Я спрыгнул с лошади. Одобрительно похлопал Снежку по морде и направился к останкам нашего преследователя. Кристоф меня предостерегающе окрикнул, но я только отмахнулся.
Странно, но наш преследователь был еще жив. Закрывшаяся «тропа» отсекла ему нижнюю часть тела, а он смотрел на меня обезумевшим взглядом и безмолвно двигал губами, как будто хотел произнести в мой адрес проклятья, но у него на это не хватало сил. Присев рядом с ним, я прислушался. Нет, не проклятьями он сыпал — он шептал какую-то свою лютеранскую молитву. Значит, у него еще есть шанс попасть на небо. Да и мне греха на душу брать не пришлось…
Он прошептал еще что-то и сразу обмяк. Глаза его бессмысленно уставились в небеса, куда отправилась в этот момент его душа. А я выпрямился, вернулся к Снежке и запрыгнул в седло. Покрутился, осматриваясь.
— Вон там река, — сообщил Кристоф, указывая в сторону невысокого холма, на вершине которого торчала одинокая рыжая сосна. — Слышно, как вода шумит.
Я прислушался. Действительно был слышен шум и плеск, и я немедленно направил в ту сторону Снежку. Кристоф пристроился рядом. Теперь можно было особо не спешить и перевести дух, и поэтому я сказал ему то, что уже некоторое время вертелось у меня на языке:
— Друг мой, сегодня вы совершили большую глупость. Еще неизвестно какие последствия будет иметь кража невесты Великого князя, но то, что на родине нас с вами ждут неприятности — это я вам гарантирую. Позвольте уточнить: что вы дальше собираетесь делать с уважаемой принцессой Фике?
Я нарочно говорил по-русски, чтобы принцесса как можно меньше поняла из нашего разговора. И Кристоф тоже ответил мне по-русски:
— Жениться…
Откровенно говоря, нечто подобное я и ожидал услышать от этого мальчишки, но все же не упустил возможности всласть посмеяться.
— Ради Бога, Кристоф! Вы меня уморили! Сколько времени вы знакомы? Три дня? Ничего глупее я в жизни не слышал! К тому же она лютеранка, вы не можете на ней жениться! Они даже крестятся по-другому!
— Она примет православие, — с вызовом заявил неофит.
— А она вообще в курсе ваших планов?
— Я расскажу ей о них при первом удобном случае.
— И когда же⁈ Когда она родит вам третьего ребенка⁈
— Это очень личная тема, сударь, и я не хотел бы ее с вами обсуждать!
Таким образом препираясь, мы поднялись на холм и увидели Серебрянку. Она искрилась и бурлила у подножья холма, и была в этом месте достаточно мелкой. Каменистое дно хорошо было видно сквозь чистую воду.
Не говоря больше ни слова, мы спустились вниз с холма и сразу же вошли в реку. Течение здесь было сильным, но лошади показали себя достойно, и уже через несколько минут мы вышли на берег с той стороны, где нас уже не могли достать никакие преследователи.
Мы были на родине. Уж не знаю насколько далеко от Горной Поляны нас вынесла «тайная тропа», но это и не имело никакого значения. Я знал, что нам следует идти на север, чтобы отыскать ближайшего «тропуна», способного переправить нас в столицу. Тратить несколько дней на дорогу пешим ходом я не собирался.
Глава 23
Подозрения старого викинга и преступление государственного масштаба
Постепенно мы все дальше отдалялись от границы. Влияние поля магии Красной Линии, ощущалось все слабее и слабее, и часа через три пути на привале я впервые решился использовать магию. Ничего необычного — простая «эфирка» с поджогом сушняка, из которого Кристоф сложил небольшой костер. Обошлось без происшествий.
Сам неофит тоже попытался высечь из пальца огонек пламени, но вместо этого он устроил самый настоящий пожар, тушить который пришлось при помощи «водяной котомки». И слава Иисусу, что здесь это заклинание уже работало вполне исправно, а не так, как это было в Горной Поляне.
Зато Кристоф убил куропатку! Без всякой магии, обычной шпагой. Уж не знаю, как это у него получилось, но обед у нас вышел славный. Правда, без хлеба и вина, но зато с жареной птицей. Даже Фике не побрезговала подобного угощения, хотя у нас не было с собой даже соли, и послушно откусывала кусочки мяса прямо из рук Кристофа. При этом они оба так заливисто смеялись, словно и впрямь в этом можно было найти что-то смешное.
Немного отдохнув после трапезы, мы вновь пустились в путь и к вечеру вышли к большому озеру, чьи воды издали показались нам кроваво-красными. Но я понимал, что это просто игра света в лучах заходящего солнца, потому что озеро это носило имя Лазурное, и где-то здесь, на самом его берегу, обитал старый викинг Ларсон. Он-то и должен был переправить нас с в Петербург.
Берег был ровным и травянистым, и мы спешились, чтобы немного пройтись пешком. Фике вела себя очень беззаботно, создавалось впечатление, что ее нисколько не удручало все произошедшее. А может она просто успела позабыть о всех своих ночных страхах и утренних переживаниях. Сагарские упыри теперь уже остались где-то далеко. Как и эшафот, на котором казнили несчастного Глаппа, и на котором могли бы казнить и Кристофа.
Должно быть, собственное будущее ей сейчас казалось светлыми и безоблачным, и она видела себя в объятиях мсье Завадского в каком-нибудь уютном загородном доме, с детишками на руках и пряниками на столе.
Вряд ли что-то плохое приходило в эту минуту ее светлую голову.
О плохом надлежало думать мне самому. Одну загадочную девицу мне уже пришлось приютить в своем доме, и даже более-менее удалось убедить людей, что она приходится мне кузиной, приехавшей погостить из Новгорода. Но если у меня появится вдруг вторая кузина, то это уже будет, пожалуй, перебор! Тем более, что по-русски она говорит не особо хорошо.
К тому же история с похищением сагарской невесты наверняка скоро станет достоянием общественности, и здравомыслящему человеку не составит особого труда сопоставить факты.
М-м-да! Интересно, мне отрубят голову или просто вздернут на виселице? Попробуй потом докажи, что ты здесь вообще ни при чем.
С другой стороны, Кристоф все это затеял, вот пускай он и ведет принцессу в свой дом! Пусть убеждает папеньку с маменькой, что это его кузина из Новгорода. Или откуда они там родом? Из Варшавы какой-нибудь…
Пока я размышлял таким не особо веселым образом, Кристоф с принцессой резвились вовсю. Они бегали друг за другом по берегу озера, бросались сорванными цветами, хохотали как сумасшедшие. Даже в воду забегали, и принцесса умудрилась намочить низ платья. Свои туфельки она давно сняла и теперь носила, нацепив на два пальца, а по траве бегала босиком, словно какая-нибудь деревенская простушка.
Собственно, по большому счету она и была деревенской простушкой, и не ее вина, что сильные мира сего сорвали ее с привычного места и отправили черт знает куда. В вертеп кровавых упырей.
И как нормальная деревенская простушка она не испытывала особых стеснений по поводу своих естественных надобностей. Как только ей приспичивало отойти по нужде, она тут же нам сообщала об этом по-немецки: «Ин ди бюше». А потом добавляла уже по-русски: «В кусты!» И уходила в кусты, а вскоре возвращалась оттуда, на ходу поправляя юбки и пиная траву босыми ногами…
Так мы прошли вдоль берега почти две версты, когда заметили рядом с белой ивой бревенчатый домик, огороженный с трех сторон покосившейся оградой из длинных жердей. Четвертая сторона смотрела прямиком в озеро. У деревянных мостков, уходящих далеко в воду, слабо покачивалась на волнах привязанная лодка.
Если я не ошибся, это и был дом «тропуна» Ларсона, и он мог отправить нас в Петербург немедленно.
Подойдя к ограде, мы остановились, не найдя калитки. Просто перелезать через жерди мне не хотелось — все-таки мы здесь гости, а не воры. И потому я громко крикнул, всматриваясь в окна домика:
— Хозяин! Есть кто дома⁈
— Чего шумишь? — внезапно послушалось из-за спины, и я от неожиданности даже вздрогнул. Обернулся.
Позади нас стоял крупный мужчина лет сорока в серой рубахе едва ли не до колен, широких бурых штанах с заплатками и мятых сапогах, протертых на пальцах до дыр. Светлые неухоженные космы торчали как попало, а голову поперек лба ему перетягивал скрученный в жгут платок.
