– Бабушка дала мне с собой немного провизии, – глаза Насти уже не выглядели заплаканными, и в них появилась искра надежды. – Ее Борис Валентинович нес, можете брать, что захотите.
– Нет уж, подруга, – улыбнулся Сережа. – Ты наш гость, и угощать будем мы, если не против. А бабушкина еда, насколько я понимаю, еще пригодится, раз Борис Валентинович взял тебя с собой.
– А я? А мы? – раздались смешливые выкрики бродяг с разных сторон зала ожидания. – Разве не твои гости тоже? Накормишь, Сереж?
– Еще одно слово, и будете на улице загорать, – ухмыльнулся в ответ молодой человек.
***
Друзья сидели за столом и ели кашу.
– Представляете, Борис Валентинович, – радостно сказал Сережа. – Вчера травим байки поздно вечером про черного бродягу…
– Черного бродягу? – наставник поправил очки указательным пальцем. – Это который в черной кожаной куртке ходит с капюшоном на голове и автоматом в руках?
– Откуда вы знаете? – удивился парень. – Хотя… Чего это я? Порой мне кажется, что вы знаете всё на свете.
– Люблю просто засыпать под чужие разговоры, – Борис улыбнулся и отправил в рот ложку с кашей. – Некоторых это раздражает, а я люблю, будто под сказку отрубаюсь. До зомби‑эпидемии перед сном телевизор включал и отворачивался к стенке. Лучше всякого снотворного.
– А выключал его кто?
– Жена, конечно, – рассмеялся мужчина и, вспомнив семью, тут же загрустил. – Ей‑то телек мешал.
– Извините, – виновато произнес Серёжа.
– Ничего страшного, – подмигнул Борис. – Я уже почти смирился. Так что там с черным бродягой?
– Поболтали, попугали друг дружку, – продолжил рассказ парень. – Уже хотели спать ложиться, как вдруг стук в дверь. Темно уже и время почти двенадцать часов. Смотрю, а у окна тот самый бродяга стоит, и куртка такая, и капюшон надет, и даже автомат в руках. Я чуть не обделался от страха.
«Кто такой и чего здесь надо?» – спрашиваю как можно грубым голосом, а у самого поджилки трясутся. Пустите, говорит, переночевать. В Стромино идет и не подрассчитал по времени, задержался.
– А ты чего? – с интересом слушал наставник.
– Я‑то? За ружьем пошел, зарядил два патрона с дробью и открыл дверь. Мужичков попросил подстраховать меня. Смотрю, вроде человек, обычный живой парень. Да вон он сидит на лавке, – Сережа повернулся к бродяге и подозвал: – Эй, как тебя там, подойди, пожалуйста.
К напарникам через весь зал подошел молодой мужчина.
– Расскажи еще раз то, что вчера говорил, – Сережа сел на стол, стоящий чуть правее окна. – Может, решим чего.
– Ну коли решим, тогда, пожалуй, расскажу, – медленно проговорил парень лет двадцати пяти на вид, глотая окончания слов. – Иду я вчера в эту сторону вдоль железнодорожного пути. Вижу, лежит что‑то вдалеке на рельсах. Пригляделся, непонятно. Черное что‑то, то ли собака, то ли покрывало какое. Хреново еще вижу‑то, близорукость у меня. Раньше много в телефоне сидел, короткие ролики любил смотреть.
Короче, подхожу ближе, а это покойник лежит, представляете. Главное, только что навстречу попался знакомый челнок, и ни про какой труп он мне не сказал. А уж я его хорошо знаю, болтовни было бы часа на два.
Подошел еще ближе и вижу: кожа у него не свежеумершего, будто несколько дней уже как крякнул. Куртка на нем, ботинки отличные, ремень кожаный так вообще отпад, с большой красивой металлической пряжкой, в руках автомат. Ну я и забрал все. Покойнику оно теперь ни к чему, верно? Ну так что насчет нашей сделки?
– Он это про что? – спросил Борис Валентинович Сережу.
– Продать хочет автомат, – серьезным голосом ответил Сережа и незаметно для окружающих слегка подмигнул наставнику. – Сказал ему, что хлам мы не покупаем, но парень оказался настойчив, и я посоветовал дождаться вас.
Борис взял в руки автомат и принялся осматривать с видом специалиста. Оружие на самом деле на вид было не в плохом состоянии, требовалась только разборка и чистка.
– Хм… Им что, в футбол играли? – начал торговаться наставник. – Всё в дорожной пыли и царапинах. Магазин один и пустой, патронов нет, даже проверить не сможем. Наверняка сразу и заклинит. Нет, мне такой не нужен, попробуй на Стромино предложить, может чего и удастся за это барахло получить, хотя там больше ружья уважают.
Парень взял автомат обратно и, опустив голову в печали, хотел было уже уходить.
– А сколько ты хотел за него? – остановил парня Борис.
– Пять банок тушенки, – развернулся молодой мужчина в надежде, что сделка все же состоится.
– Ууу, не стоит того, – махнул рукой Борис. – Разве что на запчасти взять… Даю три банки за автомат, куртку и ботинки с ремнем.
Парень постоял с минуту молча, почесал затылок, снял с себя кожанку и с обидой пробубнил:
– Забирай, грабитель, если б не обстоятельства, хрен бы я тебе продал.
– Ю теперь будет ночевать в доме, – уверенным голосом сообщила близнецам Мария.
– Это хорошая новость, – улыбнулся Сашка.
– Давай, только без вот этих вот улыбочек, – фыркнула Маша. – Даже не вздумайте к ней приставать. Вы должны ее защищать, представьте, что это ваша сестра. Спать будет на диване, их же три возле камина.
– Это что, теперь придётся стирать носки каждый день? – огорчился Пашка. – И еду на троих делить?
– Со жрачкой всё нормально пока, – успокоила братьев девушка. – Вот вам по банке тушенки выделили и крупу. Только сразу не съешьте, поэкономней.
– То нормально, то поэкономней, – недовольно ответил Пашка. – Вы там что с пленниками‑то решили?
– Сейчас остальные подойдут к постирочной.
***
У входа в баню собрались: Борис Валентинович, Сережа, Маша и Ю. Близнецы убрали подпорку и открыли дверь. Наружу, щуря от света глаза, вышла парочка бродяг.
– Так значит, говорите, вы челноки? – спросил Борис Валентинович. – Откуда и куда проложен ваш маршрут?
– Чего? – открыл рот Михаил.
– Да заткнись ты, – ткнула локтем мужа Светлана и ответила собравшейся компании: – Со Стромино идем в Гыркино, еду всякую несем, консервы там и прочее.
– Что‑то я вас первый раз вижу, – нахмурил брови Сережа. – Вроде всех челноков знаю, всегда на мою станцию заглядывают поздороваться. Новенькие, что ли?
– Ага, новенькие, – попыталась улыбнуться Света. – Слушайте, вы меня извините, конечно, но всю ночь и утро просидела взаперти, решайте пока тут что‑нибудь, я не против, но мне срочно нужно сбегать в одно место по чрезвычайно важным и неотложным делам.
