— Это все, конечно, очень увлекательно, — сказал я, — но я все же предлагаю похоронить беднягу и отправляться дальше в Аухлит… Дружище! — обратился я к кучеру. — У тебя найдется лопата? Лопата… — Я жестами изобразил копающего человека. — Ферштеен?
Глапп кашлянул и что-то сказал по-немецки кучеру. Тот сразу кинулся к карете и вскоре вернулся с лопатой в руках. Тут же принялся рыть могилу прямо на обочине. Земля поддавалась плохо, здесь сплеталось множество корней, и их то и дело приходилось перерубать. Тем не менее вскорости ему удалось выкопать яму глубиной почти ему по пояс.
Запыхавшись, он выбрался из ямы, затем мы с обер-вахмистром взяли несчастного лакея за руки-ноги и опустили его в могилу. Быстро закопали, земли хватило даже на небольшой холмик. Затем кучер изготовил из толстых веток крест и воткнул его в изголовье — по лютеранскому обычаю. С минуту мы еще постояли вокруг могилы, опустив головы, потом дружно перекрестились и двинулись дальше в дорогу.
По расчетам Глаппа до Аухлита было не менее трех часов пути, и почти весь его предстояло проделать через лес.
— Странно, что сагарские плотоядные стрижи не залетают в русские земли, — задумчиво сказал Кристоф, когда мы уже несколько отдалились от могилы несчастного Бернарда, имя которого нам стало известно только после его смерти. — Интересно, что им мешает перелететь Серебрянку и поселиться на русском берегу?
— Возможно, они не могут жить там, где преобладает магия Синий Линии, — предположил я. — А может Прохор Султанов разоряет их гнезда на том берегу, и они опасаются там селиться. Кто знает, Кристоф, кто знает?
— С другой стороны, мсье, вы уверены, что вчера на ужин нам подавали именно индюка? Уж больно схожи в него перья с этими стрижами-людоедами…
Так, болтая ни о чем, а в основном же просто двигаясь молча, мы преодолели около версты, когда дорогу нам неожиданно перегородило поваленное дерево. Мы с Кристофом легко могли бы объехать препятствие или же и вовсе перескочить через него, но не могло быть и речи о том, чтобы карета смогла проделать то же самое.
Дерево необходимо было оттащить в сторону, и для этого нам с Кристофом пришлось спешиться. Подошли и кучер с Глаппом. Но едва мы взялись за тонкую часть ствола и попытались сдвинуть его в сторону, как из-за деревьев вдруг показалась фигура в длинном плаще с капюшоном. Плащ был серый и старый, весь в пятнах заплаток. Человек был высок ростом и широк в плечах, а вот лица его из-под низко натянутого капюшона почти не было видно — только острый щетинистый подбородок и прямой рот с губами землистого цвета. В руке человек держал кривой сучковатый посох, на который усердно опирался, когда выходил из чащи на дорогу.
— Бог в помощь! — громко произнес он, остановившись на обочине.
Это было странно, но говорил он по-русски. Видимо, река здесь не столь уж сильно разделяла берега, и связывал их не только мост с двумя постами охраны.
Я сразу отпустил толстый сук, за который удерживал ствол. Остальные сделали то же самое, и дерево со вздохом опустилось обратно на землю.
— Спасибо, путник, — громко отозвался я, пытаясь заглянуть под капюшон. — Назови свое имя и скажи куда держишь путь.
— Путь мой долог, иду я из далеких земель, и домой вернусь не скоро, — сказал человек, не двигаясь при этом с места. — А вот что за нужда занесла в эти места вас?
От меня не ускользнуло, что имени своего он так и не назвал, но настаивать не стал. Мало ли почему человек хочет скрыть свое имя от незнакомых людей в незнакомом лесу? Тем не менее я весьма демонстративно положил руку на эфес шпаги, чтобы незнакомцу стало ясно, что мы не столь уж беззащитны, как это могло показаться ему из чащи леса.
Было у меня подозрение, что совсем не случайно повстречался нам здесь этот человек, именно в тот момент, когда дорогу нам перегородило поваленное дерево. На Руси разбойнички тоже не чураются таких приемов. Кинут поперек дороги спиленную сосну, остановят экипаж и обчистят до нитки. А слугам так еще и бока намнут, потому как и взять с них особо нечего.
— Мы едем с русского берега в город Аухлит, что всего в двух-трех часах езды отсюда, — ответил я, разминая пальцы на рукояти шпаги. — Совсем рядом.
А сам между делом поглядываю по сторонам: не видать ли где поблизости сообщников этого господина? Не блеснет ли где в зарослях ствол ружейный?
Да нет, не видно и не слышно. Ничего и никого. Странно даже.
— В Аухлите нынче очень шумно, — сказал человек и приблизился к нам еще на пару шагов. Остановился. — Князь Ульрих там с визитом, ждет невесту свою, принцессу ангельтинскую. Жениться он нынче удумал. В седьмой раз.
Я слегка опешил, даже остолбенел.
— В каком это смысле — «в седьмой»? — не понял я. — Уж не путаешь ли ты чего часом?
— Путают лешие да кикиморы в том залесье, откуда я путь держу, — с усмешкой произнес человек. — Я же вас просто извещаю о том, о чем вскорости вам и так предстоит узнать. Или же вы ничего не слышали о глупой ангельтинке и ее мамаше?
Отвечать ему я не торопился. Искоса глянул сперва в одну сторону, затем в другую. Мои спутники смотрели на этого человека, открыв рты, и тоже ничего не могли вымолвить. Тогда я сказал холодно:
— Нет, нам ничего об этом не известно. Мы направляемся в Аухлит по делам службы и долго задерживаться там не намерены… Тем не менее, ты ошибаешься. Все знают, что Великий князь Ульрих никогда ранее не был женат.
— Это вы так думаете, — возразил человек, и я увидел, как он ухмыльнулся под капюшоном.
Тогда я вновь демонстративно помял рукоять шпаги.
— Я думаю, что тебе следует идти, куда шел. И не нарываться на неприятности.
Я все еще то и дело поглядывал по сторонам, но по-прежнему не видел ничего подозрительного. Если у этого странного типа и были какие-то сообщники, то они сидели сейчас очень тихо и не высовывались.
А быть может, они еще не успели подойти, и он просто тянет время, чтобы задержать нас здесь до их прибытия?
Тогда это очень странные разбойники…
— Пошел прочь, — холодно сказал я, приготовившись выхватить шпагу.
Но незнакомец и не думал нападать. Вместо этого он откинул с головы капюшон.
Я был готов ко всякому. Что увижу сейчас душегуба со шрамом через всю морду, или одноглазого пирата. Черт возьми — я бы не столь удивился, даже если бы это оказался сам светлейший князь Черкасский собственной персоной!
Но вместо этого под капюшоном не оказалось ничего. Как будто голова у этого типа вдруг исчезла вместе с капюшоном… Но я же был уверен, что видел его небритый подбородок, видел, как двигаются его губы, когда он говорит. Однако сейчас там не было абсолютно ничего!
А мгновение спустя и весь плащ вдруг осел на дорогу, подняв легкую пыль. Кривой посох постоял немного, уже никем не поддерживаемый, а потом и он со стуком упал на землю.
Я медленно вытащил шпагу из ножен. Мне было не по себе.
— Что за чертовщина⁈ Вы это видели? — спросил я.
— Видели… — почему-то с восхищением в голосе отозвался Кристоф. — Какая девушка! Просто красавица! Жаль, что она так быстро ушла…
Я напрягся. Глянул на него, сдвинув брови.
— Друг мой, вы о чем? Какая девушка? Это был мужчина в плаще!
Кристоф рассмеялся, запрокинув голову назад.
— Ну что вы, мсье! Это была прекрасная деревенская девица лет семнадцати! Она как раз шла из Аухлита в свою деревню. Жаль, что ей пришлось уйти столь поспешно! Она даже имени своего назвать не успела…
Последние слова Кристоф договаривал, сильно изменившись в лице. Блаженной улыбки на нем уже не было, и лицо теперь приобрело озадаченное выражение. Он сосредоточенно потер лоб, а потом встряхнулся всем телом, словно сбрасывая оцепенение.
Обер-вахмистр напряженно смотрел то на меня, то на Кристофа, но ничего не говорил. Однако я заметил, что руку он положил на эфес своей шпаги.
— А вы что скажете, Генрих? — мрачно спросил я. — Вы видели мужчину или же юную девицу?
Обер-вахмистр оглянулся, осмотрел лес за спиной, а затем покачал головой.
