Тенью, совсем рядом, скользнула азурианка, оставляя после себя тихий, ядовитый шепот:
— Упырь, у тебя новая драма?
Он не успел ей ответить — проклятая ведьма словно растворилась во вновь собравшейся толпе.
* * *
Битое стекло впивалось в её обнажённые ступни. Новый шаг, и острая, ясная, ярко-белая вспышка пронзает тело разрядом, губительным импульсом. Так она чувствовала каждый свой шаг, но продолжала идти. Прочь. Ивори не хотела прекращать пытку — хотела, чтобы пытка стала её огненной геенной, которая окончательно пожрет тело, а затем и душу.
Единственный человек, которому она безоговорочно верила, в котором никогда не сомневалась, был тем самым, из-за которого могла бы оборваться жизнь её сына. Пока Ивори отчаянно пыталась восстановить порядок в Башне, Дарий его разрушал. Пока она боялась за его жизнь и молила Создателя, чтобы Король ничего не сотворил с её кайнарис, Дарий организовывал новый побег. Пока она думала, что нравится ему, что ему важно её защитить, Дарий её использовал.
Если бы всё сложилось иначе и её Найлс не разбился, то поступки Дария всё равно навлекли бы смерть на её сына.
Она зашла в дом и замерла. Кричать? Плакать? Ненавидеть? Есть смысл?
— Ма-а-ам! — бросился к ней мальчик и крепко стиснул. — Я не хотел никуда идти, честно! Но Беата сказала, что если я ослушаюсь, то ты пострадаешь! Что ты тогда не сможешь спрятаться!
Он чуть отстранился и стал нетерпеливо дергать её за рукав, пугаясь её странного состояния.
— М-а-ам?! Тебе плохо? Принести воды? Помочь лечь?
Ивори опустила взор вниз, ловя испуг в его глазах, потом медленно перевела взгляд на его руку, где виднелись магические линии. Вдруг вспомнила другие ручки, нежные и самые родные, любимые, те, что обнимали её за шею, притягивая к себе. Ручки, которые она мечтала ещё хотя бы раз поцеловать.
Слезы побежали по лицу, а боль скрутила внутренности. В одно мгновение Ивори ощутила всю глубину и силу своего предательства. Её мальчик, её Найлс, плод их с Джонатаном любви, самый родной человечек, которого носила когда-то под сердцем… и этот маг. Как посмела она осквернить память сына, называя мага своим Найлсом?
Проклятый Создателем человек. Ошибка, которая недостойна жить. Такой же, как и все остальные маги и ведьмы. Виновный в том, что её жизнь — это дорога по битому стеклу. Виновный в смерти Джонатана и Найлса.
Всё это из-за них. Из-за проклятых магов.
— Ма-а-ам, — почти плача протянул мальчик и прижался к её животу.
Ивори медленно, с силой отцепила его руки от себя и отшвырнула.
— Не называй меня так. — Голос был мертвым. — Я тебе не мать, а ты мне не сын. То, что тебе снилось, правда. Твои настоящие родители умерли. Их убили по моему приказу. — От каждой фразы мальчик вздрагивал, как от удара, но Ивори было всё равно. Пусть ненавидит её, так же как она ненавидит их всех. — Всё, что рассказывала тебе, это не твоё, а моего настоящего сына, Найлса. Ты недостоин носить его имя и жить его жизнью.
— Ивори! — одернул её Коди, ворвавшийся в дом. По лицу ребенка он понял, что опоздал. — Что ты ему наговорила?
— Правду. Ведь нет ничего хуже лжи, — холодно ответила ему Ивори, а потом упала на пол — своих ног больше не чувствовала. Окончательно сломавшись, она подняла на Коди умоляющий взгляд и тихо попросила: — Убери его. Пусть исчезнет из моей жизни навсегда. Не могу его больше видеть.
Но это не потребовалось — мальчик бросился прочь из дома. Коди на секунды растерялся, не понимая, кому больше нужна помощь, и поспешил за ребенком.
* * *
Он застал её на том же месте, где и оставил: на полу, только Ивори лежала, а не сидела. Она отметила его приход усталым взглядом и попыткой подняться.
— Я не чувствую ног, — словно оправдываясь за своё состояние, несколько отрешенно проговорила она.
Коди бережно взял её на руки и понес на свою кровать.
— Спасибо. — Снова оказаться в своей комнате, где когда-то жила с подделкой, было выше всяких сил. За это и благодарила.
— Я оставил Нилса с Полин, — сказал Коди, но договорить Ивори ему не дала: прижала ладонь к его губам.
— Ты был прав. Жалею, что не послушала тебя раньше. Это не мой сын. — Она вдруг отшатнулась, руки прижались к груди, а в глазах снова разлилась горечь от пронзившей её только что мысли. — Ты тоже знал и помогал Дарию? — И раньше, чем он успел сказать, требовательно добавила: — Не смей лгать мне!
— Я не знал, — честно ответил Коди, устраиваясь у её ног.
— Я была ребенком, когда нашли отметку на моей коже, — повинуясь внезапному порыву всё рассказать, заговорила Ивори. Возможно, правильно было прийти в церковь и исповедаться, покаяться пастору. Возможно. Но захотелось рассказать ему. Осудит — так осудит. Ей всё равно уже нечего терять. Даже себя она уже давно потеряла.
Кто-то иногда заходил, но Коди их выставлял, а потом и вовсе запер дверь, оставаясь один на один с ней. Ивори не обращала на это внимание. Она проживала снова свою жизнь, но уже не вынужденно, погружаясь при помощи магии эльфийки, а добровольно проходила путь, который принес ей столько боли. В какой-то момент Коди взял её за руку, и ей показалось, что идти стало чуточку легче, как будто он стал её опорой. Она рассказала всё, включая то, как подсыпала яд в выпивку Эдана. Когда её рассказ подошел к концу, ведь дальше её история уже соединялась в общую, она закрыла глаза. Сказанное тогда магом духа вдруг стало её явью…
Она стояла перед пустой рамой и смотрела в неё, но боли не чувствовала, только пустоту. Позади, сколько хватало глаз, простиралась дорога из битого зеркала. Мельчайшие осколки переливались отголосками чужих жизней, которые она загубила. Кровавый след от её ступней тянулся ровно столько, сколько вилась дорога. И даже не нужно было оборачиваться — Ивори и так знала, что составляет её жизнь.
— Ивори, — услышала она голос Коди, но глаз не открыла. — Я не вправе осуждать тебя или оправдывать. Я не знаю, как поступил бы сам, окажись на твоем месте, да и никто не знает. Но в одном уверен полностью: Создатель милостив к тем, кто искренне раскаивается.
Ивори всё же обернулась. Дорога из разбитых осколков никуда не делась. Она всё так же перемигивалась смертями, напоминая о пройденном пути. Ивори отвернулась и посмотрела в раму. Та не была больше пустой, в ней отражалась уставшая, бледная женщина с символом на груди, который определил её судьбу. Изображение дрогнуло, и уже через один взмах ресниц на неё смотрел солдат Инквизиции, Коди Айвар. Он протянул ей руку и замер, ожидая.
— А ещё я уверен в том, что всё ещё хочу быть рядом с тобой и помочь тебе всё это пережить. Если позволишь, конечно, — договорил Коди и накрыл её руку, которую до этого держал, второй рукой.
Она открыла глаза — на неё с любовью смотрели его красивые синие глаза.
— Создатель милостив, — шепотом согласилась с ним Ивори и прижала свою ладонь к его щеке, чувствуя, как внутри, где-то в опустевшей и застывшей душе, зарождается маленький огонечек тепла.
Глава 5
Чонсоку казалось, что всё, что могло случиться, уже случилось сегодня. На том противостоянии с магами всё не закончилось. Мальчишка, сын Ивори, словно обезумел. Он бежал по улицам, как будто за ним гнались, и хаотично выпускал небольшие огненные шары. Те, кто пытался его остановить, пострадали. Пока искали способы успокоить и обезвредить его магию, загорелось поле с посевами. Чудо, что один из магов воды был поблизости и успел погасить пламя, но часть будущего урожая пострадала. Ирвин по этому поводу закатил несвойственный ему эмоциональный скандал с требованием выбросить всех магов из города.
Когда страсти утихли, ему доложили, что одна из стен дома в невосстановленной части города решила упасть, при этом погребая под кирпичами незадачливого изимца, которому не повезло идти как раз в тот момент на свой пост. Спасательные работы организовали быстро, ведьмы своевременно оказали помощь, но и то и другое отняло ещё время и силы.
