— Извините… — испуганно пробормотала Фике, попятившись и почти сразу ткнувшись лопатками в двери. — Я ошиблась. Я сейчас же уйду…
Она боялась поворачиваться к страшной старухе спиной, и потому пыталась нащупать ручку двери за собой вслепую. Но никак не могла этого сделать и постепенно впадала в панику.
— Я уже ухожу… — шептала она дрожащим голосом. — Я ухожу…
А старуха вдруг молниеносным движением поднялась на ноги, выпрямилась и протянула к Фике руку. Она выглядела отвратительно, со своей отвисшей грудью, костлявыми кривыми ножками, распухшими коленями и дряблыми складками по всему телу.
Затем она что-то неразборчиво прокаркала, и ладонь ее вспыхнула алым пламенем, ярко осветив всю комнату. А старуха стремительным размашистым шагом направилась прямо к Фике.
Задыхаясь от ужаса, принцесса захрипела. Но в этот момент она смогла-таки нащупать ручку на двери, рванула ее и выскочила в коридор. Сломя голову кинулась прочь.
Она плохо помнила где именно находится ее комната, и потому сначала пробежала мимо. Рванула одну дверь — заперто. Рванула другую, но это оказалась совсем другая комната, и там никого не было. Рванула третью — и увидела свою мать, трепещущую в объятьях двух мужчин и сосущую кровь из руки собственной служанки…
Невозможно передать весь ужас и ощущение полного бессилия, которые охватили Фике в тот момент. Она захлопнула дверь и нечленораздельно вскрикнула от осознания собственной беспомощности. Потом увидела приоткрытую дверь и поняла: это и есть ее комната. Забежав в нее, она принялась рыться в сундуках с собственным приданным, нашла серебряный кувшин, взвесила его в руке и откинула в сторону. В схватке с упырем он вряд ли смог бы ей помочь. Найдя двузубую вилку для поедания морских гадов, Фике ткнула зубьями себе в ладонь и тут же затрясла ею: было больно. Даже кровь немного выступила.
Тогда Фике поставил напротив входа в спальню стул, села на него и дала себе зарок не смыкать глаз до самого утра…
— Бедная вы моя! — тяжело проговорил Кристоф, когда принцесса со слезами в голосе закончила свой рассказ. — Бедная Фике!
Мне показалось, что он и сам готов разрыдаться. И тогда я сказал настолько проникновенно, насколько вообще был способен:
— Сударыня, мне искренне жаль, что вам пришлось пережить все эти ужасы. К сожалению, вся магия Красной Линии основана на крови и ее постоянном употреблении. Без крови у местных магов просто не будет силы. Это закон мира, в котором вам отныне придется жить и с которым придется мириться… Но все было бы гораздо проще, если бы вчера вечером вы просто легли спать! Поверьте, никто не осмелился бы потревожить ваш сон. Да и мы с Кристофом совершенно напрасно находимся сейчас здесь. Если об этом станет известно вашему жениху, скорее всего нас просто изрубят на куски, как свиней на скотобойне.
Фике смотрела на меня не отрываясь, и мне больно было видеть, как в ее глазах угасает последняя надежда. Чтобы хоть как-то подбодрить эту насмерть перепуганную девушку, которая хотя и называлась принцессой, но на самом деле не имела здесь абсолютно никакой власти, я сказал ей:
— Мы прибыли во дворец, чтобы хлопотать за жизнь обер-вахмистра Глаппа. И если вам, принцесса, здесь опасаться нечего, то он скорее всего сегодня будет четвертован, если наши хлопоты не возымеют должного действия… Позвольте спросить: вы сами-то, сударыня, пытались поговорить об этом с Великим князем?
— Я пробовала… — пролопотала Фике. — Но он даже слушать меня не стал! Всеми вопросами здесь занимается маркграф Хардинер.
Я ответил легким поклоном.
— Именно к нему на аудиенцию мы и направляемся. К сожалению, мы не можем больше находиться в ваших покоях, для нас это подобно смерти. Разрешите откланяться, принцесса. И запомните главное: как бы страшно вам ни было, вашей жизни здесь ничего не угрожает. А ко всему остальному вы вскоре привыкните. Даже к упырям… Прощайте, Фике!
Глава 19
Аудиенция и предложение, от которого невозможно отказаться
Я хотел покинуть покои принцессы немедленно, но все-таки пришлось еще немного задержаться. И виной тому был, конечно же, Кристоф. Он никак не мог заставить себя оторваться от Фике, держал ее за руки и терся щекой о ее ладони, что мой кот Пенициллин, выпрашивающий на кухне кусок рыбы.
— Фике! — говорил Кристоф, не отводя глаз от принцессы. — Моя милая Фике… Я никогда не забуду вас! Вы навсегда останетесь в моем сердце! Вот здесь…
И он прижал ее ладонь к своей груди.
— Вы чувствуете? Чувствуете, как часто колотится мое сердце? Оно не хочет расставаться с вами, Фике!
— Мое сердце колотится ничуть не тише вашего! — отвечала ему принцесса, глядя на него снизу-вверх замутненным слезами взором. — Я знаю, что наше расставание убьет меня скорее, чем местные упыри. Я так хочу быть с вами, мой дорогой Кристоф! Я знаю, что это невозможно, но я прошу вас об одном: хоть иногда вспоминайте обо мне…
— Каждую минуту, каждый миг я буду думать о вас, милая Фике!
Мне хотелось зажать уши, честное слово. А еще я понял, что следует сжечь все французские романы, которые Кристоф так любит читать перед сном. Романы сжечь, а мальчишку поколотить, и желательно по голове, чтобы выбить из нее все те бредни, которые он почерпнул в этих никчемных книжках.
А когда он с жаром принялся целовать девичьи ладони, я его окликнул:
— Возьмите себя в руки, мсье! Нам пора!
— Кристоф… — всхлипнула принцесса.
— Фике…
Тогда я схватил неофита за руку и буквально выволок его из комнаты. И вовремя — едва двери за нашими спинами затворились, как за поворотом коридора послышались громкие шаги, и оттуда вскоре вышел Ван-дер-Флит.
— Господа, где вас черти носят⁈ — прокричал он, взмахнув руками. — Я ищу вас битый час!
Мы подошли к нему, приняв самый виноватый вид, на который только были способны.
— Мы знакомились с местными картинами, — соврал я. — Здесь встречаются весьма примечательные портреты.
Ван-дер-Флит резко развернулся на каблуке и двинулся вперед уверенным шагом.
— Ничего примечательного в них нет, — кинул он через плечо. — Дешевая мазня убогих упырей!
Тогда я заметил с осторожностью:
— Но вы ведь и сам магистр магии, герр Ван-дер-Флит… Насколько мне стало известно, питие крови является основным моментом в инициации мага Красной Линии.
Ван-дер-Флит остановился — настолько внезапно, что я едва не врезался ему в спину. Кристоф ткнулся в меня и сразу отступил. Ван-дер-Флит повернул голову.
— Кровь и в самом деле является основой магии Красной Линии, — сообщил он жестким тоном. — Она обязательно при инициации мага, но дальнейшее ее потребление не имеет особого смысла. Слухи о необходимости этого пустили те, кто погряз в кровопитии и разврате, живя при дворе князя Ульриха… Такой ответ вам по душе, господин Сумароков?
— Вполне, — ответил я.
— Отлично, значит недопонимание улажено. А теперь нам лучше поторопиться, маркграф не любит ждать.
Он вновь рванул по коридору, и мы с Кристофом, не сговариваясь, устремились за ним. Промелькнули еще два просторных холла, в которых на страже стояли гвардейцы с ружьями. Затем Ван-дер-Флит провел нас в просторное помещение с длинным столом, заваленном бумагами.
На деревянной подставке стояли всяческие штампы с бронзовыми рукоятями, а за столом, на стуле с чрезвычайно высокой спинкой, сидел узколицый человек с длинным носом и что-то старательно писал в толстой книге. Перо в его руке так и мелькало. Он очень напомнил мне аиста, что вечно вил гнездо на крыше нашего дома в имении под Новгородом. Такой же долговязый, узкий, и даже нос у него был почти того же цвета — красный. Вероятно, это был никто иной, как секретарь господина Хардинера.
Заметив нас, человек тут же отложил перо и поднялся на ноги. Стул со скрежетом отъехал по полу.
— Герр Сумароков? — спросил он, уставившись на меня тяжелым взглядом круглых глаз.
В подтверждение слов, я коротко поклонился. Секретарь кивнул на ряд стульев у стены:
