– Не обознался, – ответил парень. – Сережа я только для друзей.
– Ну а мы вроде как не враги с тобой? – продолжил смотритель Гыркино. – Ты, Сережа, пойми, если бы бабка отошла в сторону и отказалась от станции, я бы слово ей не сказал. Она же, наоборот, вступила в полноценное управление. Имеет с этого неплохой доход, и, между прочим, как мне сообщили, нашла заначку муженька. Это мое имущество она нашла, ее муженек решил кинуть моего папашу, да дубу дал. Эх, всыпать бы ей ремня по первое число, батяня с детства мне чувство справедливости прививал.
– Дети живы? – спокойно спросил Сережа.
– Может, живы, а может, и нет, почем мне знать? – Сидорович положил ногу на ногу и, посмотрев на Мультика, обратился к нему: – Живы?
– А что с ними станется? Отрабатывают свою пайку, я что, их бесплатно должен кормить? – ответил мужичок.
Настя снова разрыдалась, но теперь уже от счастья. Молодая женщина развернулась и с силой прижалась к крепкой груди Бориса Валентиновича. Мужчина обнял ее, чтобы успокоить.
– С ними всё в порядке, можешь не сомневаться, Серега, – бодро сказал Мультик и подмигнул старому приятелю. – Тут недалеко. Сходим за ними вместе, если добазаритесь.
Сережа прошел чуть вперед и поставил перед толстяком обе сумки с патронами. Сидорович встал и, не скрывая своей радости, с довольным лицом поставил их на лакированную столешницу.
Толстяк расстегнул молнии и посмотрел содержимое. Сунул волосатую руку сначала в одну спортивную сумку, затем в другую и как следует пошевелил патроны, добравшись до самого дна. Затем снова взял за ручки и подергал перед собой несколько раз, видимо, прикидывая их вес.
Сережа с Борисом переглянулись. Наставник многозначительно поднял брови вверх, что, в общем‑то, ничего конкретного не означало.
– Ну так что, долг оплачен? – поинтересовался Сергей.
– Допустим, что так, – потирая одной рукой вторую, ответил толстяк.
– А если без «допустим»? – всё‑таки вмешался в разговор Борис.
– А это еще кто такой? – спросил у Сережи хозяин Гыркино.
– Моя правая рука, – тут же ответил парень, словно ожидая вопроса. – Борис Валентинович.
– А я уж подумал, муж этой страдалицы, – улыбнулся Сидорович. – Так чего же вам и слова моего мало?
– Вопрос серьезный, – настаивал Борис. – Не пару банок тушенки вернули. Пиши бумагу, расписку собственной рукой, что получил все в полном объёме и претензий к Лидии Михайловне не имеешь. А то знаем мы вашего брата, сегодня «допустим», а завтра проценты со старушки начнете трясти.
– Серьезный мужчина, – проговорил Сереже толстяк. – Ты так же считаешь?
– Считаю, – четко и внятно ответил парень.
– Ну хорошо, будет вам бумага.
Сидорович вышел из кабинета и через минуту вернулся с дорого выглядящей большой шкатулкой. Сунул маленький ключик в замочную скважину, и резная крышка очень красивой коробочки открылась.
Толстяк положил ее на стол и сел в кресло. Достал из шкатулки листок бумаги, сложенный вчетверо, расправил, поглаживая рукой, и принялся медленно выводить буквы шариковой ручкой.
Закончив, достал из коробочки свечку, установил на деревянную поверхность и поджог спичкой. Затем положил в небольшую ложку со специальной длинной ручкой кусочек сургуча и, растопив его над пламенем, аккуратно вылил на бумагу под своей писаниной.
Дождавшись, когда смесь немного затвердеет, хозяин станции снял с пальца свою печатку и приложил к сургучу.
– Готово! – с большим удовольствием произнес толстяк и протянул «документ» Сереже. – Но учтите, это только потому, что я желаю с вами дружить. Любого другого просто вышвырнули бы на улицу. Жест доброй воли, так сказать. Надеюсь на сотрудничество в будущем.
Сергей взял в руки расписку и, бегло прочитав, сложил обратно вчетверо и протянул напарнику.
– Ну теперь заживем, я и представить себе не мог, что Серега жив, – глаза Мультика заблестели, мужичок вспомнил последние удачные грабежи.
– А почему тебя зовут Лопата? – спросила маленькая девочка сидящего за столом мужчину.
Малышка дергала его за рукав и ждала ответа.
– А ну не мешай дяде, – крикнула из темного угла мама девочки. – Чего пристала? Не видишь, он ест?
Мужчина повернулся к ребенку, взял ее под руки и посадил себе на колени. Затем сунул руку в свой нагрудный карман и вынул маленький сверток газетной бумаги. Развернув одной рукой, мужчина достал из бумажки самодельный леденец из расплавленного на огне в столовой ложке сахара и вставленного в него деревянной палочки.
– Держи вот, – добрым бархатным голосом произнес путник и протянул девочке сладость. – Лопатой меня прозвали еще в школе. Рыжий я потому что, а по телевизору мультфильм крутили. «Рыжий, рыжий, конопатый убил дедушку лопатой». Да чего я тебе рассказываю, все равно не видела.
В зале раздался громкий девичий смех. Это смеялась Ю над услышанным. Девушка подошла к столу и села на лавку напротив выжившего.
Мужчина посмотрел на Ю уставшими глазами и тихонько сказал:
– Рад, что понравилась шутка. На самом деле, Лопатой прозвали, потому что я Лопатин Антон.
– Ю, – ответила Ю.
– Чего Ю? – удивился мужчина.
– Мое имя Ю, – не прекращала улыбаться девушка и сняла с головы платок. – И я тоже рыжая.
Ю вдруг испытала рядом с мужчиной давно забытые чувства спокойствия, умиротворения и защищенности.
– Странное имя, – произнес Лопата. – В первый раз такое слышу.
Глава 18
– Я потерял память, – признался Сережа. – Не помню ни тебя, ни то, что со мной происходило пару лет назад.
Сережа с Мультиком шли чуть впереди Бориса с Настей.
– Серьезно? Разве такое бывает? – удивился мужичок, почесал затылок и, немного подумав, добавил: – Может, оно и к лучшему. Я, Серега, решил завязать и тоже бы очень хотел про все забыть. Когда пришел в себя в нашем логове, сразу для себя решил, завяжу, если выживу. Так оно и вышло, раны мои зажили как на собаке, будто кто‑то услышал мои мысли и решил дать последний шанс. Лично я думаю, что ангел‑хранитель помог. Представляешь, нашлись люди, которые поверили мне, накормили, напоили, приютили в своем убежище, можно сказать, выходили больного. А ведь я был избит, потому как грабил таких, как они, и до этого многих таких же оставил без последнего куска пищи. Теперь даже муху прихлопнуть не могу. Чувствую себя обязанным, что ли, тому, который помог.
