– Тогда как насчёт Абендира, Римми? Там уже работает группа зачистки – и маги, и специалисты из этого мира,ликвидаторы. Но людей катастрофически не хватает. Вы с вашими умениями там очень пригодились бы.
– Это который в Эбендорфе с той стороны? Ну, гиблое место, – уточнила девушка. – И чего это я должна работать на благо Фларингии? Сами засра… ну, испоганили тот город своей отравой, а мне очищать? Я что, подметальщица какая-то, эту их радеанцию отмывать? Я боевой маг!
Минутная слабость уступила место возмущению и Римми вскинула голову, глядя в глаза нейра. Нашёл, что предлагать! Из объятий, однако, не вырвалась.
– В первую очередь это нужно самой империи, – терпеливо объяснил нейр. – Эта их радиация из разлома уже проникает в столицу. Ветра гонят отравленный воздух с частицами этой дряни, и на границе люди начинают болеть. Необходимо очистить зону вдоль разлома хотя бы на несколько сотен шагов вглубь Абендира. Но… это не единственная проблема, Римми. Там действительно нужны боевые маги.
– И с кем там сражаться? Там же всё вымерло! – фыркнула магичка.
– Не всё, – тихо ответил Александр.
И Римми от его тона вдруг стало немного страшно. Нейр Мортестиг редко когда говорил так серьёзно, но ей уже не раз доводилось слышать его особый голос, когда он говорил о действительно важных вещах.
– Об этом пока никому не известно, Альянс умеет хранить свои тайны. Строго секретная информация, понимаете меня, Римми? Это уже история, но до того, как Альянс сбросил на Абендир свои отравленные бомбы, биозы проводили там эксперименты. Над людьми. И часть из них выжила… И продолжает жить спустя тридцать лет.
– Даже после этой отравы? – в ужасе спросила Римми. – И… вы что, предлагаете мне добить этих несчастных?
– Они… больше не люди. Их тела претерпели страшные изменения, приспосабливаясь к новым условиям, а сознание искажено настолько, что его нельзя назвать человеческим. Они… звери. Или демоны, если вам так больше нравится. И, как любые звери, они рано или поздно отыщут новые охотничьи угодья. На той стороне Абендир огорожен от всего мира непреодолимой бетонной стеной. Но не от нас… Вдоль линии разлома уже работают маги, запечатывая проходы, но вы сами знаете, что новые разрывы появляются каждый день. Есть и другая проблема – дракки. Им Красная Линия не помеха. Они беспрепятственно шныряют туда и обратно, и на них радиация действует самым непредсказуемым и пугающим образом…
– Я поеду, – Римми решительно оборвала нейра. – Да!
Но тут же замялась и нерешительно спросила.
– А… Вы? Хотя да, у вас же всякие посольские дела здесь, в Отцене…
– Ну, я же не на цепь тут посажен. Присоединюсь, если вы этого захотите, Римми.
Римми не ответила, а только снова спрятала лицо на груди патрона. Некоторое время они молчали, застыв двойной статуей.
– Вы простили меня? – тихо спросил нейр.
Римми прислушалась к себе и отрицательно помотала головой.
– Всё ещё злитесь?
Римми кивнула. Вдруг осознала несоответствие своих утверждений и этой близости и поспешно выпуталась из рук патрона.
– Хорошо, – улыбнулся Александр. – Вы по-другому не умеете, я понимаю. Тогда отправляйтесь к себе и хорошенько отдохните, водитель вас отвезёт. Через два дня мы выдвигаемся в Эбендорф.
Heyettvør
– …Сильно отличается и по форме правления, и по форме государственного устройства. Как и империя Флоринге-Ратенволь сейчас, Северная Фларингия долгое время была федеративным образованием. Исторические сложившиеся области под самоуправлением – не́рреты – были объединены в Альянс с выборным правительством во главе. В вашей империи сейчас действует аналогичная система: независимые нейра́ты под управлением Высшего совета нейров, разве что у вас эта должность наследственная, а во главе находится император – богатейший нейр страны. Четвёртая Биологическая война внесла свои коррективы. Последствия её были столь разрушительны, что потребовали единых, неукоснительно соблюдаемых, правил для всех территорий, и сейчас Северная Фларингия – унитарное государство с общими законами для всех.
Хетти сделала небольшую передышку и оглядела аудиторию. Половина студентов добросовестно вникала в материал и усердно скрипела перьями. Другие слушали, открыв рты и не отрывая взгляда от новой мистрис. Хетти их понимала – было на что посмотреть.
– Политический же строй Северной Фларингии на протяжении шести веков менялся несколько раз, пока сорок лет назад не пришёл к современному виду. В Альянсе тогда произошёл раскол, и под угрозой завоевания со стороны Восточной Талирии – вам эта страна известна под названием Остази-Толлирен – правительство было вынуждено прибегнуть к военной и экономической помощи Унии, союза семнадцати государств Центральной Алеаты. Отколовшийся от Альянса военно-фармацевтический конгломерат Био-30 заключил соглашение с обеими сторонами, и отныне Северной Фларингией официально правит этот триумвират…
Она сделала паузу. Обычные студенты непременно выкрикнули бы с места, правильно уловив акценты: «А неофициально?». Но местные были воспитаны по-другому. Раздалось тихое покашливание.
– Мистрис Хайтвер, позвольте спросить, – Хетти благосклонно кивнула деликатному юноше с безупречной осанкой. – Такая форма правления представляется мне нестабильной и заставляет задуматься о дальнейшей судьбе мирного договора с Северной Фларингией. Видите ли, насколько мне известно, с вашей стороны соглашение было подписано большинством голосов – в основном представителями Альянса и Био-30, но не единогласно…
Понятно. Сынок крупной местной шишки и сам будущий дипломат. И вопрос задал не из праздного любопытства: через пару лет он сменит отца на посту какого-нибудь министра. Но Хетти сейчас смотрела не на него.
Его сосед, явно не знакомый с аристократическим воспитанием, – какой-нибудь сынок богатого купца, вольготно раскинулся рядом и грыз кончик книжной шпильки-закладки. Навершие деревянной вещички было вырезано в форме бусины, её молодой человек и мусолил во рту – посасывал и иногда прикусывал, нахально поглядывая на Хетти.
У Хетти что-то тяжело заворочалось внутри, заворчало, кровь горячими толчками ринулась вниз, разнося нестерпимое вожделение по телу, грудь набухла от желания, а в пальцах возник знакомый зуд… Она не могла отвести глаз от вызывающей картины. Во рту пересохло. Что ж ты, мелкий гадёныш, творишь…
Хетти качнула бёдрами, спустилась с кафедры и неспешно подошла к третьему ряду амфитеатра. Все платья у Николя получились удачными, но это – из чувственного бордового бархата с гипюровыми вставками в декольте – вышло на редкость эффектным. Тонкий слух Хетти уловил, как судорожно сглотнула как минимум половина аудитории, когда она, выгнув спину, оперлась на стол перед двумя студентами – воспитанным пай-мальчиком и наглым торгашом.
– Здесь действительно есть над чем подумать, – глубоким грудным голосом произнесла она. Торгаш замер, выпустив деревяшку изо рта. – Тогда в качестве задания к следующей лекции я попрошу всех подготовить эссе на эту тему. И проверю сегодняшние записи. Так что вам, молодой господин, я бы посоветовала взять в руки перо. А ваш язык этой ночью занять подготовкой к выступлению – вас я спрошу первым.
Хетти аккуратно вынула шпильку-закладку из его одеревеневших пальцев, покрутила, рассматривая, и воткнула в причёску.
– Верну её вам позже, – многообещающе улыбнулась она застывшему наглецу. – Не возражаете?..
Хетти вела три общих предмета для всех курсов – историю Северной Фларингии, включая новейшую, обществознание и культурологию, а также отдельно читала специализированные лекции по запросу факультетов. Широкий кругозор позволял знакомить студентов с реалиями другого мира в самых разных областях. А с чем она не справится сама, – например, ей точно понадобится помощь для выступления на целительском факультете, – с тем поможет более сведущий человек из их общего мира…
Да, отличный повод.
