— Но постойте… — обер-вахмистр не торопился со мной соглашаться. — Я же точно помню! Они на нас напали, и я даже в одного из них выстрелил из пистолета!
— Вы действительно стреляли, Генрих, — согласился я. — Это бесспорно, поскольку я и сам слышал ваш выстрел, а в карете лежит разряженный пистолет… Но все же эти птицы были просто мороком!
Герр Глапп непонимающе потряс головой.
— Но в кого же я тогда выстрелил⁈
Я не ответил, только плечами пожал. А Кристоф скромно отвернулся.
— Постойте, господа! — Генрих раскинул руки в стороны. — Вы хотите сказать, что я стрелял в Бернарда⁈
— Этого мы не знаем, герр Глапп, — ответил я как можно спокойнее. — Так же как не знаем, где сейчас старина Бернард. Мы считали, что птицы убили его, и когда заехали в лес, то решили похоронить его в этом месте… — я кивнул на могилу. — Мы понятия не имели, что хороним, не лакея, а вас. Надеюсь, вы простите нам эту маленькую ошибку.
Я напрасно сказал «маленькую», потому что и сам сразу же почувствовал, насколько издевательски это прозвучало. И слава богу, что обер-вахмистр этого не заметил. Видимо, в его немецком мозгу это прозвучало более сглажено. А может быть его мысли просто были заняты другим, потому что, жмурясь, он растер лицо и воскликнул, потрясая руками:
— Мы должны вернуться! Если я выстрелил в Бернарда, то тело бедняги до сих пор лежит на опушке. Его следует похоронить как полагается.
Что ж, мысль была правильная. Если бы не один нюанс, на который Кристоф и обратил наше внимание.
— Один раз мы его уже похоронили, — заметил он немного смущенно. — И даже крест поставили. И к чему это привело?
— Что вы хотите этим сказать, Кристоф? — хмуро поинтересовался обер-вахмистр.
— Просто меня мучает один вопрос: а что, если морок до сих пор действует на нас? И все, что здесь сейчас происходит, нам только кажется?
На некоторое время мы все замолчали, обдумывая его слова. Потом герр Глапп встряхнулся и замотал головой.
— Нет, это невозможно! Ни одно заклятье не может работать постоянно — это истощило бы магическое поле до такой степени, что оно почти не ощущалось бы. Но я его чую прямо сейчас! Не могу им управлять, но чувствую его сильное присутствие!
Я был с ним согласен. Вслух этого, конечно, не сказал, но был уверен: так оно и есть. Потому что я тоже чувствовал мощное воздействие чужой магии. Все пространство было напитано ею, силовые линии так и витали повсюду. Впрочем, влияние магии Синей Линии здесь тоже ощущалось, но не столь сильно.
— Я думаю, что морок включается, когда на его территории появляется кто-то из магов другого цвета, — продолжал обер-вахмистр. — Он постепенно набирает силу, а затем так же постепенно затихает. Если бы морок до сих пор действовал, я бы не очнулся.
— Остальные тоже уснули, — заметил я. — Странно, но бодрствовать остались только мы с мсье Завадским.
Генрих осмотрел каждого из нас с любопытством.
— Значит, вы оказались крепче, чем это может показаться на первый взгляд, — сказал он наконец. — Но сейчас морок уже отступил. Уверен: все, что сейчас мы с вами видим, господа — это явь.
— Тогда нам действительно следует вернуться и попытаться отыскать беднягу Бернарда, — предложил я.
Сказано — сделано. Тем более, что терять время понапрасну никто не желал. Мы запрыгнули на скакунов, Генрих с моего позволения уселся позади меня, но не проехали мы и двух сотен шагов, как увидели взъерошенного и ободранного Бернарда, бредущего по дороге нам навстречу.
Мы тут же соскочили с лошадей и обступили его со всех сторон.
— Ты жив, дружище! — радостно провозгласил Кристоф, совсем по-свойски хлопнув лакея по плечу. Да так увесисто, что тот едва не завалился на дорогу. — Мы так рады!
— Ихь ферштее зи нихт! — испуганно бормотал бедняга, не понимая, почему ему уделяют столько внимания.
Для людей, которые еще час назад даже не знали его имени, мы выглядели слишком обрадованными.
Генрих что-то спросил у него по-немецки, и Бернард принялся что-то торопливо и многословно ему объяснять. Обер-вахмистр понимающе кивал.
— Генрих, вы не поясните нам, о чем он говорит? — справился я.
Обер-вахмистр с натянутой улыбкой взял Бернарда за руку и показал нам дыру на рукаве его ливреи.
— Бернард уверяет, что его преследовали эти ужасные птицы, — пояснил нам герр Глапп по-русски. — Он считает, что одна из них вцепилась в него и даже ударила клювом. И эта дыра, как он полагает — след от удара… Я бы хотел попросить вас, господа, не рассказывать ему, что это отверстие от пули из моего пистолета. Я буду чувствовать себя неловко.
— Столь же неловко, как чувствовал себя я, когда понял, что мы закопали вас в землю живьем? — полюбопытствовал я.
Генрих задумался ненадолго, а затем гыгыкнул.
— Точно так, господа! Точно так!
Вдоволь насмеявшись под недоуменным взглядом Бернарда, мы решили скорее возвращаться к карете и сели в седла. Обер-вахмистр снова запрыгнул позади меня, а Кристоф, обернувшись, похлопал по крупу своего скакуна.
— Садитесь, Бернард, не стесняйтесь.
Но лакей оказался не столь ловок в обращении с лошадьми, и он долго не мог вскарабкаться, при этом разозлив лошадь Кристофа и едва не получив копытом в лоб. У нас возникло опасение, что следующая попытка может закончится новыми похоронами Бернарда, и потому Кристофу пришлось попросту схватить его за ворот, поднять и усадить позади себя.
— Держитесь крепче, Бернард! — крикнул он, пускаясь вскачь.
— Ихь ферштее зи нихт! — закричал ему в ответ лакей. — Ихь хабе гросе ангст!
— Ему страшно, — пояснил Генрих.
— Да и черт с ним! — ответил я, тоже пуская лошадь вскачь.
Впереди стояла брошенная карета со спящими пассажирами, прямо посреди дороги, и ради душевного спокойствия лакея я не собирался подвергать их опасности, оставляя и дальше одних посреди леса.
До кареты мы добрались быстро. Никто из ее пассажиров, ровно как и кучер, еще не проснулись. Нам пришлось разбудить их. Принцесса Фике сладко зевнула, мельком глянула на Бернарда и сразу отвела взгляд. А потом вновь резко повернулась и уставилась на него вытаращенными глазами.
— Вас бедойтет дас? — испуганно пробормотала она. — Ихь ферштее зи нихт!
— Вам не о чем беспокоиться, сударыня, — заверил я ее по-французски. — Ваши глаза вас не обманывают. Бернард в самом деле жив. Это был всего лишь морок. Но все уже позади, не бойтесь.
В конце концов мы убрали с дороги поваленное дерево и двинулись дальше в путь.
Глава 10
Как встречают в Аухлите царственных особ
Я был зол, и это чувство мне нравилось. Зато теперь я был готов к любому повороту событий: к новой атаке стрижей-людоедов и нашествию волков-оборотней, к нападению сагарских разбойников, которые обожают отрезать своим жертвам языки, и даже к встрече с местными кровопийцами, о коих даже в русских деревнях слагают страшные сказки.
К одному лишь я не был готов: к тому, что все пройдет без происшествий. Но такой расклад меня вполне устраивал. И потому, когда впереди показались невысокие стены Аухлита, опоясывающие город по очень кривой линии, я несколько расслабился и убрал руку с эфеса своей шпаги.
Раны у меня на плече, оставшиеся после когтей Шакуса, неприятно зудели, и я испытывал постоянное желание запустить под повязку пальцы и почесать их. Но понимал, что делать этого нельзя, а потому просто время от времени поглаживал их через камзол. От этого становилось немного легче.
Дорога вывела нас из леса на склоне холма, с которого как на ладони был виден почти весь Аухлит. Город располагался на точно таком же холме, и до него было не больше версты. Небольшой, но зажиточный городишко, насколько я помню. Городские ворота, смотрящие прямо на нас, были приветственно распахнуты, над ними развевались знамена, столь пестрые, что в глазах рябило.
От самых ворот, по обеим сторонам ведущей к ним дороги, выстроился почетный гвардейский караул, протянувшийся едва ли не на полпути к нам. Ярко-красные одеяния, поверх которых были надеты начищенные до блеска доспехи, ни с чем нельзя было перепутать — это была сама настоящая швейцарская гвардия, услугами которой пользовались многие европейские короли. Длинные алебарды возвышались над сверкающими касками.
