на поле боя кажный смогёт, а вот ты дома, с женой, испробуй!

С такими мыслями заехал я домой, а там уже полное «собрание сочинений»! И сёстры с мужьями, и дядья с тётками да с братовьями. Оно, почему-то так и получалось, что всегда такие семейные ассамблеи у нас проходили. Хотя у дядьёв тоже дома просторные были. Традиции, не иначе! Всё-таки маман всех их старше. И вот, поди ж ты, сумела себя меж братьями поставить.

Ну — расселись за столом. Самовар, понятно, поставили. Тот, которым лис поили. Не ради лис, конечно, о нём вспомнили, а потому что самый объёмный. Сначала чай, а новости уже потом. Как в сказке, «накорми-напои…».

Радость от прибытия родственников — она, понятно дело, присутствовала. Но больше тревоги было. С чего бы вдруг Артём с Павлом стали общий совет собирать? А по обмолвкам батяни я понял, что это их инициатива.

— Ну-с, чайку попили, теперь можно и поговорить, — отставил чашку Тёмыч.

Вот. Я ж говорил?

— Дела, значицца, такие будут…

И поведал брательник, что в той провинции индийской, которую англы нам вроде как в извинения сплавили, ситуация-то вообще неважно складывается. И вот, даже бумагу они притащили с личным, вы представляете, разрешением от служб безопасности Российской империи, «посвятить род Коршуновых, проживающих в Селе Карлук Иркутской губернии, в обстоятельства происходящего» — прям так и было написано! — «как имеющих нужный и бесценный опыт применения оборотней в боевых условиях…»

Много я разных армейских бумажек видел, но такую — впервые. И главное, эти засранцы два, мне её первому сунули. Не отцу, не маман, как истинному матриарху, а мне.

На недоуменное выражение морды лица мне дружно пояснили (аж перебивая друг друга!) что бойцов-казаков в семье полно. И травницы-лекари тоже ещё есть. Может, не такие сильные, как Евдокия Максимовна, но тож есть. А вот, дескать, герцог, м-м-мать его, светлость пока один!