КОМ 7 (СИ) - Войлошникова Ольга

— М-м, — понимающе покивала Айко и с не меньшим любопытством склонилась к протезу: — Занятная вещица! Одно тревожит меня: если мы начнём работать с твоей ногой, чтобы… — она быстро стрельнула глазом в сторону Маши, — увеличить культю, как быть с протезом?

— Вообще-то он на это и рассчитан. Вот тут, посмотри, подвижные детали, и фиксацию можно менять, — Иван принялся показывать лисе устройство протеза, а я вдруг понял, что Машино напряжение — это опасение, что Сокол опять откажется. А ведь она делилась с Серафимой: императрица сказала, чем раньше начать восстановление, тем лучше.

— Позволь! — лиса приняла у Ивана протез и внимательно рассмотрела его весь, в том числе движущуюся часть «стопы», кончики хвостов снова подёргивались: — Дивная вещь! С этим протезом мы сможем осуществить весь процесс, не сковывая тебя в движениях! Но! — голос её стал строгим. — Предупреждаю: это работа на несколько месяцев. Я составлю карту упражнений. Их надо будет выполнять неукоснительно, независимо от того, устали вы, не выспались или умерли.

Маша моргнула.

— Далее, я уже имела разговор с госпожой Евдокией, — ядрёна колупайка, первый раз слышу, чтоб мою маман вот так называли! — и после сегодняшнего осмотра я подойду к ней ещё раз. Возможно, она тоже захочет посмотреть, и даже наверняка…

— Так давайте её сразу позовём! — подскочила Маша. — Я сейчас! — и выметнулась за дверь.

— Так вот, — продолжила лиса, — мы составим настойки… или порошки, я пока не уверена. И распишем. И вы, Иван, будете принимать их строго по времени, минута в минуту!

— Я даже знаю, кому поручить за этим присматривать! — заявил я. Иван покосился на меня, и я пояснил: — Хагену!

— Обложили, — пробормотал Сокол.

— Вы так говорите, словно мы собираемся отрезать вам ногу, а не прирастить, — строго пожурила его Айко.

— А ты — как моя тётушка.

— Значит, тётушка — молодец!

Препирательства прервались явлением маман, которая осмотрела ногу и произнесла речь, в общих чертах повторяющую лисью: режим, правила, соблюдать неукоснительно. Тогда будет результат.

Когда все договорились, что через три дня Иван приступит к плану лечения, Соколовы и Айко разошлись, а я спросил:

— Маман, вы же раньше не были специалистом по отращиванию конечностей?

— Конечно, нет, Илюша, — согласилась она. — Не была и не стала. Но я поговорила с этой барышней, и я ей верю. В её словах есть толк. Она говорит, что пять раз весьма успешно производила восстановление утраченных ног. И около десятка — неудачно, потому что пациенты пренебрегали её инструкциями. Они думали, что достаточно лисьего волшебства — и всё. Но этого мало. Человек сам должен работать. — Маман покивала своим мыслям. — Ваня — шалопай. Я же вижу. Поэтому мои травки помогут ему немножко добавить серьёзности и собрать волю в кулак. — Она улыбнулась. — И не допустят воспаления и прочих нежелательных процессов. Вот так.

Да уж, это вам не сказка с феей и волшебной палочкой.

СЕНТЯБРЬ

Дни шли своим чередом. Разобравшись с Иваном и составив ему довольно плотную карту упражнений (спасибо, небольших, но выполнять их надо было с пяти аж утра и до полуночи, через каждые полтора-два часа), Айко начала присматриваться к Багратиону. И маман тоже в его сторону косила. Честно говоря, я был этому даже рад, потому что меня лично немного смущал сложившийся дисбаланс.

Если в прошлый раз плохо объяснил, то повторюсь: в человеческом виде у Серго практически не осталось последствий от ран. Небольшие шрамики не в счёт, у кого из воевавших их нет. А вот в волчьем отсутствовало ухо. Да и вся левая сторона морды выглядела обезображенной.

Айко много времени проводила с матушкой, они изобретали какие-то новые мази и примочки и обещали добиться положительных результатов.

По той же причине занятости Айко отказалась участвовать в нашем строительном заговоре. Сказала, для пригляда и Сэнго с Хотару за глаза хватит. А чтобы лисички не теряли интереса, им было разрешено подшучивать над теми, кто попытался бы что-нибудь спереть. Олифу под ноги плеснуть. Побелкой обсыпать. Краской сверху плескануть. Лисички с азартом ждали подходящего случая.

Нет, понятно, что самое большое воровство на стройках не так происходит, а задолго до того, как деньги превратятся в материалы. Но… тут я больше надеялся на родителей, которые выступили как представители нашего Карлукского обчества и переговорили с Силой Петровичем отдельно. Мол, неудобно уже за город перед великим князем. Пятеро подрядчиков подряд опаскудились. Ты уж, дескать, не осрами нас.

Сила Петрович едва не обиделся и сказал, что такие разговоры вообще даже излишни. А тем подрядчикам он и сам бы ноги повыдергал. Так мы потихонечку входили в новый ритм жизни. Ещё бы мышцу так не ломило после особо интенсивных тренировок с Харитоновым…

— Итак, если ни у кого нет вопросов, урок закончен. — Как же я хотел сказать эти слова! Моя бедная тушка… Болело просто всё. Вот скажите, как Харитонов проводил наши занятия? Он что, железный? Я вторую пару провёл — и всё, аллес капут. Всё болит!

Я шёл к раздевалке для учителей и думал. Прям напряженно думал. Оно, конечно, школу Харитоновскую я закончил одним из лучших в потоке. Но… Ой, не рано ли меня назначили учителем рукопашного боя? До старости ещё далеко, а ноги отваливаются как у старого деда. Да, пожалуй, деда Аркаша иной раз побойчее будет. Или это из-за повышенных нагрузок?

Переоделся, сверился с расписанием. На сегодня — всё. Пора до дому. Слава Богу, ждать никого не надо. Сокол обзавёлся казённым авто с шофёром, Серго — личным авто без шофёра, кто-то из них по-любому Хагена подхватит. Да и Хаген, глядя на них, тоже каталоги «Товарищества механических конструкций» полистывает.

С этими размышлениями я сел в машину и покатил к выходу.

На выезде увидел, как охрана остановила и мягко оттесняет от ворот какого-то служивого. И что-то кольнуло меня. То ли старый комбинезон воздушного техперсонала без знаков различия, то ли неровно обросшая голова. И как-то он подёргивался странно…

Я остановился.

— Доклад!

— Ваша светлость, всё штатно, просто вот казачок хотел на территорию училища пройти. А ни документов, ни пропуска — вообще ничего нет. Утверждает, что ваш знакомец. И вообще, лично его высочество Ивана Кирилловича знает. — Казаки прикрывали нарушителя спинами — видимо, от начальственного гнева. Это, получается, от меня?

Я решительно распахнул дверцу и усилием воли заставил себя выбраться наружу:

— Давай-ка посмотрим, кто таков? Может, поручкаемся со знакомцем.

Я обошёл казаков и увидел… Его высочество князя Витгенштейна! Пётр стоял, чуть пошатываясь, глупо улыбался, и его пошарпанный комбинезон висел на нём, как на вешалке.

— Петя? Петя!!! — Я бросился обнимать Витгенштейна. Казаки охраны смотрели на нас с вежливым недоумением. — Петя, чего ты? Как?.. Ты же в императрицыном госпитале должен быть!

— И-и-илья! Я-а, та-ак рад тебя-а, ви-и-идеть! Не-е руга-ай охрани-иков, они-и мо-олодцы! Ве-ежливы-ые!

Я обнял его, и Пётр вцепился мне в плечо чуть подрагивающими пальцами.

— Князюшка, ты мой дорогой! Ты почему тут? — Я оглядел его. Худой, обветренный, голова с несошедшими следами каких-то… датчиков, наверное?

— А где-е мне ещё б-быть? Не-е могу в го-оспита-але леж-жать! Ско-олько мо-ожно? Ле-ежу оди-ин, со-овсем. Вот и сбё-ог. И с-сюда, к в-вам!

Казаки вытянулись во фрунт.

— Извиняйте, ваша светлость! Совсем не признали! — Приказный отдал нам честь. Потом помолчал и спросил. — Прощения просим, а кто это?

— Его высочество князь Пётр Витгенштейн, стрелок на «Святогоре» его высочества Ивана Кирилловича. Того самого «Святогора»… — я обнимал Петра и почему-то боялся выпустить его из рук.

Казалось бы, сильнее вытянуться было невозможно, но охране это удалось. Теперь они стояли вокруг нас, словно почётный караул.

— Сми-и-ир-р-рна! Воинское приветствие, о-отдать! — скомандовал приказный.