Страж Ордена (СИ) - Семин Никита

Глава 15

Есть же тут у меня один должничок, хе-хе. Тот самый «страшный мужик», которого я спас от клещевика. Надо бы его проведать — и проверить результаты моего лечения, и потолковать заодно. Что-то мне подсказывает, что человек этот — отщепенец, ни кола ни двора. Иначе не стал бы он в разгар страды бродить по лесу. Так что, если он подходит для найма — можно попробовать его «завербовать». Ну или пусть идет себе дальше своею дорогою — а то, чего доброго, староста Федот скоро начнёт выставлять мне счёт за пансион.

За поездку я выдал Игнату 20 рублей ассигнациями и отпустил восвояси. А мне надо было идти к Федоту. Солнце уже зашло, день клонился к закату, и, по прежним моим понятиям, для визитов было уже поздновато. Но здесь все по-другому: крестьяне весь день в поле, и если хочешь застать хозяина — иди поздно вечером.

Решил идти прямо сейчас, но тьма за окном становилась все гуще, а до уличного освещения еще добрых сто лет ждать. Хорошо, что я что-то в этом понимаю! Подойдя к большому глиняному сосуду на верстаке, я снял с него крышку. Внутри, на подушке из специально обработанного мха, покоился тусклый, сероватый шар размером с пол кулака — гриб-аккумулятор, пронизанный рунами-стабилизаторами.

Кладу на него ладонь, вливая крошечную, с булавочную головку, искру Силы. Шар отозвался: сперва робко, потом всё увереннее он начал светиться изнутри. Мягкое, ровное, белёсое сияние, не дающее ни тени, ни дыма, залило мастерскую. Это свечение было живым — не мёртвое пламя свечи, а спокойное дыхание укрощённой энергии. Красота. Жаль, патента на это чудо оформить не получится: не смогу я, как положено, описать «физическую суть изобретения»!

Освещая дорогу перед собой световым шаром, заодно собравшим дорогой комаров и ночных мотыльков со всей округи, я отправился в гости.

Изба старосты встретила меня запахом постных щей и дыма. Федот, завидев меня на пороге, согнулся в три погибели.

— Лекарь! Вернулси, знасится… А мы уж заждались! — прохрипел он, диковато косясь на лежащий в моей ладони шар.

— Жив твой постоялец? — спрашиваю, проходя в сени.

— Жив, жив. Живее не бывает, — вздохнул староста. — Здоров, как бык, кашу за двоих уминает. Только… чудной какой-то. Сидит в углу, молчит, от людей шарахается. Мы уж и не знаем, что с ним делать. Забери его, Христа ради, он ведь твой теперь. Ты его из лап нечистого вырвал, тебе им и владеть.

«Твой теперь». Забавная логика. Вытащил клеща из собаки — становишься её хозяином. Впрочем, что-то правильное в этом есть.

— Я что-то должен тебе за содержание?

Федот поначалу даже не понял вопрос.

— Да что ты, что ты! — испуганно замахал он руками, как только до него дошло. — Ды хто я таков есть, чтобы с тебя деньги брать?

— Ну это ты брось! — строго возразил я. — За всякую работу должна быть оплата. Ладно, где он там?

Захожу в избу. За столом — семья старосты, жена собирает остатки ужина. А в дальнем, тёмном углу, на лавке сидел спасенный мною мужичина. Заметив меня, он съёжился так, будто я вошёл с раскалённой кочергой наперевес, и попытался буквально вжаться в бревенчатую стену. Вид у него был, как у побитого пса, ожидающего очередного пинка.

— Оставьте нас, — бросаю я Федоту.

Семейство старосты испарилось из избы с проворством тараканов. Присаживаюсь на стул напротив. Молчу. Просто смотрю на него. Минуту, другую. Вижу, как по его лбу катится пот, как он начинает мелко дрожать. Отличный психологический прием. Тишина и пристальный взгляд вычищают из головы лишние мысли лучше любых пиявок.

— Оправился, я гляжу, — наконец нарушил я молчание.

— Д-да, ваше… господин лекарь… — пролепетал он, не поднимая глаз. — Спасибо вам… вовек не забуду…

— Забудешь, — отрезаю я. — Ты кто таков есть-то?

— Семеном меня кличут! — охотно откликнулся тот.

— Я не про то спрашиваю. Ты чем занимаешься-то? — мягко спросил я, но мужик дернулся так, будто я ему в печень врезал. Руки его начали мелко дрожать.

— Ваше…ство! Не погубите! — как в лихорадке стуча зубами, вымолвил он. — Сирота я! Не своею волею, вот вам истинный крест!

Да что с ним такое?

— Чего «не своею волею?» Что ты плетешь? Толком ответь на вопрос! — произнес я, стараясь не пугать его еще сильнее, но это не помогло: в полуобморочном состоянии Семен буквально сполз с лавки на колени.

— Не погубите! — буквально вхлипывал он. — Не виноват я пред вашей милостью!

Тут до меня дошло.

— А, да ты значит служишь купцу Ерофееву⁈ Ладно, ладно, не надо передо мною ползать! Я, как бы, тоже на него работал.

— А вы что же, не помните меня, Михаил Иванович? — заискивающим тоном спросил Степан.

Гхм. А мы, выходит, знакомы. Давно меня никто по отчеству не звал. Особенно в этом времени. Расту в глазах местного населения!

— Что-то ты, Сёма, слишком любопытный. Заруби-ка себе на носу: не всё тебе положено знать. Ладно, оставим этот пустой разговор: что было, то прошло. Ты мне лучше вот что скажи: ты что делать-то дальше намерен? К хозяину своему, Ерофееву, вернёшься? Он, поди, заждался верного слугу.

При упоминании купца Семён аж позеленел.

— Ни за что! — выдохнул он. — Это ж он меня… в лес тот послал… на верную смерть!

— М-да, незадача. Ну, тогда домой, к родне. Матушка, поди, с пирогами заждалась.

Он поднял на меня затравленный взгляд, и в нём была такая беспросветная тоска, что даже мне стало немного не по себе.

— Нет у меня родни, Михаил Иванович. Сирота я. Прибился сюда на заработки, на завод Ерофеева. Да токмо работа у станка не по мне оказалась. А силушка есть, вот хозяин и приметил. В охрану свою взял. Велел язык за зубами держать да кулаками махать, коли прикажет. А теперь… теперь всё. Идти мне некуда. К Ерофееву — ни ногой, пусть хоть режут меня. В батраки к людям пробовал наняться — шарахаются: вдруг ты, говорят, не до конца излеченный, и завтра снова людей убивать пойдешь? Ну и вот, не знаю теперь как и быть. Разве что на Волгу в бурлаки податься, аль в работные люди на Урал, уголь жечь.

Хм, а он ведь «безначальный». Не ведает куда теперь притулиться. Какой удобный расклад! Прямо подарок судьбы.

— Ладно — добродушно произнес я. — Давай-ка первым делом проверим твои стати. Все у тебя нормально? Руки работают, ноги целы?

Семен тут же бросился мелко креститься.

— Милостью божьей да твоим, Михаил Иванович, лечением, все благополучно. Слаб еще, и при ходьбе маленько пошатывает, а в остальном — все, как прежде.

— Ну-ка встань, посмотрю тебя!

Наскоро обшарив его нервную систему разведывательными нейроимпульсами, заметил что, действительно, страшные ожоги, вызванные жестким изгнанием клещевика, уже почти зажили. Ну что же, пожалуй, подойдет он мне как слуга. Надо брать! Только надо обязательно обеспечить его лояльность. А то, как знать — решит снова вернуться к Ерофееву, а мне — ножик в бок. Нет, если брать слугу — надо его к себе крепко накрепко привязать.

К счастью, с невежественным в магических делах человеком, уже имевшим неудовольствие близко познакомиться с клещевиком, проделать это несложно.

— Значит так, Семён, — говорю я, подаваясь вперёд. — Проведём инвентаризацию твоих активов. Родни нет. Работы нет. Друзей, судя по всему, не нажил, да и денег, надо полагать, тоже… Зато есть страх. Ты боишься Ерофеева, страшно боишься этого леса, но больше всего, — делаю паузу, — ты боишься меня. Правильно?

Он судорожно кивнул, не в силах вымолвить и слова.

— Прекрасно. А теперь, Сёма, слушай моё предложение. Жизнью ты мне обязан — это факт. Я тебя, можно сказать, с того света вернул. Но есть нюанс. Я могу с такой же лёгкостью тебя и обратно… того. Понимаешь?

Он снова кивнул, ещё быстрее.

— Так вот. У тебя два пути. Первый — выйти за эту дверь и сдохнуть от голода под забором. Второй путь — служить мне. Я не купец, попусту кулаками махать не велю и в проклятые места без соответствующей защиты не посылаю. Но и спуску не дам. Работа несложная: будешь помогать по хозяйству, носить за мной снаряжение, охранять дом. За это — крыша над головой, миска каши и защита. Такая, что самому Ерофееву не приснится. Кстати, как тебе с «клещевиком» внутри? Понравилось? А он может, если что, обратно вернутся. Не хочешь такого?