Я бывал здесь уже как-то раз. Дабы не стеснять хозяев и других жильцов этого большого дома, попасть в другие помещения из этой комнаты не представлялось возможным. Имелся из нее единственный выход на задний двор. Охраняли его два огромных цепных пса, но предназначены они были скорее для того, чтобы отпугивать незваных гостей с улицы. Выходящих же из комнаты магов (а «тайными тропами» пользовались по большей части именно маги), псы те и сами побаивались, и при виде их торопились спрятаться в свои будки, поджав хвосты.
Далее пребывать в тесной комнате с двумя лошадьми представлялось мне крайне неудобным, и я поторопился отодвинуть засов на единственной двери посреди длинной стены. Распахнув ее на всю ширь, я под уздцы вывел Снежку на большой задний двор, засаженный по всему периметру кустами смородины. Псы моментально перестали лаять, заскулили и попрятались в будки.
Я осмотрелся. Под сенью высокой раскидистой вишни пристроилась круглая беседка, окрашенная в белый цвет. Внутри стоял такой же белый стол, за которым сидели три человека — мужчина и две женщины. В мужчине я даже издалека признал Андрияна Дубасова, младшего из братьев. Своими немалыми габаритами он напоминал мне шкаф в моей гостиной — такой же широкий, громоздкий. Порой мне казалось, что сначала туда завезли именно этот шкаф, установили его кое-как силами нескольких крепких работников, а уже потом возвели вокруг него и дом.
Таким же монументальным казался мне и Андриян Дубасов. Сидел он не на стуле, а в специальном кресле с широко расставленными подлокотниками, а чайная чашка в его ручищах казалось просто игрушечной. Палец его не пролезал в дужку, за которую надлежало эту саму чашку держать, и потому Андриян просто поставил ее себе на ладонь.
Рядом с ним за столом сидели две барышни, которые на фоне мужчины выглядели просто кукольными. Одна из них была супругой Андрияна, кажется ее звали Авдотья. Вторая же, лет шестнадцати, наверняка была их дочкой, но имени ее я и вовсе не знал.
Я торопился, но покинуть дом, даже не поздоровавшись с хозяином, было бы верхом невежества. Поэтому мы подошли к беседке, и я в знак приветствия коснулся шляпы.
— Вечер добрый, Андриян Константинович! И вас рад видеть, Авдотья…
Я сделал паузу, показывая, что запамятовал как зовут ее по батюшке. Она это смекнула и с улыбкой напомнила:
— Авдотья Павловна. Добро пожаловать к нашему столу, Алексей Федорович.
И провела рукой над столом, на котором помимо самовара стояли блюда с какими-то пирогами.
Ну надо же, мое имя она, оказывается, запомнила! Хотя и виделись мы всего-то один раз. Подумалось мне, что не просто так она меня запомнила, ох не просто! Никак дочь свою мне в невесты надумала сосватать?
Я неприметно глянул на младшую Дубасову. Была она крепка в кости, пышна формами и щеками румяна. Лицо ее, правда, большого ума не выдавало, но для девицы и не ум вовсе важен, а краса внешняя. Такая барышня любого осчастливит. Но мне следует держаться от нее подальше. Чтобы, не дай бог, и меня не «осчастливила»!
— Рад бы, Авдотья Павловна, да и без того припозднились мы. Дела еще кое-какие доделать надобно, пока солнце не село.
— Откуда путь-то держите? — спросил Андриян. Он сделал из чашки крошечный, казалось бы, глоток, но она моментально опустела.
— Издалёка, — уклончиво отмахнулся я, дав этим понять, что говорить на эту тему желания не имею. — Умаялись мы совсем, Андриян Константинович. Да и барышня с нами, отдохнуть с дороги желает. Из-за границы она прибыла, по-нашему плохо понимает.
— Я есть не очень хорошо говорить русский язык! — со страшным акцентом вдруг заявила Фике, сделав книксен. Мне показалось, что раньше она говорила гораздо лучше.
Андриян внимательно посмотрел на туфельки, которые она до сих пор держала в руке, и понимающе покивал.
— Немка? — спросил он.
— Вроде того… — поморщился я.
— Ясно. Не смею вас задерживать, коли так…
Все формальности были соблюдены, и я совсем уже было хотел направиться в обход дома к воротам, как дверь, ведущая из дома на задний двор, вдруг с треском распахнулась, так и врезалась об стену. На крыльцо стремительно вышел Владимир Константинович, старший из братьев Дубасовых. Впрочем, выглядел он значительно моложе своего младшего брата, да и в комплекции был гораздо скромнее. Одет он был в строгий черный камзол и на ходу натягивал на руки черные же перчатки. Подойдя к беседке, он коротким наклоном головы поприветствовал нас с Кристофом, немного удивленно взглянул на Фике и резко сказал брату:
— Я немедленно должен ехать. Нужно как можно скорее прибыть к императорскому дворцу.
— Что-то случилось? — напрягся Андриян. И я вместе с ним. Какое-то нехорошее предчувствие сдавило мне грудь.
— Случилось, брат… Мой старый знакомец сейчас заезжал, он тоже во дворец торопится. Он мне весть привез.
— Какую еще весть? — одновременно спросили мы с Андрияном.
— Плохую. Государь-император убит. Его застрелили…
Глава 24
Где вас черти носили, господин камер-юнкер?
В этот момент мне показалось, что и в меня самого пальнули из пистолета, прямо в лицо — настолько неожиданным было это известие. Впрочем, неожиданным оно оказалось не только для меня. Авдотья Павловна так и вскрикнула, услышав слова Владимира Константиновича, а дочка ее даже чашку из рук выронила, и чай на себя расплескала.
— Что⁈ — выпучил на брата глаза Андриян. — Как⁈ Кто это сделал⁈ Когда⁈
Вопросы из него так и сыпались, и мне казалось, что это я сам их задаю — настолько точно они повторяли те слова, что намеревались вырваться сейчас из меня самого.
— Да откуда ж мне знать? — отозвался Владимир Константинович. — Для того во дворец и еду, чтобы выяснить все. Непонятно теперь, что дальше будет. Наследника-то государь не оставил. Как бы беспорядки не начались.
— Но позвольте! — подал я голос. — Что еще сказал ваш знакомец? Неужто вообще ничего не известно?
— Отчего же, Алексей Федорович, известно… — старший Дубасов принялся натягивать вторую перчатку. — Говорят, что камергер Лефорт вошел в покои императора с некой шкатулкой в руках. Там он достал из нее два пистолета и из одного выстрелил императору в грудь. Караульные гвардейцы тут же ворвались в покои, но Лефорт успел застрелить самого себя из второго пистолета. Выстрелом в рот… Весьма напоминает давешний случай на ассамблее у князя Бахметьева, вам не кажется, господа?
Больше я его слушать не стал. Да и что мог добавить к сказанному человек, который и сам питается лишь слухами на этот счет?
Я скомкано попрощался с хозяевами, затем, пройдя в обход дома, вывел Снежку со двора и запрыгнул в седло. Кристоф, который следовал за мной по пятам, сделал то же самое и помог сесть принцессе.
Неофит молчал, время от времени поглядывая на меня с вопросом в глазах. И я знал, что он хочет и никак не решается у меня спросить. «Что делать дальше⁈» — хотел бы спросить он.
А я и сам пока не знал, что теперь следует делать. Искать Шепелева смысла не было. Во-первых, я испросил у него пять суток отпуска, и на какую-то мою помощь он сейчас не рассчитывает. К тому же во дворце сейчас всем заправляет Тайная канцелярия. Убийство императора — это преступление против государства, и не может находиться в ведении сыскного приказа.
Ну и, наконец, мне еще надлежало отчитаться о своей поездке в Сагар перед куратором Амосовым. И я пока сам не понимал насколько мне удалось справиться со своей задачей.
Собственно, задача была проста: найти в Аухлите Ван-дер-Флита и показать ему письмо светлейшего, адресованное Кривому Нго. Больше от меня ничего и не требовалось. Все остальное было на совести Ван-дер-Флита. Другие же события, произошедшие со мной в Сагаре, не имели никакого отношения к тому поручению, которое дал мне куратор.
Сопроводил ангельтинскую принцессу в Сагаринус? Это мое право, к тому же больших усилий это не заняло.
Ублажал ночью мамашу вышеназванной принцессы? Это вообще дело личное. Я сам буду решать кого и когда мне ублажать.
