Отверженный 追放者 Часть V (СИ) - Орлов Александр

Молчун успел воткнуть заточку в бок врага, но радость длилась недолго. У Акиры потемнело в глазах от боли, нож вошел ему в живот по рукоять.

Воин никогда не сдается. Не просит пощады. Не кричит и не умаляет.

Воин бьется до конца.

С рыком Акира боднул противника в челюсть, а когда тот отклонил голову, впился зубами в шею, вырывая заточку из его тела и нанося ещё один удар в торс. Дайон тоже пытался вернуть нож, но Накамура вцепился в его оружие мертвой хваткой, не позволяя вытянуть лезвие из тела.

Это была грязная драка, больше похожая на кровавую возню. Дайон был сильнее, он оттолкнул молчуна и приложил его локтем в ухо, потом с криком вырвал нож из щуплого тела и полоснул парня по шее.

Лезвие прошло вскользь, оставив неглубокий порез, Акира успел увернуться. Превозмогая боль в животе, он вновь кинулся в атаку, словно сумасшедший.

— Чертов ублюдок! — закричал Дайон ему в лицо, прямо перед тем, как заточка впилась ему в горло.

Последние слова вырвались изо рта бандита кровавой моросью, что осела на лице Акиры. В эту секунду он ощутил как кривой нож впивается в тело, между ребрами. В этот раз Акира не смог сдержать крик боли.

Издавая бурлящий хрип, Дайон отступил, держась за кадык, сквозь пальцы лилась кровь, взор стал туманным. Сделав пару нетвердых шагов, он завалился набок, дергаясь в конвульсиях.

Акира дождался его падения, а после рухнул сам. Перевернулся на спину, продолжая смотреть в потолок, как и прежде. И чертова лампочка также жужжала в тишине.

Акира будто бы летел, видел свое тело внизу, распластавшееся в луже крови на мерзком зеленом полу. Рядом лежало скорчившееся тело Дайона.

Не самая плохая смерть.

Отец бы точно оценил.

И парни тоже…

Я смог уснуть под утро, лишь когда снаружи все утихло.

Мне снились кошмары. Монстр жрал Ягами заживо и насиловал Асуру, а я никак не мог его остановить, ведь он был мной.

А ещё мне снился Каин. Он говорил слова, которые я уже слышал от Ангела когда-то.

— Все закончится смертью, — говорила белая маска. — Тебя и твоей новой семьи. Если ты заботился бы о них, то ушел, и никто бы не пострадал. Тот, кого вырвали из лап смерти и поместили в тело милого мальчика именно так бы и сделал.

Так и вышло.

Понимание того, что Ангел оказался прав, было невыносимо.

Я разлепил тяжелые веки, боясь пошевелиться, ведь боль вернется с новой силой.

— Темнеет. Пора выбираться, — бодро заявила Муза.

Она стояла ко мне спиной, глядя в окно через щелку в занавесках.

Я промолчал. Все вокруг было слишком тяжелым, неподъемно большим. Тело сковала слабость. Я бы мог её перебороть, как и сломить свою боль, но для этого нужна была воля. А её тоже не было. Впервые в жизни я сдался.

— Вставай, я сказала!

— Нет, — прошептал я. — Не могу. Нет сил. Нет решимости. Нет желаний. Ничего не осталось.

— Собираешься сдохнуть здесь, в темноте грязной комнатушки?

— Я правда не могу, — сказал я, безразлично пялясь в потолок. — Уходи. Тебе здесь нечего делать.

— Ой, как же ты меня бесишь! — разозлилась она, забралась на кровать и впилась пальцами в грудь. — Вставай!

— Нет.

— Тогда позволь мне вытащить нас, — заявила она неожиданно.

— Что?

— Я войду в твое тело, как тогда, когда мы писали Манифест. Или когда занимались сексом с Мисой. И с Асурой, кстати, тоже… Позволь мне стать тобой, я смогу поднять твое тело и увести отсюда.

— Ты сошла с ума, — слабо ответил я.

— Сумасшедшие не устают. Что тебе терять?

И правда. А что мне терять? Я уже упал ниже некуда. Почему бы и нет?

К черту.

— Давай, — кивнул я.

Она набросилась на меня со страстным поцелуем. Её холодный, сухой язык провалился в мой рот, заставив поперхнуться. Мгновение и она исчезла.

Несколько секунд я не мог продохнуть, будто её язык ещё был у меня в горле. Следом из груди вырвался кашель, что заставил меня согнуться на кровати. Я свесился с края и вырвал желчью на ковер. Отдышался.

Как же мерзко.

С постели поднялась уже она. Я был рядом, внутри и снаружи одновременно. Как пересесть на пассажирское сиденье или смотреть фильм через мутное стекло. Мы были единым целым, и вместе принимали решения, одновременно, но мое влияние на тело ослабло, и управляла им безумная маньячка, которую я сам и выдумал.

Вот оно какое, настоящее безумие.

Икари потянулся и серьезно осмотрел тело. Вытянул руку, сжимая и разжимая пальцы, глядя на них, будто впервые.

— Класс, — улыбнулся он.

Прихрамывая, он прошел в ванную и умылся, напился воды из крана, заглотил ещё горсть таблеток, после чего пошел рыться в шкафу. Его движения были бодрыми, резкими, полными энергии, как у дикого зверя, которого выпустили из клетки.

Он вытащил огромный старый чемодан, вскрыл его ножом и принялся раскидывать одежду по комнате. Нашел потертую футболку по размеру и джинсы. На верхних полках нашлись розовые кеды, но Икари это не смутило. Он приложил ногу к подошве, кивнул и нацепил их без носков.

Захватив танто и бросив окровавленный костюм валяться на полу, он вышел из квартиры.

Быстро он спустился на улицу, обозревая последствия ночного погрома. Людей почти не было, вдалеке стояла полицейская машина. На тротуаре валялся сбитый столб, грузовичок так и лежал на боку на перекрестке. Каждая витрина, мимо которой он проходил, была разбита, двери выбиты, мебель валялась прямо на проезжей части.

Большинство вывесок сломаны, поэтому ранее яркая улица теперь тонула в полумраке. Икари не стал рисковать, и нырнул в проулок, из которого вчера вышел.

— Выведу нас к метро, — сказал он вслух.

— А потом? — спросил я.

— Подальше отсюда. Нужно безопасное место, зализать раны.

Икари прошел по переулку, перемахнул через забор, оказавшись на островке, где погиб Ягами. Тела мальчика якудза больше не было, осталось лишь красноватое пятно на асфальте.

Обходя дом Ягами, Икари смотрел наверх, на следы пожара и разбитые окна. В одном из них, на втором этаже, горел свет.

— Это же кабинет оябуна, — заметил я.

— Даже стекла целы, видимо, не пострадал…

Огонь тушили, были видны следы работы пожарной бригады. Возможно, что-то внутри сохранилось.

— Проверим? — спросил я, показывая на свет в окне.

— Меня два раза просить не нужно, — цыкнула Муза.

Икари обогнул дом и осторожно подобрался к заднему входу. Дверь была открыта, он проник внутрь, озираясь и прислушиваясь.

Кто-то был внутри, сидел в кабинете Дайго. Мы двигались туда.

К разрушенной лестнице поставили стремянки, интересно. Этот кто-то уже начал хозяйничать в доме Ягами.

Икари прошел по черному от копоти разрушенному холлу. В одном месте пол провалился, в зияющей дыре был виден подвал. Видимо, именно здесь заложили взрывчатку.

Икари обошел место взрыва, забрался на лестницу и медленно пошел по ней, держась за стену. Под ногами трещало стекло и обломки, в воздухе не было ничего, кроме сильного запаха гари. Дом был мертв, как и его хозяева.

Он остановился на втором этаже, глядя на сгоревший коридор, что вел к гардеробной.

— Письмо, — вспомнил я. — Я его так и не забрал.

— Забей, — ответил голос Икари, — оно сгорело.

Он прошел дальше, через приемную к кабинету. Дверь была приоткрыта, Икари присел под ней и прислушался.

— Тикусе, да нет здесь ни хрена больше, я тебе говорю! — хрипло произнес мужчина, на фоне звука сдвигаемой мебели.

— Ищи, яцу! Старик должен был припрятать общак где-то здесь! И не забывай, с кем говоришь! — отвечал ему второй насмешливым тоном.

— Ты только сегодня лейтенантом стал Обара-сенпай, быстро же нос задрал!

— Ха, к хорошему быстро привыкаешь, аники!

— Ксо, я задолбался, не могу больше.

Кто-то грузно завалился в кресло.

— Ладно, — добродушно ответил человек, которого назвали Обарой, — перекур.

Они помолчали некоторое время, видимо, закурив. Потом прозвучал голос новоиспеченного лейтенанта.