Несколько тысяч человек погибли сразу. Жители соседних поселков были срочно эвакуированы. Тварь, после того, как поглотила целый жилой комплекс, остановилась. Вот уже сутки, чудовищный столб возвышается над побережьем. Он не пытается протянуться дальше вглубь суши, но и не исчезает.
Собственно, именно это и является причиной нашего срочного вылета в Японию, она же Курильская область. Белый Витязь, то бишь, его сиятельство Воронцов, взялся разделаться с чудовищем. Для этого он собрал все свои силы — почти сотню ауксов и трех пилотов СМД.
Собственно сам Воронцов, его пилоты — Лидия и Ростислав, а так же десяток ауксов улетели раньше, в комфортабельном частном самолете. Может быть, даже на таком же, на котором мы летали в Новгород с Лидией. Все остальные, закончив погрузку, отправилась на транспортном авиалайнере. Внутри самолета стояли наши грузовики, забитые экипировкой, оружием, доспехами и медикаментами, а так же три мобильных доспеха. Мы сидели вдоль бортов, спиной к иллюминаторам, на довольно неудобных пластиковых сиденьях.
Я оказался прямо напротив места, где возле кузова грузовика возвышался СМД. Трехметровый стальной гигант цвета морской волны с аквамариновым декором. Сейчас, его визоры черны, словно глубокие колодцы. Они впыхнут, когда его хозяйка — Лидия, поместиться в нем и активирует доспех. Следом, стоял точно такой же, только выкрашенный в цвет лесной зелени. Черные вставки придавали ему грозный вид и гармонировали с погасшим визором. СМД Ростислава. Последним стоял дымчато-белый доспех Воронцова, в руках пустой гигант сжимал меч, почти в человеческий рост. Если я правильно помню лекции Савельева, а слушал я их совсем не внимательно, то оружием в СМД мог пользоваться пилот уровня Трибун.
Если у ауксов оружие — пики и клинки, позволяло экономить силы при использовании Мощи, то в СМД все было несколько иначе. СМД — сам по себе оружие, работающее по такому же принципу. Но когда пилот брал в руки оружие, находясь в доспехе, происходило нечто, что примитивно можно описать правилом из математики: минус на минус дает плюс. Вот этот «плюс», мог запросто убить пилота. Но уровень Трибуна позволял обходить эту опасность. А на выходе получать чудовищные по своей мощности атаки.
Кроме того, все доспехи снабжены мощным двигателем, позволяющим своему владельцу сделать один-три гигантских прыжка, все зависит от того, как прыгать. Воронцов с его помощью смог уничтожить шагающего монстра в Москве.
Мысли обратились к тем событиям. Потом я вспомнил Кира, Айгуль, Таньку. Взгрустнул. С того момента, как мы покинули Технический колледж ауксилариев, став полноправными ауксами, прошло всего-то пара недель. А кажется, будто вечность. Все это время, до срочного вылета в Японию, мы провели на базе под Владимиром. Нас пятерых отдали под начало опытного ауксилария Ивана Белова. Мужчины лет сорока, с обветренным потемневшим лицом, вечно лыбящимся и разговаривающим прибаутками собственного сочинения. Весьма скверного, кстати.
На базе мы, кроме ежедневных, тренировок, занимались тем, что таскали все что можно. А, что нельзя таскать — перетаскивали. Ауксилия военизированное, но не военное формирование. В той сотне, что принадлежала Воронцову, выделялось четыре отделения: собственно боевое, техническое, занимающееся всеми вопросами, связанными с техникой, в том числе и СМД, медико-спасательное и служба снабжения. Вот мы и попали в эту службу снабжения. Белов, получив под начало пятерых «недоучек», решил видимо переделать на базе все дела на год вперед.
Вообще, ауксилия представлялась мне более формальной организацией. С точными целями, иерархией и прочим. Но она скорее напоминала смесь из военного отряда, боевых слуг пилотов и спасательной службы. Отделения возглавлялись капитанами, а у них в подчинении ходили несколько сержантов. Выше капитанов только пилоты, а из них, царем и богом для нас, считался Воронцов.
Кстати, о Воронцове. Казалось бы, где я — едва поступивший на службу аукс и где он: его сиятельство, пилот СМД уровня Трибун и наш командир. Но Воронцов проникся ко мне прямо особой ненавистью. Как только он появлялся на базе, а происходило это раза четыре за все время, то я тут же отхватывал дополнительные задачи. То наряд на дежурство вне очереди, охраняли мы только ворота от вещевого склада, но ведь куда лучше ночью спать под одеялом, а не торчать возле проклятых железных створок. То дополнительные наряды, где надо было перегрузить то, что я перегрузил утром. А еще он любил сам проверять мою работу. И обязательно найти недочеты. И все это, с видом непогрешимого божества, соизволившего ткнуть носом в недочет бестолкового недоумка. Меня, то есть.
Другие, замечая такое отношение ко мне Воронцова, тоже стали позволять себе лишнее. Но тут я быстро откусался, просто всех, кто не был выше меня по званию, посылал в эротическое путешествие. Некоторые воспринимали такой туристический маршрут болезненно, но до драк дело не доходило. Вот с чем, а с этим в ауксилии Воронцова, был полный порядок, драки на зачистках и на базах карались жестко.
— Мишка вродь не крокодил, а Воронцову не угодил, — выдавал Белов. — Что случилось то, Мишань? Впервые вижу, чтобы его светлость к простым парням цеплялся.
— Без понятия, — отвечал я каждый раз.
Но вот кое-какое понимание у меня было. Точнее подозрения. Думаю, дело в Лидии. Что-то такое она ляпнула Воронцову про меня. Типа того, как она валяла дурака в «Континентале». Или не валяла? Короче, к моему удивлению, патриций, принадлежащий к основной линии боярского рода, мелко мне мстил. Сироте, едва поступившему на службу в ауксилию. Забавно выходит.
Интересные у них там профессионально-половые отношения. Воронцов взял Лидию пилотом, с условием обязательного перепихона с ним, а она проедает ему мозги? Хе-хе, надо присмотреться ко всей этой мыльной опере, а когда освоюсь тут немного, использую их противоречия с пользой для себя.
Настя тоже подкинула проблем. С ней, вообще, не понятно, что творится. Не прошло и недели, как мы поселились на базе, она повторила тот же маневр, что и в общаге, вечером, после прощальных посиделок. Практически зажав меня между ящиками на складе, она ультимативно заявила:
— Мы должны быть вместе!
— Насть, что с тобой происходит?
— Со мной ничего, это с тобой что-то не так, я предлагаю тебе трахать меня, когда захочешь и где захочешь, а ты ломаешься словно девочка, может ты из этих, нетаких?
— Все я из таких. Но ты ведь была с Киром!
— Бы-ла, — по слогам ответила она. — А теперь нет. Теперь я хочу быть с тобой.
— А я не могу так. Кир мне друг и быть с его бывшей, короче, отвали, Настька.
Я оттолкнул ее. На этот раз аккуратно. Про себя решая, а может я идиот? Настька девчонка привлекательная, таких немного. Да еще напрямую предлагает всякое. Но чувствовалось за этим, какая-то неискренность с ее стороны, что ли. Да и не мог я так поступить, по отношению к Киру. Если бы, он материл ее, проклинал, когда они расстались. Но он только повторял «позаботься о ней». И явно не о такой заботе он говорил.
С тех пор Настька прям преследовала меня. Смотрела не мигая, улыбалась, как-то натянуто и поэтому жутко. Не знаю, что у нее там, в голове щелкнуло. Хочет забыть Кира? Так вокруг мужиков пруд пруди, выбирай любого. Отомстить? Скорее всего. Типа вот, Кир, отказался вместе с ней в ауксилию отправиться, теперь смотри, что она делает! А о том, что сразу же расскажет Киру, как только мы займемся сексом, я не сомневался. Вот не додумалась бы только, без занятия сексом рассказать об этом.
В эти две недели, я не удержался и позвонил Киру, Айгуль и Таньке. Разумеется, Киру я ни слова не сказал о поведении его бывшей. Нечего человека расстраивать. Поговорили. Кир обратился к врачу и сейчас лежал в больнице. Диагноз пока не вынесли, но там, внутри, у него оказались действительно тяжелые повреждения. И как он только с ними бегал, прыгал и дрался? Кремень!
С Танькой долго поговорить не удалось, но она рада была меня услышать. Обменялись новостями, я, не вдаваясь в подробности, рассказал о своей жизни, а она поделилась последними слухами о жизни в колледже. Жаль, но мне все это уже оказалось не интересным. Танька наговорила пошлостей, даже сказала, что соскучилась, чмокнула в трубку и, сообщив, что пришел Павлик, отключилась. Ох, и распутницей же она стала! А вначале такая правильная была! Помню, как она за Кнехта заступалась, когда я наказал его за слова. Эх, тяжело придется Павлику с ней.
