— Не кажется, — ответил я, мотая головой. — Кофе был, конечно, мерзкий, но пирожки отличные. Думайте, усерднее, друг мой! На кой черт вам вообще нужны мозги⁈ К тому же морок, работающий под влиянием магии Красной Линии, вряд ли смог бы проявить себя так же хорошо там, где влияние поля Синей Линии преобладает. Поэтому больше придавайте значение тем событиям, которые произошли уже после переправы через Серебрянку.
— Хорошо, — согласился Кристоф. И сразу же заключил: — Птицы?
— Уже теплее, — прищурился я. — Продолжайте, мой друг. Что подозрительного вы нашли в этих птицах?
— Господи, да в них все подозрительное! — голос у Кристофа дал «петуха», как это обычно с ним бывало, когда он начинал волноваться. — Я никогда прежде не встречал птиц, которые могу сожрать человека!
— Герр Глапп упоминал даже про лошадь, — согласился я.
— К тому же эти стрижи-людоеды никогда не появляются на русском берегу Серебрянки! — заметил Кристоф очень торопливо, словно ухватился за кончик отличной мысли и теперь боялся ее потерять. — Можно предположить, что заклятье морока было наложено именно на высокий берег Зильберхали, но русское название реки в нем нигде не упоминалось.
— Потому морок и не может влиять на то, что происходит на противоположном берегу! — закончил я за него.
— Выходит, морок начался уже сразу за мостом через Серебрянку? — с вопросом в голосе предположил Кристоф. — Значит, никаких стрижей-людоедов там и в помине не было?
Я смотрел на него в упор, понимая, что мой неофит все-таки смог докопаться до истины.
— Получается, что и Бернарда они не убивали? — спросил я.
— Господи… — прошептал Кристоф, нервно потирая себе щеки. — Но кого же мы тогда похоронили?
Еще несколько мгновений мы напряженно смотрели друг другу в глаза, а затем, не сговариваясь, кинулись к своим скакунам. Запрыгнули в седла и что было сил рванули в обратную сторону, туда, где осталась на краю дороги одинокая могила с лютеранским крестом в изголовье.
Сказать, что мы очень торопились, означало не сказать ничего. Мы летели как стрелы из татарского лука, как пуля из пистолета, будь он неладен! Ветер так и свистел у меня в ушах, и я благодарил бога, что мы не успели отъехать слишком далеко от того места, где похоронили беднягу Бернарда. Хотя…
Бернарда ли?
Могилу мы едва не проскочили. Точнее, Кристоф ее как раз проскочил, и если бы я его не окликнул, то он мог бы так и скакать до самого берега Серебрянки. Точнее, Зильберхали, как ее здесь называли.
Спрыгнув с лошадей, мы подбежали к могиле, и я успел подумать: «Плохо, что не захватили лопату».
Кристоф вырвал из земли крест, отбросил его в сторону и упал на могилу коленями. Принялся раскидывать землю по сторонам. Я кинулся ему помогать. Недавно разрытая земля поддавалась хорошо, порой приходилось отбрасывать целые комья, пронизанные тонкими белыми корнями.
Быстрее, быстрее! Разрази меня гром!
Кристоф с криком вдруг отпрыгнул от могилы, и я в первый момент не понял, что произошло. Подумалось, что он наткнулся рукой на какую-нибудь острую ветку, которую мы случайно уронили в могилу, когда ее закапывали. Но потом понял, что вовсе не ветка была тому причиной. Потому что я увидел, как земля вдруг пошевельнулась, треснула, и из этой трещины высунулся палец.
— Он живой! — тяжело проговорил Кристоф, испуганно глядя на этот палец. — Он живой!
— Помогай! — заорал я на него, видя, что мой неофит никак не может прийти в себя. — Быстро!
Кристоф вновь подскочил, и мы вместе принялись раскидывать землю вокруг руки. Освободив ее по локоть, вместе схватились за нее и потянули вверх. Кристоф даже закричал от натуги и упал задом в траву, когда рука вырвалась из-под земли по самое плечо.
Я вновь кинулся откидывать землю, нащупал вторую руку и тоже вырвал ее наружу. Теперь совершенно точно было видно, что одет этот человек не в ливрею лакея, а в мундир прусского офицера.
Это был герр Глапп, черт меня возьми!
Кристоф снова подоспел мне на помощь, и мы вдвоем выдернули на свет божий перепачканное в земле тело обер-вахмистра. Выволокли его из могилы на траву, уложили на спину. Я уже не был так уверен, что он все еще жив, потому что никаких жизненных признаков он больше не подавал.
Тогда я потряс его за плечо.
— Генрих! Герр Глапп, очнитесь! Шнель! Битте, мать вашу!
Я перевернул его на бок и увесисто хлопнул по спине раскрытой ладонью. Обер-вахмистр колыхнулся всем телом, и мне показалось, что веки его дрогнули. Я хлопнул еще раз, сильнее, и этот удар, наверное, запустил его сердце.
Генрих страшно захрипел, пытаясь заглотить как можно больше воздуха. Коротко выдохнул и снова захрипел, пуская изо рта пену.
— Дышите, герр Глапп, дышите! Вам нужно дышать!
Но обер-вахмистр и без наших напоминаний уже задышал. Громко, хрипло, жадно. Он захлебывался воздухом и собственной слюной, то и дело хватал себя руками за горло, как это делает задыхающийся человек.
Но было видно, что с каждым вдохом ему становился легче. Лицо его, перепачканное землей, быстро розовело, дыхание становилось более ровным, а взгляд уже не был столь потерянным и безумным.
Откинувшись, он лег на спину и несколько минут лежал неподвижно, постепенно приводя дыхание в порядок. И когда стало ясно, что самое страшное осталось позади, и бравому обер-вахмистру уже ничто не угрожает, я осторожно спросил:
— Как вы, герр Глапп?
Он отряхнул с лица землю, глянул на меня мутными глазами и приподнялся на локтях.
— Что со мной? — спросил он с хрипотцой. — Я ранен? Что случилось?
На первые два вопроса я ответил без труда:
— Теперь уже все в порядке. Вы не ранены.
А вот ответить на последний было уже не так легко.
— Как вам сказать, герр Глапп… Собственно, мы сами не знаем, что произошло. Думаю, это был морок…
— Вы знаете, что такое морок? — с вызовом спросил Кристоф. Теперь, когда Глапп пришел в себя и опасность для него миновала, мальчишка почувствовал себя гораздо увереннее.
Обер-вахмистр глянул на него с недоумением. Было бы странно, если бы маг Зеленой Линии в степени бакалавра не знал, что такое морок.
— Простите его за глупый вопрос, герр Глапп! — сказал я. — Мы попали под морок сразу же за мостом через Зильберхаль. Но поняли это буквально недавно.
Обер-вахмистр огляделся. Увидел могилу, валяющийся неподалеку крест и вновь уставился на меня с вопросом в глазах.
— Это крест? Как я здесь оказался? Это могила? Чья она?
— Да, это могила, — спокойно ответил я. — Вы будете смеяться, но она ваша!
Я нарочито хохотнул, как бы приглашая его ко мне присоединиться. Но Генрих приглашения не принял и очень тяжело сглотнул.
— Моя? Но… почему⁈ Я ранен? Я умираю?
Он резко сел и принялся торопливо ощупывать себя, где только мог дотянуться.
— Герр Глапп! — окликнул я. — Генрих! Успокойтесь, с вами уже все в порядке! Вы не ранены. Морок был настолько сильным, что мы с Кристофом ошибочно приняли вас за Бернарда и… похоронили вместо него!
Обер-вахмистр уставился на меня с полным непониманием. Белки его глаз казались светящимися на фоне перепачканного в земле лица.
— Похоронили меня вместо Бернарда? — переспросил он.
— Ну да! — подтвердил Кристоф. — Представляете себе? Смех-то какой!
Но обер-вахмистру ситуация, судя по всему, смешной совсем не казалась.
— Ничего не понимаю… Как это случилось?
Он поднялся с земли и принялся яростно себя отряхивать.
— Это сложно сказать, — ответил я, помогая ему счистить гряз со спины. — Мы все находились под действием морока, и потому нам тяжело судить. А вы сами-то какое событие запомнили последним?
Генрих замер с задранным вверх подбородком, припоминая.
— Мы увидели птиц, — произнес он некоторое время спустя. — Да, точно, это были сагарские стрижи-людоеды, о которых в наших землях ходят легенды! Они напали на нас, и мы торопились укрыться в лесу…
— Это был морок, герр Глапп, — сказал я. Затем в последний раз хлопнул ему по спине, выбив пыль, и отступил на шаг. — На самом деле никаких птиц там не было.
