КОМ 7 (СИ) - Войлошникова Ольга

Он… конь, что ли?

Ага. Допустим. А она?

Вот тут я что-то не пойму…

Не оборотень?

Да оборотень! Обезьяна какая-то, что ль? Шибко здоровая…

Неожиданно. И чего они, интересно, делят? Оба красные, только что паром не исходят. Ну да разберёмся.

И последним на диванчике слева сидит майор-пилот. Этот — щёголь. Вот по-другому не скажешь. Волосы прилизаны, пенсне, усики тоненькие, сапоги блестят. Да ещё и стеком себя по голенищу постукивает. Не знаю, как кого, а меня почему-то стеки подбешивают. Где ты тут норовистых лошадок нашёл, пилот? Шагоход стегать — толку нема. Он быстрее не побежит. Ему, чтоб быстрее — петь надобно.

Барс.

Ясно море. Кто ещё себя будет до сияющего блеска вылизывать? А стек ему, наверное, вместо дёргающегося хвоста нужен.

— Ух ты, прям сам герцог Топплерский? — первым отмер атаман.

— Так точно! Он самый.

— Белый медведь? Высший белый медведь? Как все Коршуновы? — продолжил допытывать атаман.

— Никак нет, не как все, — ответил я и усмехнулся.

— И чем же вы отличаетесь от них, если вы говорите, что Коршунов? — не выдержал подполковник-артиллерист.

— Я сильно больше остальных. По размеру и весу.

— Ого! — Это уже не выдержал атаман. — А лисы — это выведенные, особые? Навроде собак?

— Для начала представьтесь. А то как-то неудобно, господа и… хм… дама. А потом я представлю вам своих спутниц.

— Даже так? — атаман поднялся. Раз спутницы — значицца, дамы. Война войной, а этикет никто не отменял. Хотя по его лицу не сказать было, чтоб происходящее прям доставляло ему удовольствие: — Перекопань Арсений Парамонович. Атаман Соединённого Индийского корпуса.

Следом вступил всё ещё красный конь:

— Подполковник, Иванов Павел Сергеевич, командую артиллерией, вернее тем, что от неё осталось.

— Майор, Шиманский Анджей Бенедиктович, временно исполняющий обязанности командира сводного механизированного отделения, — мягко отрекомендовался барс, также приподнимаясь. — Искренне надеюсь, что вы меня смените.

Все старательно не смотрели на дамочку. Она гневно вздёрнула подбородок:

— Дита Острожская, командир добровольческой женской роты.

Чего? Добровольческой женской?

— Ага… А как вас по батюшке-то? Не по имени же, простите.

— Предпочитаю именно по имени! Или вам с вашего мужского трона это так трудно?

Чего она такая неприятная? Ещё и не познакомились толком, а она уже…

— Мне совершенно не трудно. Но есть правила приличия, и если вам их не преподали, то увы вам. А я воспитан в традициях Государства Российского. Детей мы с вами пока не крестили. Посему — представьтесь полностью!

— Княжна Острожская Дита Станиславовна. Вас устроит?

— Добавьте ещё «ваша светлость», и будет просто прекрасно! — А чего она?

— Ваша светлость! — процедила эта мадам и, резко развернувшись, выскочила из кабинета. Только что дверью не хлопнула. Лисы проводили её равнодушными взглядами.

— Браво! Браво! — Майор захлопал в ладоши и мальчишески улыбнулся: — Это надо талант иметь, заткнуть Диту двумя фразами! Чувствую, сработаемся! Какие у вас шагоходы?

— «Пантера» и «Саранча», последнее — это…

— Переделанный «Локуст»! Полно, ваша светлость, мы тоже газеты почитываем. И эту блестящую модернизацию англского МЛШ уже подробно осветили в «Военном вестнике».

— Да? — ответно улыбнулся я. — Честно говоря, это как-то мимо меня прошло.

— У меня есть один экземплярчик, поделюсь, — отмер подполковник.

Вообще, судя по всему, они тут только-только расслабляться после вздорной дамочки княжеских кровей начинают.

— Однако, господа, как и обещал, позвольте представить: госпожа Айко и её дочери, Сэнго и Хотару.

Лисы синхронно сняли облик. Три красивеньких японки поклонились обалдевшим офицерам.

— Простите, ваша светлость, дамы, мою нескромность, — слегка поклонился майор Шиманский, — но меня иначе просто порвёт от любопытства. В предпоследней «Имперской правде» писалось, что оборотень-лиса, дочь князя Святогора, перешла на службу в Российскую империю. Очень туманно там писалось, но…

— Да, это дочь и внучки самого Святогора.

— Да за что ж мне это?!! — вдруг возопил атаман.

Я недоумённо уставился на него:

— Не понял, поясните — что не так? По всей России клич на оборотней, так в чём дело? Айко, Сэнго и Хотару — очень, — я повторил и выделил интонацией последнее слово, — очень опытные бойцы.

— Они тоже направлены отцом и дедом в женскую роту? — страдальчески скривился атаман.

— Нет. Князь Святогор вообще не в курсе, что они здесь. Они тут в качестве моих личных вассалов и моей охраны, если угодно. А в чём собственно дело, господа? Что у вас тут происходит? И чем я могу помочь? Вы не смотрите, что я из Иркутска! Капиталы имеем, есть свои дирижабли и определённого свойства связи. И я не стесняюсь ими пользоваться!

— Однако! — крякнул атаман. Подполковник и майор только переглянулись. — Присаживайтесь, Ваша светлость…

— Прошу пардону, но на войне — Коршун. Без титулований.

— Хорошо. Присаживайтесь, дамы и господа. Позвольте, господин Коршун, ввести вас в курс дел наших грешных…

22. ПЕРВЫЕ РЕШЕНИЯ

ВВЕДЕНИЕ В КУРС ДЕЛА

За рассказом, перемежаемым тыканьем указкой в карту, выяснилось. Дела в новой провинции, учитывая незаконченную войну на Дальнем Востоке, шли ни шатко ни валко.

Поначалу сюда скинули некоторое количество войск. По остаточному принципу, так сказать. Пригнали горняков и оборудование, а потом началось… Причём то, что магам тут приходится весьма несладко, узнали вот прямо тут. Никаких предпосылок не было, а информацией англы и местные делиться, естественно, не захотели. И теперь горнорудное начальство орёт, требуя обеспечить. Военное не отстаёт и орёт — почему такие потери? И крайними назначили, как водится, казачий корпус.

А чтоб совсем жизнь мёдом не казалась, в осаждённую провинцию прибыла женская рота оборотней. Что примечательно, название «рота» они дали себе сами. Так-то они были просто сборищем экзальтированных дамочек, которые рвались на фронт, аки «кавалерист-девица». Финансировалась эта абсолютно невоенная толпа из личных средств княжны Острожской.

Вот, кстати!

— А она, я не совсем понял, к какому виду оборотней принадлежит?

Офицеры несколько неловко покряхтели, косясь друг на друга. В конце концов атаман нехотя выдал:

— Горилла она.

— А я уж думал, ошибся в предположении! Неужели горилла? Не думал, что для российской империи они характерны.

— Так они и нехарактерны, — усмехнулся атаман. — Ходят упорные слухи, что матушка этой вот Диты…

Диты-троглодиты, – неожиданно буркнул Зверь, едва не заставив меня хихикнуть.

— … имела тайный роман с неким цирковым атлетом. Вроде бы из Африки.

— Не вроде бы, — мурлыкнул барс. — Он действительно был из Африки, из королевства Орунгу. Самый что ни на есть негр, цвета кофе, — он чуть запнулся и добавил: — без молока. Я видел старые афиши. Моя тётушка в своё время увлекалась коллекционированием. Собственно, от неё я и знаю историю сей драматичной связи.

— Так что же — родня отказалась его принять?

— Родня тут вовсе была ни сном ни духом, — майор похлопал по колену стеком. — Княжна, возможно, питала какие-то иллюзии, но в один прекрасный момент цирк уехал, а она… — он развёл руками, — осталась в весьма недвусмысленном положении. Скандал просочился в общество, и семья не смогла организовать наследнице приличный брак. А на мезальянс им не позволяла пойти гордость. Да и княжна, говорят, повредилась рассудком и рано сошла в могилу. Но её внебрачную дочь приняли и признали. Таким образом, сейчас Дита Станиславовна — единственная наследница князя Острожского. Дед её безмерно балует и спускает любой вздор, в том числе и такой как Добровольческая рота эмансипированных дурочек.

— Видели бы вы, — хмыкнул атаман, — как этот князь нас тут облагодетельствовал своим сиятельным появлением! Я ему толкую, что здесь не место, что опасно и забрать бы барышень домой, а он мне этак доверительно: «Господин атаман, моя внучка намерена славно послужить отечеству. Не отправлять же мне её на Японский фронт, в самом деле? Пускай уж здесь погеройствует». И аргумент мне — мол, территория Российской Империи, выпереть я эту мамзельку с подружайками отсюда законных оснований не имею! И главное, в конце: «Вы уж проследите, чтоб её тут не убили». И по плечу этак похлопал, чисто барин! И вот как мне быть, а⁈ И так ситуация — где не целуй, везде жопа, так ещё и эта мартышка-переросток под ногами путается!