− Голован, мы с тобой возьмем палачи, заберемся на деревья. Если оно видит вокруг, нападем сверху. Смелый и Болтун, завлеките его к нам. Кстати, как оно выглядит, надо дать ему название.
− Похож на морфу, − Голован уже отдышался, хотя до спокойного состояния было далеко.
− Назовем его зорф. Пошли, разберемся с ним.
Когти Мудрого глубоко вонзились в кору. Уже старик, но сила в лапищах ещё такова, что легко вынесла его в крону десятиметрового дерева, даже в одной руке с тяжёлым палачом, длинная деревянная ручка которого за много-много циклов до блеска отполирована мозолистыми ладонями, а металлическое лезвие с выступающим острым шипом вдоволь упилось крови провинившихся астардов.
Голован, взобравшись на соседнее гигантское дерево, затаился в кроне. Мудрый прислушался. Тишина… Лишь изредка раздавалось тихое пощёлкивание насекомых-листожёров. Послышался монотонный треск — над кронами пролетели стрекаты. Ненасытные птицы… Поглощали всё мелкое, попадающееся на пути. Не брезговали даже брахантами. А они не так уж и безобидны, − выстреливают во врага жгучей жидкостью, выедающей глаза.
Время тянулось медленно, и к Мудрому начал подкрадываться страх. Когда сражаешься, на него нет времени. А вот когда ждёшь… Вдалеке послышались щелчки и треск ломающихся веток. Звуки слышны отчетливей — враг приближается.
«Ведут добычу», − по привычке подумал Мудрый. Не раз так астардам доводилось заманивать мощных ирротов.
Внизу мелькнула быстрая темная тень, затем раздались щелчки. Кора на стволе соседнего дерева лущилась, куски разлетались далеко в стороны. Показался зорф. Многоногий удивил необычным видом. Как таковой, головы у него не было, только выступ на округлом туловище. Он шел шумно. Грузный. Словно мощный глупый иррот, это враг не обходит кусты — прёт напролом.
Мудрый приготовился к прыжку. Высота немалая — удар ногами по врагу будет сильным. Когти вопьются в его шкуру…
Ноги Мудрого твёрдо стояли на толстых ветках. Он чуть балансировал торсом, ловя равновесие. Четыре руки до боли в пальцах сжали ручку тяжелого, острого, как заточенный коготь, палача.
Мудрый прыгнул. Грузное тело, падая, набрало скорость: ступни с разгона больно ударились о туловище врага. Зорф просел. Его тонкие ноги подогнулись, хоть их и много. Четыре руки изо всех сил воткнули острие палача в выступ на туловище зорфа. Раздался глухой стук.
Любой враг от такой атаки не смог бы сопротивляться. Но этот ухватил Мудрого передними лапами-клещами, сбросил на землю, прямо перед собой. Мудрый увидел, как закрутились круглые непонятные штуки, похожие на коротенькие круглые лапы. Боль взорвала сознание, унося в багровый туман. А следом за ней шла новая и нестерпимая боль, волна за волной.
Вдруг враг рухнул. На нем стоял Голован, его палач бил и бил по блестящей твёрдой коже.
«Быстрей бы боль прошла», − это было последней мыслью Мудрого, и всё исчезло…
Голован изо всех сил бил лезвием палача, сбоку подскочил Болтун и огрел врага большой булавой. Зорф уже не шевелился. Голован Дал знак Болтуну, все замерли, наблюдая за многоногим врагом. После такого избиения гремящий не двигался — значит мёртв.
Голован огляделся. Мудрый лежал на спине, похожий на кровавое месиво, одна нога оторвана, валялась в стороне. Только вот как зорф на расстоянии смог оторвать у астарда ногу, оставалось непонятным для аборигена.
− Смелый, Болтун! − позвал астард. Злоба переполняла его храброе сердце.
− Мы слушаем тебя, − промолвил подбежавший Болтун. Со стоном, из-за деревьев, показался Смелый, раненый в верхнюю правую руку.
− Теперь я возглавляю ныру. Вы знаете закон. Кто поднял руку на астарда, кроме поединка один на один − должен быть прибит к столбу Позора. Двоих пленных − туда. Третьего не трогать, надо разобраться, она самка. Когда соберутся все, решим ее судьбу. Сзывай всех на поляну, поставь на тропах по астарду, пусть охраняют.
− Сделаю, − ответил Болтун и исчез среди деревьев.
* * *
Вен быстро шел по лесу. Идти по следам оказалось легко, колесуны и синтет тяжелые, примятая трава и сломанные ветки хорошо видны. Казалось, что здесь прошло стадо крупных животных.
Как-то тихо дул ветер и шевелились листья — разгорячённый деншем мозг работал лихорадочно. Быстрые шаги, легкие работали, как меха в кузне. Успокаивало то, что Вэн шёл следом за синтетом, который расчистил дорогу. Придавал уверенности шлем, он не только мог защитить, но ипоказывал всю картину на внутренней стороне пласто, выделял новые предметы, обводя их жирной чертой. Прицел магиса отражался в виде небольшой розы ветров на забрале, так что можно было стрелять, не глядя на экран оружия.
Вокруг причудливые деревья. На деревьях Шарка не было листьев. Здесь все что угодно, только не они. Это отвлекало. Веретенообразные и шаровидные отростки, иногда шишковидные плоды. А может, и не плоды. Попался куст, на котором серые цветы похожи на шишки хмеля, только величиной с человеческую голову.
Преобладала же в основном хвоя: короткая и длинная. Впереди показалось дерево, казалось, что ствол его из шоколада. Шоколадная кора, стекающие пузырьки. Вэн понимал, что это только на вид. Ветви утыканы хвоей, как ежик иголками. Такой себе шоколадно-синий, гигантский еж. Вэну вдруг захотелось есть. И еще пить.
Ему вспомнились сим-игры. Одевает человек на голову шлем. Становится на подвижную площадку. В руки навороченное оружие. И вперед: надо идти, кого-нибудь спасать, или защищать Горану от захватчиков. В шлеме видятся реальные события. А из стен, когда нужно, на тебя брызгает вода. Обдает горячим паром, прилетают не очень опасные каучуковые пули. Но там игра. А тут, если свалят, то по-настоящему. И начать заново ты не сможешь.
− Как дела, Вен, − Байз вышел на его частоту.
− Пока тихо, гуляю по лесу, − ответил он, тяжело дыша.
− Хорошо гуляешь, слышу, что запыхался, бедняга. На связи держись, скоро «Оса» прибудет, тогда разгуляемся.
− Давай, кеп, устрой разборки.
− Ты во мне сомневался что ли, за мной не заржавеет, − голос Байза выдавал его уверенность.
− До связи, командир.
Сердце гулко стучало, готовое выпрыгнуть из грудной клетки, капли пота стекали по лицу. Возникло желание сбросить шлем, но этого делать нельзя. Неизвестно, что будет впереди. Понимая, что ресурсы организма ограничены, Вен сбросил темп.
«Да, − подумал он, − третья доза денша была, явно, лишней».
Под кустами лежали две изуродованные туши колесунов. Кровь вокруг трупов залила немало почвы. Один абориген вообще похож на сито − синтет поработал на славу.
Вен пошел, ступая мягкими подошвами по крови, дальше. Казалось, что он идет уже вечность. Деревья, деревья, необычные кусты. Свисающие с них густые ветви ложились на землю, можно забраться под куст, и даже если кто-нибудь будет стоять рядом, то не заметит затаившегося человека или хищника.
Тишина начала раздражать быстро шагающего ученого.
«И только небо заплачет по мне, тихим, спокойным дождем», − запел Вен песню, которая первой пришла на ум.
Впереди между веток показался серый металл − синтет закончил тут свой путь. Кто-то сильно потрепал грозного робота, выливая на него свою ярость. Вывороченные стальные ноги беспомощно торчали в разные стороны. Крышка зарядки пуль валялась в трех метрах. Перед синтетом лежал изрешеченный колесун. Оторванная одинокая нога хищника валялась в стороне.
«Всё, дальше будет серьезно», − тихо сказал Вэн, глядя вперёд…
Уверенности ему придавало то, что он занимался в бойцовском клубе. Тренировки и поединки воспитывают терпение и дух. В синеврате, когда учился на ксенолога, проходил курс солдата.
Решив минуту передохнуть и сосредоточиться, Вен остановился. Поменял игломёт с винтовкой местами. Закинув ремень на плечо, взял винтовку наперевес. Достал магазин из нее, поменял обойму на другую, с красной полосой. Легкие термо-пули страшны в ближнем бою. Держа правой рукой винтовку, в левую взял световую гранату. Теперь можно двигаться дальше.
