Густой ворс большого мягкого ковра, цвета спелой вишни, приятно пружинил под ногами. Наступать на него грубыми сапогами казалось святотатством. Быстро скинув их, она спрятала пальцы ног в тёплый ворс и улыбнулась. В таком месте хотелось чувствовать всё каждой клеточкой кожи. Её охотничий мужской костюм стал таким же неуместным, как обувь. Здесь позволительны лишь легкие, полупрозрачные одежды, которые в моменты страсти будут оттенять чувствительность кожи.
Взгляд упал на атласные ленты, что лежали у кованого изголовья. Их гладкая, прохладная поверхность, которую она мысленно ощутила пальцами, рисовала соответствующие яркие образы, вызывая тут же отклик тела: мурашки побежали по коже, а внизу живота заныла сладкая тяжесть.
Ждать подходящего времени, чтобы воплотить вспыхнувшие фантазии, Лайя не собиралась. Да и нет его, этого подходящего времени, а может, и не будет вовсе. С губ шепотом стали слетать красивые слова древней песни — сама мелодия зазвучала у неё в голове, распаляя её страсть ещё сильнее.
Лайя знала: Фенрис услышит её, почувствует прикосновение сквозь любое расстояние. Пальцы резко, почти с вызовом, рванули застежки, и одежда шелестом скользнула на пол. Лайя легла на прохладную шелковую простыню, закрыла глаза и представила его затуманенные страстью глаза, изгибы сильного тела.
Заклинание единения изменила: теперь, когда она касалась себя, Фенрис чувствовал, её руки на себе. Её ласка, подаренная себе, — это её ласка, подаренная ему.
Лайя провела ладонью по своей груди, но в сознании это была его кожа с неровностями старых шрамов, прохладная. Песня на мгновение прервалась сорвавшимся стоном. Пальцы другой руки скользнули по своим губам, лаская их, но ощущали другие контуры, такие всегда желанные…
В голове зазвучала мелодия. Фенрис сразу узнал её, та ночь в лесу и танец страстной рыжей ведьмы, до сих пор было самым ярким, что с ним случалось. Он на мгновение зажмурился и тряхнул головой, стараясь сбросить с себя наваждение. Вначале даже получилось. Он снова услышал, что говорит отец и Чонсок, а потом её невидимые пальцы лаской прошлись по его груди, спустились к животу… Легкие, порхающие прикосновения по его телу оставляли после себя напряжение.
Фенрис резко, с силой выдохнул, пытаясь отгородиться от её магии и взять контроль над своим разумом, а потом зажмурился.
— Всё нормально, Фенрис? — обеспокоенно спросила Тэруми, заметив странное состояние эльфа.
— Мне нужно отлучиться, продолжайте без меня, — процедил сквозь зубы Фенрис и поспешил выйти, оставив за спиной недоуменные взгляды.
Всё равно, что они подумали: мысли улетели вниз и уже не собирались возвращаться. Он бежал по коридору, ища ту комнату, куда звала его своей магией ведьма.
Он ворвался в будуар, и заклинание оборвалось на полуслове. Лайя призывно приоткрыла губы и медленно провела по ним языком. Её нагое тело, освещенное мягким светом, пробивающимся через неплотно задернутые шторы, вызвало новый яркий импульс в теле. Зеленые глаза затягивали в свой омут отраженным там томлением. Расстояние до кровати он преодолел в несколько стремительных шагов.
Он завладел её губами жадно, нетерпеливо, прерываясь только для того, чтобы помочь ей освободить себя от одежды. Когда их обнаженные тела соприкоснулись, Лайя выгнулась, желая утолить свою страсть, унять мучительное томление. Он прижался к её бедрам — она нетерпеливо выдохнула.
— Ты будешь наказана, ведьма… — хрипло прошептал он, отодвигаясь.
Лайя в изумлении распахнула глаза. В следующее мгновение атласные ленты не сильно, но надежно, обхватили её изящные запястья и привязали к изголовью кровати. Фенрис коснулся поцелуем шеи, ключицы, сместился к груди… Дыхание стало прерывистым и сбивалось, выдавая его нетерпение, ещё больше опьяняя её. Она снова подалась навстречу ему, но сильная рука неумолимо прижала её к простыням.
— Не двигайся.
Дорожка поцелуев потянулась дальше, ниже. Фенрис раздвинул её бедра, опускаясь между ними…
Лайя задохнулась стоном. Она хотела коснуться его, притянуть к себе, хотела запустить свои пальцы ему в волосы, но удерживающие ленты от её попыток лишь больно впивались в запястья, добавляя остроты своим ощущениям.
Почувствовав, как её тело выгнулось, замирая в желании острее ощутить то сладкое чувство освобождения от своей страсти, он внезапно отстранился, а услышав её стон разочарования, тихо засмеялся.
— Я же говорил, что ты будешь наказана, моя ведьма.
Её глаза гневно блеснули, но это распалило ещё сильнее. С торжествующей улыбкой он перевернул её на живот. Прохладные пальцы медленно, дразняще провели по линии позвоночника, заставляя её снова молить о любви.
— Фенрис…
Его имя, звучащее её приглушенным голосом, свело с ума. Он забыл, что хотел сделать и почему ещё не с ней…
Одно плавное, глубокое движение, и с губ обоих сорвался стон наслаждения. Затем ещё одно и ещё… сильнее, резче, нетерпеливее… Его пальцы впивались в её бедра, направляя её, заставляя гореть в общем безумии. Он был в её власти, а она принадлежала ему. И это чувство одно на двоих: жажда обладания, дикая, всепоглощающая…
Она сдалась первой: замерла, теснее прижимаясь к его бедрам, отдаваясь охватившей её эйфории.
Пальцы с силой впились в её тело, удерживая, а потом он закрыл глаза и глухо застонал, позволяя своей реальности наполниться яркими ощущениями. Тело охватила приятная слабость, и Фенрис опустился сверху на неё, придавливая своим весом. Где-то на задворках своего рационализма он понимал, что ей тяжело, и предпринял попытку перекатиться на сторону.
— Мне нравится, — прошептала она. — Останься.
Фенрис лишь глухо рассмеялся в её плечо, оставил поцелуй у неё на шее и остался на месте, погрузившись в тишину и покой.
* * *
Фенрис так стремительно покинул кабинет и долго не возвращался, что Чонсок отложил все разговоры и встречи. Охрана сказала, что эльф ушел на третий этаж, туда Чонсок и отправился с Тэруми, чтобы узнать, что случилось. Одну сторону взяла на себя Тэруми, а вторую стал обыскивать он.
То ли его крыло было не таким большим, то ли беспокойство гнало его вперед, но справился он быстрее и уже шел навстречу Тэруми.
— В моем крыле его нет, — сразу сообщил он. — А в той части? — Тэруми молчала, как-то странно изучая плитку паркета под ногами. — Может, Фенрис опять что-то вспомнил и ему стало плохо? — предположил он.
— Судя по звукам, ему было неплохо, — тихо проговорила Тэруми и поджала губы.
— В смысле?
Тэруми вдруг подошла к нему ближе, медленно огладила его пряжку ремня.
— А знаешь, амэнэ… — Её пальчики пробежались по пуговицам на его штанах. — Может, это не такая уж плохая идея: отдых.
Чонсок замер, вглядываясь в лучики её радужки глаз и пытаясь понять, действительно ли он правильно сейчас понимает её намеки. Тэруми соблазнительно ему улыбнулась и, снова положив руку на его ремень, потянула на себя, увлекая к ближайшей комнате.
— Руми?
— Целовать будешь или только смотреть? — сверкая глазами, спросила Тэруми.
Ещё одного приглашения Чонсок ждать не стал…
* * *
— Ты безрассудная, — проговорил Фенрис, продолжая рисовать подушечками пальцев круги на её спине. Она повернула к нему голову и ласково провела пальцем по его губе, ожидая продолжения, знала, что оно последует. — Мир столь шаткий, что любой неверный шаг, неправильно принятое решение и всему конец. Столько людей зависят от меня, от Чонсока, от всех нас. Это просто сумасшедшая ответственность, которую я даже в самом страшном сне для себя не мог представить, а ты среди дня, зная, что я занят, стала зачитывать заклинание…
— Да, — просто ответила она.
— Тебе просто захотелось и…
— Да, — снова сказала Лайя и перебралась ещё ближе к нему, устроила свою голову у него на плече. — Мне очень понравилась эта комната. — Она приподнялась на локте и посмотрела на мужа, лаская взглядом. — Хочу такую же. Ну или эту, если жить будем здесь.
