— Ты не понимаешь, о чем просишь, — сдавленно проговорил Чонсок. В груди заболело и стало тяжело дышать.
— Понимаю, поэтому и прошу. — Фенрис тоже подался к нему и тихо, вкрадчиво заговорил: — У нас есть маги и ведьмы. Я объединю магов, Лайя призовет ведьм. Есть союзник, который много лет готовился к этой войне. И есть Дэйлор, который, я надеюсь, тоже выступит за нас. Нам нужен тот, кто поведет за собой людей, кто объединит страну и всех нас. И я не представляю никого, кто справился бы с этим лучше тебя. Дипломатия, стратегия, военное дело — ты учился этому всю жизнь. Плюс ты сможешь заранее предугадать действия империи, а это тоже даст нам маленькое, но преимущество. Вместе у нас получится.
— Ты безумен, — покачал головой Чонсок. — Империя сотрет вас всех в порошок. Ничего не оставит. И ваши жалкие потуги противостоять ничего не изменят. — Чонсок отбросил лист с пустым местом, оставленным для имени. — Я не стану в этом участвовать.
Фенрис поднялся.
— Дело не в независимости и борьбе за территорию, дело в выживании таких, как я, Лайя, Тэруми. Если есть хоть один шанс выиграть, я им воспользуюсь. С тобой или без тебя. С тобой получилось бы минимизировать потери.
— Ты предлагаешь мне выступить против своего народа! — вскочил на ноги Чонсок. — Против отца!
— Я предлагаю тебе стать тем, кто поможет создать новый мир, в котором люди с даром будут свободны, в котором для сотен тысяч иллинуйцев будет более светлое будущее, чем то, что им уготовила империя!
— Я не стану предавать свою страну, — упрямо проговорил Чонсок.
— Я не прошу тебя давать ответ прямо сейчас, но выбрать сторону тебе придется. — В синих глазах мелькнуло сожаление, но тут же спряталось за решимостью. — Сохранить нейтралитет не выйдет. Прости.
Чонсок стоял и смотрел перед собой, от гнева сумасшедше стучало сердце, звенело в ушах и яростно сжимались кулаки. Понимая, что ещё немного и разнесет здесь всё, он схватил свою куртку и меч и бросился прочь.
* * *
Когда Фенрис закончил свой краткий рассказ о письме Инквизитора и о договоре с Эктианом, а также о сути разговора с Чонсоком, Тэруми вскочила на ноги. В глазах плескался ужас.
— Не нужно, — остановил её порыв Фенрис, прекрасно понимая, что она собралась делать. — Он должен принять это решение сам.
Но она уже умчалась. Чонсока она нашла в тренировочной комнате. Он стоял на коленях посреди пустой комнаты, повесив голову, и тяжело дышал. Меч лежал неподалеку. Мокрая от пота, прилипшая к телу рубашка, сообщила, что усилия, приложенные к сражению, были на грани возможности.
— Руми, — тихо позвал он.
Отчаяние пропитало его голос.
Тэруми подбежала, упала на колени возле него и крепко прижала к себе, желая уберечь от всего мира, от трудного выбора, мечтая поцелуями стереть все тревоги с лица.
— Что мне делать? — Он впервые не знал, как поступить правильно. Потому что правильного выбора для него не было. Найти способ сообщить отцу о готовящемся восстании Эктиана и о союзе с магами и предать свою новую семью? Поступить так, как должен поступить достойный азур. Или согласиться с Фенрисом? Предать Азуриан, свой народ? Или снова сбежать с Тэруми, спрятаться и жить, понимая, что предал обе стороны?
Он обнял её в ответ и спрятал свой нос в её волосах, с наслаждением вдыхая родной запах.
Тэруми слушала его взволнованный, пропитанный горечью и сомнениями стук сердца, и понимала… Фенрис был прав. Чон должен был принять это решение сам. Всё, что она могла сделать, это быть рядом.
— Что бы ты ни выбрал, я буду рядом с тобой. — Она отстранилась и добавила: — Тхарамэ и вэн даур. Ты же помнишь?
Они ещё постояли, цепляясь друг за друга, словно объятия могли бы удержать их на плаву в шторме, надвигающегося на мир, а потом Чонсок разжал руки. Тэруми всё поняла без слов и прошептала:
— Я буду ждать тебя дома. — А затем ушла.
Гнев уже давно растаял. Отчаяние утихло. Страх ошибиться тоже перестал терзать его. Как никогда, ясный ум вернул контроль разума над всеми остальными чувствами. И в этот момент Чонсок вспомнил невидящий взор золотоволосой эльфийки и её голос, проникающий в его суть, считывающий душу, его судьбу, от которой он не смог уйти и которая настигала его раз от раза.
— Наказанием его быть рожден. Быть его главным разочарованием. Предавать будешь. Снова и снова… И каждый раз всё горше…
Чонсок горько рассмеялся, на мгновение прикрывая глаза, уже не надеясь отгородится от правды, но давая себе ещё несколько секунд на принятие того факта, что выбора у него уже давно не было, потому что он сделал его несколько лет назад, когда решил уйти с Тэруми.
* * *
По затравленному взгляду сестры Лайя поняла, что хороших новостей ждать не приходилось, но всё равно спросила:
— Как он?
— Я не знаю, — тихо ответила Тэруми. — Он не приходил ночевать.
Они обе обернулись посмотреть на Фенриса в надежде, что он хоть как-то успокоит и обнадежит.
— Идем на завтрак, как и собирались, — сказал он и мягко подтолкнул их пройти дальше и не толпиться у входа в столовую.
Аларик первым заметил неладное, уж слишком странными были выражения лиц привычной четверки. Точнее, тройки: Чонсока не было.
— Всё нормально? — обеспокоенно спросил изимец.
— Ещё не знаем, — неожиданно правдиво ответил Фенрис, заставляя сильнее волноваться.
— Всем доброе утро, — раздался бодрый голос Чонсока, и все трое уставились на него, пытаясь по его выражению лица определить, всё ли с ним хорошо.
Чонсок сел, подтянул к себе тарелку поближе и стал есть. Когда к нему обращались его помощники, отвечал, попутно задавал вопросы о планах на день. Всё было настолько обыденно и как всегда, что Лайя, Тэруми и Фенрис терялись в догадках.
— Амэнэ, — не выдержала Тэруми, чувствуя, что от беспокойства не сможет проглотить ни кусочка.
— Ешь, — предопределил её возможное продолжение он, ласково улыбнулся и поправил её длинную челку, чтобы не лезла в глаза. А потом мельком посмотрел на Фенриса и Лайю. — После завтрака жду всех у себя.
После этих слов аппетит и вовсе пропал, поэтому Чонсок не стал затягивать завтрак и уже через несколько минут покинул столовую. До кабинета дошли в молчании. Обращенных на себя взглядов воин старался не замечать. Когда все расселись по своим местам, он спросил, поочередно смотря на Фенриса и Тэруми:
— А теперь рассказывайте то, о чем умолчали вчера. Численность гарнизона, который застали у Башни? Скольких удалось уничтожить? Получилось ли кого-нибудь допросить?
— Амэнэ, — выдохнула Тэруми, и на глаза навернулись слезы от того, что ему придется разбираться с этим.
Чон бросил на неё недовольный взгляд, открыто не одобряя проявленную эмоциональность, когда решались военные вопросы. И Тэруми сразу же подобралась и сдержанно кивнула, как если бы он был данхне, её начальником, а не мужем.
Фенрис кратко дополнил рассказанное вчера. Новость, что никого допрашивать не стали, получила неодобрение Чонсока. Но спустя паузу он заговорил:
— Вчера было не до этого, поэтому я забыл вам сказать. Нам с Лайей удалось поймать шпиона Азуриана. Допрашивать его не стали, поскольку он утверждает, что его зовут Анн Сэм Инн.
Тэруми изумленно распахнула глаза.
— И где он?!
— Сейчас распоряжусь, чтобы привели сюда. Вместе допросим.
Чонсок вышел, а Лайя тихо спросила сразу у Фенриса и Тэруми:
— Я так и не поняла, Чон будет за нас или против?
— Я всегда был за вас, — сдержанно прокомментировал Чонсок, который, оказывается, отлучился только на минутку. — Но если вас интересует, буду ли я сражаться против империи вместе с вами? Буду.
Лайя подскочила от радости и стиснула Чона в объятиях, а потом оставила на его щеке звонкий поцелуй.
Фенрис и Тэруми скривились, но больше по привычке, чтобы растопить напряжение, которое со вчерашнего дня витало между ними.
— Что-то не помню по отношению к себе такой радости, — проворчала Тэруми.
