«Я ВСЁ ЗНАЮ!..»
Итак, всё произошло в обеденный перерыв.
Отгудела суета вокруг «Пули». Я принял от её капитана конверт, в котором подробнейше были расписаны ближайшие рейсы и с весёлой душой повёл Витгенштейна знакомить со здешней столовой. Располагалась она также в старинном каменном мешке. Ну в смысле — в прямоугольной коробке непонятного назначения, но громадных размеров. Только и радости, что внутри в любую жару стояла приятная человеку температура.
Внутри — всё как в обычной столовке. Отгороженный кусок под кухню, стойка раздачи еды и большой зал, наполненный хлипковатыми сборно-разборными столиками и складными походными табуретами.
— А что, мебель англы тоже всю поломали? — удивился Витгенштейн. — Или с собой попёрли?
— Ты у меня спрашиваешь? — усмехнулся я. — Я тут ненамного раньше тебя. Как-то не удосужился поинтересоваться, — и, поскольку Петя оглядывался, присматривая нам место, прибавил: — Пошли, официантов тут нет. Еды возьмём, потом сядем.
Вообще, меня радовало наличие таких вот волшебных зданий. А то как вспомню Каракумы… В летнюю жару мы там днём вообще не могли есть, желудок отказывался пищу переваривать. Приходилось утром, по прохладе, и вечером столоваться, когда самое пекло отступало.
Мои размышления перебил донёсшийся сквозь общее равномерное «бу-бу-бу» высокий женский голосок:
— А вы разве не знали⁈ Сам! Настоящий Воронов!
— Не может быть! — ответил второй, тоже женский, смутно знакомый.
— Ну… он, конечно, на самом-то деле не Воронов, а Коршунов, но всё остальное — абсолютное совпадение! — я невольно обернулся на голос и увидел, как телефонистка номер два (Лариса, кажется?), потрясая вилочкой, что-то с жаром доказывает группе стоящих к нам спиной девиц в как бы военной форме. — Даже вот эти забавные выражения, я вам клянусь! Да вы сами с ним поговорите!
Я с трудом подавил в себе желание немедленно сбежать и забаррикадироваться на «Пантере» — и тут увидел взгляд Пети Витгенштейна, направленный на ту же группу дам.
И, что характерно, Петечка не сильно-то и удивился! Так-та-а-ак… Ну, погоди, друг сердешный!
Мы подошли к столу раздачи, что не позволило мне немедленно на Петра насесть. Но когда мы получили обед (тут, извините, не университетская столовая — без выбора: рассольник, каша, хлеб и компот) и уселись за столом…
— Ну что! — опередил меня Витгенштейн, оглядывая натюрморт сквозь артефактную линзу. — Вижу, что повара не воруют, и это уже хорошо. Суп наваристый, ложка не стоит, но густой. Каша… на мой вкус жидковата, я рассыпчатую люблю, зато тоже мяса вон сколько! Ну и компот из сушёных яблочек. Неплохо. А хлеб тут сами пекут?
— Понятия я не имею, где хлеб пекут, Петя! — сердито начал я. — Я тебе что — кашевар?
— А чего злишься-то?
— А ничего! Ну-ка рассказывай, что это за байда про Свадебного Ворона? И даже не отпирайся, я по глазам понял, что ты всё знаешь!
Петечка, конечно, постарался сделать нипричёмный вид, бровки поднимал, супчик ложной помешивал, кушал и хвалил, но я всё равно его прижал. Всё не выпытал. Однако принципиальный ответ получил:
— Илюх, я обещал, что подробностей ты от меня не узнаешь. Слово — понимаешь?
— Слово — это отлично! Это я распрекрасно понимаю! — свирепо ответил я, тоже налегая на рассольник. — А кто мне ответит с подробностями, а? За мою душевную травму, а?
— Ну уж прям и за душевную, — слегка поёжился Витгенштейн.
Не успел я ему как следует возразить, как к нашему столу подскочила, не к ночи будь помянута, Дита-как её-там по батюшке Острожская. Подскочила и сразу завопила:
— Не смейте делать вид, что вы меня не замечаете!!!
— Сударыня? — удивлённо пробормотал Петя, но Дита пуще прежнего взвизгнула:
— А вы, сударь, не лезьте, я не к вам обращаюсь! Вы! — она ткнула в меня пальцем.
Я молчал, потому как от этого визга у меня чуть кусок хлеба поперёк горла не встал. Пришлось даже по груди себя стукнуть, чтоб проскочило.
Барышня однако восприняла это как вопросительный жест и гневно притопнула ножкой:
— Именно вы! Не изображайте мне тут! Я всё знаю! — я хотел за её осведомлённость порадоваться, но слова в поток воплей было решительно невозможно вставить. — Вы специально за мной приехали! Это её происки, да? Этой Белой Вьюги? Она завидует мне, да-да! Потому что я — эмансипе, а она — нет!!! Вы хотите испортить мне жизнь? Испортить мне военную карьеру⁈ Замуж выдать меня надумали??? Так я отказываюсь! Слышите⁈ Я отказываюсь!!! — и, видимо, чтобы усилить вес своих слов она изо всех сил стукнула кулачком по столу.
По нашему столу. Петина тарелка с кашей, которая стояла на дальнем краю, здорово подпрыгнула. А моя, которая стояла совсем рядом, подпрыгнула ещё лучше. Она, можно сказать, вылетела — я говорил, что столики хлипкие, да? — и впечаталась княжне Острожской куда-то в район носа.
Вот тут Витгенштейн и потерял свой монокль* — выронил в компот, натуральным образом.
*Пердимонокль — от «пердю монокль» —
буквально «потерять монокль» (фр.) —
ситуация крайнего изумления.
А я всё-таки проглотил застрявший кусок и сказал:
— Приятного аппетита, — потому что Дита наконец-то замолчала и замерла. И только делала ртом этак: «Пф-пф-ф-ф…»
— Однако… — только и сказал Витгенштейн, возя ложкой в стакане.
А я пошёл новую порцию каши взять. Потому что истерики избалованных княжон — это, конечно, замечательно, а обед никто не отменял.
Диту, конечно, под белы рученьки увели в медсанчасть — нервы успокаивать. А я сел с новой тарелкой каши и сказал:
— Ну что, Петя? Видишь, каким боком мне ваш Свадебный Ворон вылазит?
— А чего сразу наш? — поторопился откреститься Витгенштейн. — И не наш ни разу!
— А чей? — Я недобро прищурился. — Кого за жабры взять? Или, быть может, следуя утверждениям этой книжки, пожелать автору с каким-нибудь крокодилом-бегемотом судьбу свою связать, а?
— Не-не-не! — почему-то испугался Петя. — Ты, Илья, погоди, не горячись. Вот…
— Что?
— Вот как будет возможность с Иваном конфиденциально переговорить, — нехотя продолжил он, — тогда и будешь задавать свои вопросы. Только не по телефону, поверь мне!
— Ну ладно уж! — я отставил тарелку. Теперь я был сытый, довольный, и никаких резких действий мне (как любому медведю в подобной ситуации) предпринимать не хотелось. — Однако, братец, сам видишь ситуация обрастает странностями и неприятностями. И слишком просто разрулить её вряд ли получится.
