От осознания, что я чуть не натворила, начинает трясти. Бросаю нож, словно это ядовитая змея, и отползаю к стене, захлебываясь рыданиями.
Эндж прав. Я сумасшедшая. И только он может предугадывать приступы, только он может меня из них вытаскивать. Как только Энджа не оказалось рядом, я едва не убила Дара.
Осознание этого вгоняет в панику. Я не люблю Энджела, но он всегда меня вытаскивал, не позволял подобному произойти. Я не справляюсь без него. Когда я стала такой беспомощной?
– Каро, – тихо зовет Дар. – Каро, все в порядке! Не надо плакать, дыши глубже. Все закончилось.
Парень присаживается рядом со мной у стены. Берет за руку, которая холодная и дрожит. Оказывается, есть вещи, которые значительно страшнее, чем когда твоей жизни угрожает опасность. Сильнее пугают моменты, когда не можешь доверять даже себе.
– У тебя такое уже было?
– Если ты о том, гонялась ли я за знакомыми с ножом? Нет. Если о том, путала ли сон с явью? Да. Эндж прав, я схожу с ума и мне надо лечиться. Пожалуй, после этого случая я готова признать. Обычно я в таких ситуациях пила зелье, но пожар уничтожил все запасы, а зелье редкое. Мне его доставал менталист, у которого я наблюдалась в Горскейре.
– Не уверен… – Дар качает головой, не желая признавать очевидные факты.
Это злит.
– В чем не уверен, Дар? – раздражаюсь я. – Тут два варианта. Или я не контролирую свое сознание и, когда наступает помутнение, творю ужасные вещи, или я пыталась осознанно тебя убить. Но я не хотела тебя убивать. Это совершенно точно. Я вообще никого не хочу убивать. Даже того, кто на меня охотится. А значит, на меня нашло помутнение. Я становлюсь опасна для окружающих. Я могла тебя убить, Дар!
– Не могла, – отрезает он. – Чтобы меня сейчас убить, нужно чуть больше, чем решимость. Да, ты сильная, но и я сейчас не закован в экзоскелет.
– На твоем месте мог быть кто угодно.
– Каро, ты очень узко мыслишь, – говорит Дар. – Кроме озвученного тобой это может быть внушение, зелье или артефакт. Да что угодно! И вряд ли ты напала бы на кого-то, кроме меня. Думаю, тут все очень четко рассчитано.
– Но кому это нужно? – немного успокоившись, уточняю я.
– А ты подумай, кому?
Дар выразительно смотрит на меня, и под этим пронзительным взглядом мне становится не по себе.
– Дар, Энджел тут ни при чем! – Я устало качаю головой. – Он, наоборот, всегда меня поддерживал и вытаскивал из этого состояния. Это не он!
– Заметь, про твоего парня речь завел не я. Я имел в виду феникса. Идеальный сценарий. Я мертв, ты под надзором в специализированном учреждении, как когда-то твой Страшный Человек. Только твой разум в порядке, и ты способна мучиться от осознания, что натворила.
– Но… – Я неверяще качаю головой. – Как? Как он смог до нас добраться и как он может постоянно быть рядом? Мы его даже не видим.
– Мы в этом непременно разберемся, но не сейчас. – Дар отлепляется от стены и поднимается с выражением решимости на красивом лице.
– А что сейчас? – устало спрашиваю я.
– Сейчас мне определенно надо выпить. Вино у нас еще оставалось.
– Полбутылки? – мрачно уточняю я, невольно поймав себя на мысли, что мне тоже надо выпить. Может, меня и правда в ближайшее время ждет лечебница для душевнобольных, и там алкоголь мне точно не светит. А вот сегодня он мне жизненно необходим. В конце концов, все самое страшное я уже натворила. Дар прав, убить его не так-то просто. Если что, он сможет меня остановить.
– Я запасливый, – отмахивается парень и идет к бару.
Дар притаскивает вино прямо сюда, на разгромленную в процессе нашей драки кухню. Ставит на пол бутылку, бокалы и тарелку с наспех сделанной нарезкой. Куски сыра разного размера и формы, остатки колбасы тонкими слайсами, виноград. И мы просто поворачиваемся в сторону моря.
Он открывает стеклянные двери нараспашку, и в помещение врывается прохладный утренний воздух с ароматом моря – свежим, пьянящим. На губах оседает соль, и дышать становится легче.
Первый бокал выпиваю залпом, чтобы просто унять дрожь в руках и снять спазм. Я так напряжена, что кончики пальцев стали ледяными. Терпкий ароматный напиток прокатывается по горлу. Я не люблю крепкий алкоголь, но ловлю себя на мысли, что сейчас не отказалась бы от коньяка. Но Дар не предлагает, и сам тоже пьет вино. Из чего я делаю вывод, что ничего крепче у него просто нет.
Прикрываю глаза и опираюсь спиной на стену. Но так становится скучно, и я поворачиваюсь к парню. Смотрю на Дара из-под опущенных ресниц. На щеке – порез. С виду достаточно глубокий.
– Надо обработать… – говорю я и осторожно прикасаюсь к его скуле.
Дар вздрагивает и поворачивает голову в мою сторону.
– Потом. Это пустяки, – бросает он безразлично.
– А если останется шрам? Прости, я правда не хотела.
– Шрам так шрам. – Он пожимает плечами. – Мне хочется, чтобы на память о тебе у меня что-то осталось материальное.
– Шрам? – невесело хмыкаю я.
– Почему бы и нет? На сердце их предостаточно, пусть будет еще один осязаемый.
– Ты говоришь бред.
– Может быть…
Дар не спорит. Просто пьет вино. А я смотрю на него. На загорелую кожу, на длинные росчерки ресниц на щеках. На правильный профиль… И понимаю, что не хочу портить эту красоту шрамом.
Поэтому поднимаюсь и спрашиваю:
– Где у тебя аптечка?
– Представления не имею, – лениво отзывается он. – Но, если очень хочешь, поищи в ванной. Наверное, там. Ближайшая – справа по коридору.
Киваю и направляюсь в указанном направлении, зачем-то прихватив недопитый бокал вина. Ванная комната просторная, с огромным зеркалом, которое отражает бледную, не совсем адекватную девицу с лихорадочным румянцем и горящими глазами, которые покраснели от слез. Видок пугающий.
Руки в крови. Приглядываюсь и понимаю, что и лицо тоже. Кровь, как веснушки, покрыла нос и щеки.
Ругаюсь сквозь сжатые зубы и начинаю лихорадочно отмываться, забыв, зачем я вообще сюда пришла. Теплую воду не включаю. Плескаю в лицо холодной, чтобы окончательно прийти в себя.
И это практически получается.
Я не слышу шагов за спиной, поэтому вздрагиваю, когда вижу в отражении Дара.
Он снял порванную, испачканную кровью рубашку, и сейчас я не могу оторвать взгляд от его торса. Кровь приливает к лицу, и щеки вспыхивают еще ярче.
Дар стоит в расслабленной позе, прислоняясь плечом к косяку. В одной руке бокал, в другой – бутылка. Парень делает шаг навстречу и наливает вино в мой практически опустевший бокал, который стоит на каменной столешнице рядом с раковиной.
– Нашла аптечку? – как ни в чем не бывало спрашивает он, а я понимаю, что очень плохо соображаю, потому что он слишком близко ко мне.
Слишком красивый, и я чересчур остро на него реагирую.
– Пока нет, – отвечаю я, тщательно скрывая эмоции. – Обнаружила, что у меня все лицо в крови. Умывалась. Сейчас посмотрю.
Он подходит еще ближе, практически касаясь меня обнаженным торсом. Горло перехватывает, и я забываю, что нужно дышать. А Дар протягивает руку и открывает шкафчик у меня над головой.
Чувствую терпкий запах крови и едва заметный – свежего геля для душа и теплой мужской кожи. Перед глазами смуглые загорелые мышцы, по которым нестерпимо хочется провести губами.
– Вот она! – Он отступает и протягивает мне черную кожаную сумочку с бинтами и лекарствами.
Беру ее и понимаю, что у меня дрожат руки. Проклятый Дар!
Пытаюсь собраться и вспомнить, что собиралась делать. Нахожу бинты, обеззараживающее зелье и приближаюсь к Дару, который не спеша делает глоток вина.
Дыхание опять перехватывает. От его близости кружится голова. Теплая кожа, капелька вина в уголке губы, которую Дар слизывает, – и сердце пускается вскачь.
Аккуратно стираю кровь с его щеки. Рана после промывания выглядит не так страшно, как мне показалось сначала. Капаю клеящего зелья на кожу, убеждаюсь, что края раны не разойдутся, и поспешно отступаю со словами:
