Фенрис ощутил дрожь, исходящую из недр земли. Та всё нарастала и нарастала. Испугаться не успел: пространство заполнил крик матери. Её голос звучал чистым, совершенным отчаянием.
– Муилькорх! Муилькорх… Что с тобой?! Любимый!.. Ответь!..
Фенрис вышел из своего укрытия. Дрожь земли продолжала сотрясать агонией каждый клочок на этой стороне барьера, но юный эльф мог смотреть только вперед. На полу лежал Муилькорх. Глаза Магистра утратили жизнь и словно стали какими-то стеклянными. Лицо сделалось белоснежным. Эльфийские линии от примененной недавно магии больше не украшали кожу. Они исчезли с лица Муилькорха прямо у Фенриса на глазах. Он почувствовал, как от былой мощи и силы Магистра не осталось и следа. Та исчезла, как исчезнет сейчас по крупицам жизнь лежащего на полу мужчины.
Мать выла и обнимала Муилькорха, пытаясь привести в чувство, а Фенрис стоял и понимал: бесполезно.
Он вдруг рванул прочь, едва касаясь ногами пола. Знакомые коридоры петляли. Дворец наполнился криками о помощи, которые постепенно перерастали в плач и вопли, вторя звукам, доносившимся и с улиц города. Кругом в отчаянии бегали эльфы, не обращая внимания на ребенка, ловко маневрирующего между паникующими взрослыми.
Фенрис всё бежал и бежал. С каждой секундой его тело наполнялось чужеродной, непонятной силой и мощью. Тысячи разных голосов впечатывались в его сознание, оставляя там свою мудрость. Ему было очень страшно. Он знал о том, что происходит с ним сейчас. Мудрость предков рассказала ему. Он также знал, что в эти секунды погасла жизнь Магистра Муилькорха и родился новый. Магистр Фенрис.
Вот только он не хотел этого. Быть Магистром, как этот бесчестный человек? Никогда!
А может, если бежать так быстро, как бежит горная река вниз по склону, то получится избежать ненавистной участи?
***
Надежда на то, что это было бредом уставшего сознания, окончательно развеялась. Заклинание, которое зачитал Муилькорх вместе с Анкалумэ, Фенрис узнал. Именно его он и повторил, когда пришла энергетическая волна. Только вкладывал в него совсем иной смысл. Его желанием было погасить волну, а не вызвать. Сила Лайи дала ему необходимую мощь.
Детские воспоминания и эмоции лежали на поверхности, заставляя снова испытывать то, что он почувствовал тогда. Чувство мерзости. Разочарование. И бесконечная боль от первой встречи с предательством. Только сейчас было вдвойне больнее. Сейчас он уже в полной мере осознавал то, что увидел и услышал.
Он подтянул к себе ноги, сжался и накрыл голову руками. Именно так он тогда и лежал долгие часы на берегу океана, один, желая, чтобы древняя сила оставила его, нашла другого, чтобы всё, что было, оказалось страшным сном, чтобы наконец-то прекратились крики и плач сотен эльфов, скорбящих по погибшим. Только сейчас голова раскалывалась от нахлынувших чувств и воспоминаний, а тогда от пережитого потрясения. Настоящее и прошлое слилось в это мгновение и терзало невыносимой мукой тело.
Сколько прошло времени, прежде чем всё утихло, он не знал, но был счастлив от одной только мысли, что пытка болью закончилась.
Он подтянул к себе посох и крепче сжал его в руках, силясь подняться. Далось это непросто. Когда встать всё же получилось, ноги мелко дрожали от непомерных усилий, голова кружилась, а сердце гулко и тяжело стучало. В абсолютной тишине раздался его смех.
– Вот тебе и великий Магистр. Наследие эльфов. Облегчить свою боль не могу. Вылечить себя тоже. Как выбраться из-под земли – не знаю. Что же Великие силы не оставили в памяти схему выхода из этого лабиринта?
Он прислушался к своим ощущениям, пытаясь почувствовать невероятную силу, какую-то благодать, высшее знание. Ничего. Как и раньше, он просто маг, сила и умения которого – это результат упорства и тренировок, помноженных на время, а не свалившаяся с неба благодать.
– Ладно. Разберемся…
Он решительно сделал первый шаг. Тук. И ещё один шаг…
Фенрис медленно побрёл дальше.
***
– Можно присесть рядом?
Фенрис молча кивнул. Смотреть на отца не стал.
Аркуэн сел рядом и тоже поднял голову к небу. Сверху простиралось бесконечное черное полотно, усеянное миллионами ярких белых точек.
– Мы с мамой волнуемся за тебя, – тихо проговорил отец в ночь, а затем повернулся к Фенрису. – Ты перестал приходить на завтраки, ешь теперь на кухне со слугами, забросил учебу. Я понимаю, что тебе страшно, всем иногда бывает страшно, даже мне…
– Мне не страшно! – зло воскликнул Фенрис, перебивая отца. Ему стыдно. Но сказать этого он отцу не мог. Он чувствовал свою вину за то, что знал то, чего не знал отец. И эта тайна делала его несчастным. Фенрис помнил, как было больно ему, когда он увидел мать в объятиях чужого мужчины, и не хотел, чтобы отец испытал такую же.
– Быть Магистром для своего народа – это великая честь, – продолжил Аркуэн, словно не замечая непозволительной грубости сына. – Великие силы выбирают всегда самого достойного.
– Все маги умерли! – снова зло воскликнул Фенрис. – У них не было выбора.
– Не все. Ты не единственный ребенок, который выжил и у которого есть магический дар.
Невозмутимость отца не успокаивала, а делала лишь ещё более несчастным. Фенрису захотелось плакать от несправедливости.
– Я не хочу быть, как Муилькорх! Мне не нужна эта великая честь! Я отказываюсь! Мне ничего не нужно!
Аркуэн ничего не ответил на преступные слова сына, а лишь сел ещё ближе и обнял за плечи. Фенрис тихо всхлипнул, но тут же сердито утер слезы. Снова уставился на небо. Как же красиво. Тихо. Спокойно. И… одиноко…
Отец словно почувствовал состояние сына и тихо проговорил:
– Прости, что не всегда бываю рядом. Знаю, как тебе одиноко. Сейчас просто такие времена. Но знаешь что? Ты не один, пока на небе так ярко горят звезды.
***
Он снова очнулся на земле.
– Да что ж такое, – тихо простонал Фенрис, скручиваясь и зажимая голову руками. – Воспоминания решили убить меня быстрее голода? Создатель, ты решил, что я недостаточно страдаю?..
***
Фенрис сидел и настороженно смотрел, как тетя Маримэль что-то чертит на алтаре, порой очень пугающе улыбаясь. Само место тоже вызывало опасения. Маленькая, пустая комната без окон – да и откуда этим окнам взяться в подземелье? – с одним алтарем, и плотно закрытая дверь. Это точно не храм, хоть Фенрис и чувствует исходящую от этого помещения силу.
– Зачем мы здесь? – тихо спросил он.
– Я уже говорила тебе! – раздраженно выпалила Маримэль.
Он помнил, что она говорила. Она явилась однажды среди ночи к нему в комнату, в Дэйлор, разбудила и сказала, что он очень нужен ей по одному очень важному заданию, что это поможет восстановить Равновесие и что им надо спешить, поэтому времени предупреждать родителей нет совсем. Она тайно вывела его из города, а потом они спустились в подземелья. Много дней прошло с тех пор. Он, конечно, всецело доверял ей, но всё же боялся. Его слишком долго не было: отец уже наверняка переживает и ищет его. Нужно было оставить записку.
– Я хочу знать, что именно мы здесь будем делать? – с нажимом повторил он, то ли от страха, то ли от усталости решив проявить небывалую резкость.
– Какой же ты неугомонный! – всплеснула руками она, а потом, когда поняла, что ошиблась, стала быстро стирать нарисованные символы и чертить их заново. – Мы собираемся восстановить справедливость и очистить землю.
Фенрис дернулся, будто от пощечины. Он уже слышал что-то подобное от матери. И закончилось это гибелью всех магов. Страх окончательно проник в душу, принося ясность ума. Он вдруг впервые заметил, как неестественно блестят глаза тети, как неряшливо она выглядит, как всколочены её волосы. Она выглядела безумной.
– Как? – стараясь пересилить дрожь голоса, громко спросил он.
