Выпил горсть таблеток и вернулся в спальню.
Нашел тяжелую статуэтку, привязал её к запястью больной руки при помощи полотенца и лег на кровать, лицом вниз, так, чтобы рука свободно свисала к полу. Для этого понадобились подушки, что я подложил под грудь и скомканное одеяло.
Лишь я замер на матрасе, как организм дал сбой и я отключился. Очнулся от тихого щелчка, минут через десять, — сустав встал на место.
Освободился от своей ноши и подполз к стене, усевшись и оперевшись на неё спиной. Вся простынь была в кровавых следах, но мне было плевать на чистоту.
За окном, что выходило на улицу, мигали сирены. Крики стихли, взрывов тоже было не слышно. Я закурил, пуская дым в потолок, безразлично наблюдая за синими всполохами за занавеской. Они врывались в полумрак комнаты, и я чувствовал себя зверем в осажденной пещере.
Как описать свое состояние в тот момент?
Всю мрачную бурю, что рвала меня на части. Расколотое на тысячи кусков сердце. Харкающую кровью душу… Это невозможно.
Неведомая болезнь терзала меня изнутри, казнила, винила, попрекала, укоряла, кричала мне в лицо в истерике.
Я видел свой образ, что безумно вопит, стоя в центре комнаты. Второй Икари выламывал руки и бился головой о стену. Третий раскачивался из стороны в сторону, держась за голову. А этот я, рвал на себе волосы и рычал, пуская слюни. Это все был я, части моего сознания, что бунтовали в синапсах мозга, поджигали его, рвались наружу безумным стоном.
Боль. Иного слова нет.
Мне было больно. Так, как никогда прежде.
Нестерпимо, мучительно, жутко.
Я хотел лишь избавиться от этого ощущения. Закрыть глаза и больше не чувствовать эту пытку.
Я никогда не ощущал ничего подобного. Был не готов. И это оказалось выше моих сил.
Наше последнее лето, — прозвучал в голове голос Асуры.
Я за тебя сдохнуть готов, — вторил ей Ягами.
Нет, только не вы… Пожалуйста, не являйтесь ко мне призраками, как Терада. Я этого не вынесу!
Не знаю, сколько бы я так просидел, не мигая, глядя на окно, если бы не Муза, что заползла на кровать и не улеглась рядом.
— Милый, ты чего? — спросила она. — Совсем раскис…
Я вяло повернулся к ней, глядя в красные глазищи.
— Он мертв, Муза, — повторил я. — И она тоже.
— И что? — пожала она плечами.
— Ты же чувствуешь…
— Да… БОЛЬ.
— Почему так больно, Муза? — спросил я жалобно. — Почему она не проходит?
— Это не твоя боль, малыш. Ты — не Рио Икари. И его чувства не должны тебя терзать. Ты — не он, повтори.
— Я не Рио Икари, — повторил я. — Но ты ошибаешься. Эти чувства принадлежат только мне. Они мои, я их хозяин. И вина только моя.
— Тогда нам конец, — грустно объявила она. — Ты либо прикончишь себя сам, либо сойдешь с ума от мучений. Ты не способен справляться с такой нагрузкой. Люди учатся этому с детства, льют слезы по потерянной игрушке, чтобы адаптировать разум к будущим потерям. А ты все еще новичок, на которого свалилась непомерная ноша. Я вижу как ты падаешь, словно жертва с крыши. И крыльев у тебя нет.
Мосты свалились в пропасть, обьятый пламенем. Шпили башен рушились на землю. Мертвые воды выходили из берегов. Ветер рвался в скалах, свистел и завывал. Мой внутренний мир буквально крошился и сыпался песком сквозь пальцы.
— Тебе нужно отдохнуть. — Муза ласково положила ледяную ладонь мне на лоб. — Поспи.
— Я не могу.
— Тогда я расскажу тебе сказку. Я же Муза. Хочешь?
Я не ответил, сполз вниз, положив голову ей на колени.
— Мне никто не рассказывал сказок.
— Я знаю, — прошептала она. — Но это особая сказка. Про большого Монстра.
Я слабо кивнул.
— Слушай. Слушай, малыш, эту маленькую историю про большого Монстра.
Жил-был Монстр.
Он был самым большим и сильным в своем лесу. Тот лес был мрачен и зловещ, он был пропитан жуткими звуками, и уродливые тени прятались в его недрах. Земля того леса была бесплодна, а звери, что его населяли, были отвратительны и опасны.
Монстр жил в проклятом лесу всю свою жизнь, он был самым сильным и жадным из других тварей. Он пожрал всех, кто представлял для него угрозу, — его аппетиту можно было позавидовать. Лишь его живот сводило судорогой, как он вновь выходил на охоту и только и делал, что жрал.
Он сожрал и дракона, что жил на горе, — хрум! И огра, что прятался в пещере– хрясь. Он разорвал минотавра надвое и обглодал его кости, — чав-чав-чав! Вот таким сильным и жестоким был тот Монстр.
И не знал он ничего кроме охоты, лишь голод и сон управляли им.
Однажды он искал новую жертву, и отошел от своего леса дальше, чем обычно. Он шел тяжелой поступью, пока лес не расступился и он не оказался на берегу небольшой реки.
Прозрачная синева воды отпугнула его, яркое солнце жгло синие глаза, пение птиц резало слух. Он уже хотел броситься обратно, в привычную мокрую тьму своего леса, как заметил детей, что играли на берегу.
Они смеялись и бегали друг за другом, брызгались и лепили куличики из речного песка. Монстр долго смотрел на них, не понимая, что они делают. Ему было интересно, как столь глупые затеи могут приносить им такое удовольствие. Одна девочка увидела его в чаще и закричала от страха. Дети побежали со всех ног, чтобы отвратительный Монстр не догнал их и не пожрал.
Монстр задумался. Он вернулся в свой лес, но долгими ночами не мог сомкнуть глаз. В его ушах стоял ребячий заливистый смех.
— Я тоже хочу научиться смеяться, — сказал себе Монстр.
На следующий день он отправился на самый край проклятого леса, в непроходимые топи, где жила страшная и могущественная ведьма. Он выбился из сил, пока брел по болоту, но добрался до её покосившегося дома. К его удивлению, ведьма совсем не испугалась прибытия большого Монстра, а даже наоборот, — ждала его.
— Чего ты хочешь, Монстр? — спросила она. — Ты не заходил на мои болота раньше, здесь некого пожрать, кроме меня.
— Я хочу стать человеком, — сказал Монстр, подняв мохнатую голову. — Выглядеть как человек и смеяться как человек. Выполни мое желание, и я не пожру тебя.
Ведьма достала из подола зелье и протянула ему.
— Выпей его и станешь совсем как человек, — сказала она.
Монстр забрал зелье и отправился обратно к реке. На её берегу он выпил зелье и обратился в красивого мальчика.
Мальчик пошел по следам детей и пришел в деревню, населенную другими людьми. Здесь был и Ловчий. И Булочница. И Кузнец. И даже Рыцарь.
Люди в деревне с удивлением встретили Мальчика, но приняли его к себе. Накормили и напоили, постелили ему соломенную лежанку в амбаре и оставили его жить с ними.
И Мальчик стал жить с людьми. Он играл с детьми у реки и научился смеяться, как и мечтал. И как же это было замечательно! Его звонкий голос доносился до самого неба, так красиво и с таким удовольствием он смеялся.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
Однажды он увидел, как на площадь привели человека в цепях. Он смотрел своими детскими глазами, как Рыцарь казнил пленника, отрубив ему голову своим длинным мечом.
— Почему ты убил его, Рыцарь? — спросил Мальчик.
— Он убийца, — сказал Рыцарь. — Отвратительный монстр, вот кем он был.
Люди не убивают людей, — подумал Мальчик. — Люди убивают лишь монстров.
Мальчик почти забыл о том, что когда-то сам был Монстром.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
Однажды ночью мальчик проснулся от холода в амбаре и схватился за живот. Жуткий голод сковал его чресла, судорога пронзила его изнутри, заставив плакать от боли.
Он попытался насытиться краюхой хлеба, что припрятал под соломой, но на вкус она была словно гнилой гриб, и не насытила его. Тогда он отчаянно принялся грызть солому, но не смог её проглотить.
Он сел и начал думать, где бы достать еды. Но мысли о сладких пирожках, что пекла Булочница, совсем не радовали его. Ему не хотелось пирожков.
