Ну, после такого, наверное, одной шоколадкой не откупишься. Но сделать ребенку приятное. Почему бы и нет?
– Целый арсенал, кстати, – прокомментировал Степаныч, кивнув на разложенные передо мной стволы.
– Ага, – кивнул я. – Может тебе вместо «укорота» СКС взять? Привычнее будет?
– Ага, конечно, – кивнул он. – Я не такой старый, если что. И естественно я их не застал.
– Да я шучу же, – я улыбнулся. – Много нашли?
– Не очень, – он качнул головой. – Зато несколько пакетов мандаринов и гранатов. Они их, похоже, тут собирали, поблизости, местные деревья обдирали. И свежее почти все. Возьмем, думаю? От консервов одних пользы не будет ведь, а тут хоть какие‑то, но витамины.
– Возьмем, – кивнул я. – Только съесть надо будет быстро. А в остальном?
– Так себе. Шоколадки вот эти вот, чипсы «Русская картошка». Как будто все, что было нормальное, они сразу съели, а вот это вот напоследок оставили. Они голодали скорее всего, Край. Не так чтобы сильно, но не от пуза жрали.
– Значит, прав я, – кивнул. – Ну и, если честно, не наши проблемы это. Им уходить надо было, со своими стволами, если пользоваться умели бы, они легко выбрались отсюда. И еду бы нашли, и даже машину, если повезло бы. Нет же, .эти твари выбрали тут сидеть.
– А чего ты на них взъелся‑то так? – спросил вдруг он. – Ты ведь, если надо было бы, сам у кого угодно что угодно отобрал. У них все‑таки бабы, дети. Ты же сам знаешь, человек он страшен не тогда, когда голодает. А когда его дети голодать начинают.
– Да… – я невольно поморщился. – Они бабки брали, прикинь? Я бумажник, что при пленной бабе был, проверил. И там деньги, бумажки эти. И все в крови.
– Ну брали и брали, – сказал он. – Мало ли, вдруг пригодились бы.
– Они людей хуярили за эти бумажки, – сказал я. – Которые сейчас даже на растопку не годятся даже. Так что сам понимаешь, взъебло меня это. Так, может быть, мимо проехали бы, но…
– А ты не за бабки людей мочил раньше? – спросил он. – Ты ведь не пехотинец, ты спец. И уверен, что у тебя за спиной не только служба в ВС РФ, но и какая‑нибудь ЧВК.
Надо же, считал он меня. Вот что такое опыт.
– Ладно, хрен с ним, – я махнул рукой. – Тащите то, что нужным считаете, только не забивайте особо тачку. Мы хоть на троих тощих и полегчали, но больше двухсот пятидесяти дополнительного груза взять не можем. А тут еще и стволы.
Он повернулся и пошел прочь. Я же собрал стволы, запихал их в «буханку» через заднюю дверь. А сам пошел к ЛуАЗу. Там все двери и окна открыли, так что хоть как‑то находиться можно было. И там сидели Яна и Наташа.
Я забрался на пассажирское сиденье. Девчонка читала книжку, но уже другую, хотя про того же очкастого мальчишку‑колдуна.
– Интересная книжка? – спросил я.
– Да, – кивнула она. – Только не понятно ничего.
– Это почему? – заинтересовался я. Оно же как раз ей примерно по возрасту подходит.
– Потому что это четвертая часть, – сказала девчонка. – А третьей у Игоря не было. А все равно интересно.
– Ладно, – сказал я, вытащил из кармана шоколадку и протянул ей. – Держи, это тебе.
Она посмотрела на конфету в моей руки, взяла, вскрыла обертку, но никакой особой радости не проявила. Да уж, этот ребенок – это просто загадка. Хотя для меня все бабы загадка, если уж совсем честно. Мужики проще и понятнее.
– Спасибо, – проговорила она и откусила. Пережевала начинку из нуги и орехов, после чего спросила. – А это люди… Они были плохими, да?
Так вот чего. Ей хоть и десять лет, но она не тупая, она все понимает. Да и она слышала, как мы стреляли, и наверняка видела, как от попаданий они падают. Да и потом пальбу в санатории слышала.
– Да, – кивнул я.
– А мы хорошие? – спросила она.
Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось собраться с мыслями. Что сказать? Что однозначно хорошие? А правда ли это? И как это потом повлияет на ее восприятие мира? Да черт его знает.
Нет. Врать не буду. Я вообще этого делать не привык.
– Мы другие, – ответил я. – Мы не трогаем тех, кто не трогает нас. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнула она. – Не делай другого тому, чего себе не желаешь. Так мама говорила.
– Да, она правду говорила, – подтвердил я. – Это важное правило.
Глава 9
Парни грузили то, что нам удалось добыть, а я стоял чуть в стороне. Типа, охранял. Не то, чтобы я рассчитывал, что кому‑то из обитателей санатория удалось сбежать, если не считать того пацана, по которому Степаныч не стал работать, но все‑таки бдительность следовало сохранять.
Впрочем, добыча оказалась не особо выдающейся, так что справились быстро. Старик сам как раз принес последний ящик, погрузил его в машину, после чего захлопнул дверцу, и повернулся ко мне.
– Бензина нет вообще, – сказал он. – У них самих генератор, считай, уже на парах работал. А наши тачки что‑то прожорливее оказались, чем мы рассчитывали.
Он повернулся к Пашке, и тот потупился. Ну да, за состояние техники ведь у нас отвечал именно он.
– Старые машины, – проговорил он. – Тут ничего не сделать уже.
– Бензин по дороге добудем, будут заправки, – ответил я. – А сейчас, давайте, перекусим по‑быстрому, да выезжаем.
– Да, пожрать бы не помешало, – усмехнулся Шмель. – Что у вас там?
– Что и у всех, – ответил я. – Консервы. Степаныч, раздавай. Только такое, что греть не надо.
– Да оно и не холодное, – ответил он. – Тридцать с лишним градусов на улице, в машине еще жарче. Сейчас.
Старик залез в «буханку» через боковую дверь, и вытащил целый ящик консервов, один из тех, что мы взяли в логове бандитов. А потом стал выдавать каждому по банке. Я взял, оценил упаковку – пшенная каша с говядиной. То, что нужно, высококалорийная пища, и одной порции должно хватить до самого вечера.
Отошел чуть в сторону, снова уселся на парапет, дернул за кольцо. Принюхался, скорее по привычке: пахло вкусно. Ну, универсальная ложка‑вилка у меня в кармане всегда, так что я разложил ее и принялся за еду.
То, на что я сегодня насмотрелся, на аппетит не повлияло. Да и не деликатесы я сейчас вкушал, а просто набивал брюхо. Просто чтобы дать организму энергию и строительный материал для восстановления мышечной массы. Я и так окреп сильно, потому что еще и тренируюсь регулярно, но все‑таки этого недостаточно.
Старик и Шмель, несмотря на то, что участвовали в зачистке, тоже ели вполне себе с аппетитом. Остальные тоже, даже Наташа, хотя еда не такая уж и вкусная. Но, я так понял, им поголодать пришлось, пока они в коттеджном поселке сидели, и до того, как я пришел. А голод – лучший инструмент для того, чтобы избавиться от лишней разборчивости в еде. Особенно если ты ребенок.
А вот Овод не ел. Я заметил, что он банку‑то вскрыл, но теперь больше крутит ее между ладонями. И вот это мне не понравилось.
Он вообще достаточно чувствительно отреагировал на зачистку. Вариантов было несколько. Может быть, эти люди в его представлении все еще считались гражданскими, может быть, ему было жалко их из‑за того, что это женщины и подростки. Но чем отличается женщина и подросток от мужчины в том случае, если она берет оружие?
Да только тем, что ей управляться с ним будет сложнее, потому что ствол – штука, сука, тяжелая. Но делать тут все равно нечего, остается только стрелять в ответ.
Я доел содержимое банки, после чего поставил ее на землю и расплющил каблуком. После чего поднял ее, донес до ближайшей урны, выбросил туда. Нет, понимаю, что никто ничего не вывезет, но оставить прямо тут почему‑то не могу. А мы мусор с собой тащить не можем. На привалах с костром его можно будет сжигать на месте, чтобы не оставлять явных следов – по количеству банок можно же вычислить, сколько народа в отряде. Но все равно.
Обернулся, и увидел, что все постепенно доедают. Но не Овод.
