Зато с Айгуль разговаривали долго. О многом, и о нас в том числе. Тоже сказала, что скучает. А еще, что хотела бы встретиться вновь. Я даже пообещал, что как только отправлюсь на отдых, сразу же приеду. И мы снова посидим в «Королеве».
Ауксы, кстати не всегда находятся на базах. Часть времени они находятся в боевой готовности, затем через определенный промежуток времени отправляются на дежурство. То есть, находятся дома, но в любой момент готовы выехать по тревоге. Ну, и полный отдых, когда аукс волен распоряжаться своей жизнью как угодно. Лишь в особых случаях их можно отозвать с отдыха.
Но слово я не сдержал. Особый случай наступил вскоре после моего разговора с Айгуль. Особь третьего класса нависла над берегами Японии, словно гриб ядерного взрыва. И мы, все до единого ауксиларии Воронцова, отправились уничтожить монстра.
Самолет пошел на посадку. Обычные рейсы, летящие сюда, на самый юг острова Кюсю, приземлялись в аэропорту Кагошимы. Но мы садились южнее, на военном аэродроме Каноя, находящемуся километрах в тридцати от места бедствия. Наши пилоты были профессионалами, но все же заставили пережить несколько неприятных минут, когда огромный транспортный самолет слегка накренился и земля под нами начала приближаться. Я вцепился в кресло. Все-таки в самолетах я ощущаю некое напряжение. Понимаю, что безопасней транспорта просто нет, но вот если, что случиться, бррр, тут уже без вариантов.
Сели мы хорошо. И вскоре, под руководством опытных техников, из недр воздушного гиганта принялась выгружаться наша техника. Если с грузовиками, проблем не было, они спокойно выехали из самолета своим ходом. Но вот над доспехами наши техники тряслись, словно они хрустальные. Их можно понять. СМД вещи редкие, невероятно сложные и дорогие. Тут за причинение вреда спросят по полной.
Загрузившись в машины, мы двинулись к месту нашей временной дислокации, городку Хигашикушира, если я правильно расслышал название. Он стоял восточнее Каноя, на берегу моря. Пока мы двигались до Каноя, видели множество людей, в основном японцев, что логично. Люди занимались своими делами, не испытывая тревоги от того, что в паре десятков километров от них торчит Идолище.
Сначала мы ехали мимо небольших домиков, ближе к центру появились многоэтажные здания. Возле магазинов и учреждений висели таблички, на японском и русском языках. Я даже не понял, когда мы покинули Каноя. Застройка в районе Камицуки, где находился и Каноя, и Хигашикушира, настолько плотная, что понять, когда ты покинул один населенный пункт и оказался в другом, можно только по указателям. Поля, леса и холмы, казались островками посреди моря зданий, домов и сооружений.
О том, что мы покинули пределы города, я понял по отсутствию людей. Улицы внезапно опустели, дома стояли запертыми. Мы словно в один момент оказались в городе-призраке. И еще по военным. Они пытались перекрыть все подступы к месту вторжения Идолища, а в городских условиях это было очень трудно.
В Хигашикушире нас уже ждали. Местная Служба спасения уже разбила лагерь на полях, зажатых между городскими массивами. От моря нас отделяли целый жилой квартал, парк и прибрежная полоса.
Нас пятерых, опять приставили на погрузочно-разгрузочные работы.
— А мы тут не прикурим, впятером-то целую фуру разгружать? — спросил Коновалов.
— Курим-бурим-неприкурим, в помощь нам несколько местных обещали прислать, — ответил Белов.
И точно. Не успели мы взяться за работу, как к нам подошли еще пятеро в темно-зеленых комбезах спасателей. Все японцы.
— Нас к вам в помощь направили, — сказал один из них.
По-русски он говорил хорошо, без акцента. Как позже я убедился, все японцы прекрасно говорят на русском. Да еще, в придачу, знают японский и всегда могут поговорить между собой, не опасаясь, что кто-нибудь поймет их.
Вместе дела пошли веселее.
— А где сам-то Идолище? — спросил я.
— В море, прямо рядом с Шибуши. Но отсюда его не увидишь. А вот с нефтехранилища хорошо видать, — ответил один из спасателей.
— Нефтехранилища?
— Да, тут платформа, прямо в море. На ней и хранятся все нефтепродукты. Вот оттуда можно Кайдзю рассмотреть. Но смотреть-то особо и нечего. Просто столб над морем.
— Я слышал, там много народу погибло, — сказал Фадеев.
— Ага, эта тварь где-то между волнорезами и Бисаго появилась.
— Бисаго?
— Островок, рядом с Шибуши. А оттуда уже и весь Шибушичо-Шибуши, это квартал такой, затопила. Там, говорят, жуть, что творилось. Людей заживо разъедало. Но это одни так говорят, другие говорят, что прямо из плоти, что здания захлестнуло, появлялись пасти и разрывали людей. Мерзко, в общем.
— Сейчас, там вообще непонятно, что происходит, — присоединился к разговору другой спасатель. — Вчера наши поближе подошли, посмотреть что там, говорят, кругом все в плоти Кайдзю, и дома, и улицы, и машины. Но люди там спокойно ходят, среди всего этого.
— Да не люди это, кайдзины, — перебил его наш первый собеседник.
Я не стал спрашивать, кто такие «кайдзины». Наверное, здесь, в Японии, так называли особей первого класса.
К тому времени, когда мы закончили работу, в лагерь прибыли СМД. Пилоты пригнали их своим ходом от военного аэродрома. С парнями-спасателями мы успели познакомиться. Тех, кто рассказывал нам об ужасах вторжения Идолища, звали Такеда и Сайто. Не знаю, что это — имена или фамилии, представились они так. Спросившись у Белова, мы попросили японцев проводить нас к той самой платформе. Мы пересекли опустевший квартал частных домов, вышли опять на поля, но уже уставленные десятками газгольдеров. Я думал, что мы уже пришли и принялся крутить головой, в поисках огромного чудовища, но оказалось, мы только начали путь. Пробравшись через парк, больше напоминающий лесную чащобу, мы вышли к побережью.
Море шумело в предвечерних сумерках. От причала протянулся длинный автомобильный мост к огромной платформе в море. Платформа была настолько велика, что казалась островом. Мы прошли по мосту. На платформе находился целый комплекс правительственных зданий. За ним, рядами стояли высоченные нефтебаки. Ужас перед Идолищем был столь велик, что платформу даже не взяли под охрану. Или это временное недоразумение и тут вскоре появиться вооруженная охрана.
Мы дошли до самого края платформы. Над волнующейся морской гладью, на самом горизонте я разглядел что-то похожее на облака.
— О! — воскликнул Такеда. — А он поменялся.
Он передал мне бинокль. Я вгляделся в облака. Да никакие это не облака! В свете заходящего солнца я разглядел черно-багровый столб, устремленный в небо. А над ним, словно капюшон кобры, раскинулся, похожий на шляпу гигантского гриба, нарост плоти.
Глава 33
Утром я проснулся за полчаса до подъема. И сразу же пришла мысль: «Какого черта?». Она и раньше меня посещала, но сейчас, в утренней тишине, оформилась ярко и выпукло. Какого черта, я тут делаю? Все мы, что здесь делаем? Вспомнился последний разговор с директором колледжа. Савельев тогда говорил нечто невнятное, про правило, то ли одного процента, то ли десяти. Или закономерность. Не помню уже. Но суть в следующем.
В Третьем Риме два миллиона патрициев. Два миллиона! Да это же, целая армия! Ну, ладно минус детей, немощных стариков, женщин, надвое можно разделить. Но даже так — миллион! И у каждого уровень не ниже Легионера. И, что же я вижу? На борьбу с Идолищем третьего класса явились всего трое. Остальные сто человек еле-еле могут совладать с крупицей Мощи.
Ладно, предположим, что всем аристократам глубоко плевать на простолюдинов. Собственно, так оно и есть. Ну, погибли тут тысяча, две, три человек. Им все рано. Вместо себя они выставляют ауксилариев. И теперь главный вопрос — что я здесь делаю?
Во-первых, мой уровень подтянулся до Опциона. Того Идолище, напавшего на Лидию, я снес Мощью сформированной в копье. Во-вторых, мне, что, так и скрывать свою силу? Если я ее проявлю, навряд ли все представители благородных родов сбегутся пожать мне руку. Тут без вариантов, запрут в тайной лаборатории и будут изучать, как это простой рабоче-крестьянин обзавелся такой способностью.
