Я решил не отставать, и поплыл за ней. Догнал в несколько гребков, и дальше мы сосредоточенно боролись метр за метром. Я все‑таки оказался быстрее, и мне удалось вырваться вперед, но тогда она с шутейным криком бросилась на меня, схватила, и мы оба погрузились на дно.
Вынырнули и она громко расхохоталась. Нам тут было по грудь, не больше. Ну вернее мне, ей по плечи. Ее светлые волосы расплывались по воде во все стороны, еще сильнее делая ее похожей на русалку.
Наклонившись, я поцеловал ее, сам, первым. Невольно. И мне даже не по себе стало от того, насколько этот жест оказался естественным. Она ответила, и несколько минут мы стояли вот так вот, сплетаясь в объятиях.
– Ладно, пошли, – решил я. – Вода холодная. Надо поесть и ехать уже дальше.
Глава 19
И мы снова ехали вперед. Небольшая передышка придала нам сил, так что дорога уже не казалась такой унылой. Да и сытный обед зазря не прошел. Настроение улучшилось, короче говоря, мысли в голову дурные больше не лезли.
До Судака оставалось совсем немного. Нам и в город‑то заезжать не было нужно, трасса по краю шла. И честно говоря, хорошо, потому что он относительно большой, и там вполне могут быть проблемы с зомби. Или с этими непонятными тварями.
Мы катились на скорости, аккуратно проходя повороты, когда заметили блокпост. Настоящий, укреплённый, с бетонными плитами, мешками с песком и растянутой сеткой‑рабицей с колючкой. Над дорогой висел самодельный щит: «КАРАНТИННАЯ ЗОНА. ВС РФ. ОСТОНОВКА ОБЯЗАТЕЛЬНА.»
Да, именно так, с ошибкой.
А перед ним – «Тигр», два полицейских УАЗа и человек восемь с автоматами в руках. Подъехав поближе, я смог различить их: трое в стандартном военном мультикаме, и даже с шевронами с российским флагом, остальные – в полицейской форме.
Что, неужели Судак выжил? Отсюда толком не видно ничего, но правее коттеджный поселок, и зомби там по улицам не ходят. Да и люди тоже не бродят. А что дальше, в самом городе?
Но неужели кому‑то хватило сил удержать и зачистить целый город? В нем же тысяч двадцать пять жить должно… А это потенциально – те же самые двадцать пять тысяч мертвяков и закуска к ним.
Один вышел на дорогу и поднял руку:
– Стоять!
У него на груди висел автомат, но в нашу сторону он его не направлял. Остальные тоже держались настороже, но явно оружие не показывали. Ну и что делать?
– Тормозим, – сказал я в рацию. – Без резких движений, но стволы держать наготове. Двигатели не глушим.
Я остановил мотоцикл, и вот мне‑то движок пришлось заглушить. Потому что тарахтел он так, что поговорить нормально не получилось бы при всем желании. Я посмотрел на Шмеля, кивнул, мол, вылезай. А то он в этой люльке – очевидная уязвимая цель.
Нас тут же окружили. Один из военных направил в мою сторону автомат, но не целясь, а так, будто невзначай. А тот самый, что остановил нас, подошел ближе. На лице у него была медицинская маска и черные солнечные очки.
Шмель тоже взялся на рукоятки автомата, но целиться не стал. Хотя в его сторону тут же уставилось сразу три автомата.
Что‑то они какие‑то резкие и дерзкие слишком. Не нравится мне все это. Только вот два поста, которые мы встретили до этого, были из нормальных людей. А с этим явно что‑то не то. Слишком уж все официально.
– Старший кто? – спросил тот, что в очках.
– Я, – сказал я. – Звут Край, едем в сторону моста. Укушенных нет.
– Документы, – сказал он, уставившись мне в глаза. Я при этом его глаз не видел, их скрывали плотные черные линзы. – На транспорт, на оружие, на перемещение по территории зоны.– По какой такой зоне? – спросил я.
– Карантин. Указ 26‑3В от ГШ. Южный берег – зона особого режима. Судак – объект № 5. Доступ только по разрешению. Все перемещения фиксируются.
Звучало это чертовски официально и важно. И я даже, может быть, поверил бы, да только проблема в том, что ни одни из встреченных нами ранее военных не имели связи с этим самым генеральным штабом.
– Сержант Шмелев. – сказал Шмель и вытащил из кармана красную корочку. Ну да, она у него действительно есть, он ведь на службе. Раскрыл, показал. – Едем с разведывательной миссией по приказу полковника Сафина.
В том, что это бандиты, я уже удостоверился окончательно. Не ясно только: реальные ли бывшие военные и менты, или просто ряженые. Что в общем‑то не так уж и важно, с учетом того, что на нас смотрело восемь автоматных стволов.
– Не знаю ничего, ни о каком Сафине, – покачал головой очкастый. На корочку он даже не посмотрел. – И ни о каком разведывательном отряде.
– Так еще бы ты знал, – хмыкнул я. – Связи‑то нет. Как и с генеральным штабом. Как и вообще длинной связи по всему Крыму, в том числе и со спутниками.
Очкастый чуть склонил голову, будто прислушиваясь к чему‑то внутри. Может, у него в ухе гарнитура. Может, просто для вида. А может, и правда принимает решение.
– Удостоверение ты своё оставишь, – сказал он Шмелю. – И оружие. Все остальные пусть выходят по одному. Без оружия. Пройдёте досмотр. Потом будем решать, что с вами делать.
– Ты, кажется, что‑то перепутал, – медленно произнес я, чувствуя, как напрягается челюсть. – Мы не беженцы. И не зэки, чтоб нас досматривали. Мы вооружённая группа. Официальная. А ты нам никто.
– В карантинной зоне я – закон, – отрезал он. – Так что или добровольно, или будет по‑плохому.
Он махнул рукой. Один из «военных» поднял автомат чуть выше, целясь уже явно. Второй – встал чуть в стороне, прикрывая слева. Кстати, возможно, что реально военные, действуют достаточно профессионально. Что ж делать‑то?
– Слушай, мы реально по заданию едем, – сказал я, пытаясь разбавить напряжение. – Разведывательная миссия. Если не вернемся – приедут уже другие. На БТРе или танке, дорогу мы для них уже провесили. И их вы так просто уже не остановите.
– Слушай сюда, умник, – проговорил очкастый, шагнув ближе. Теперь я чувствовал запах пота, бензина и дешёвых сигарет. – Нет никакого полковника Сафина. Нет связи. Нет государства. Ты сейчас передо мной, и ты – просто чувак с рюкзаком и автоматом. Так что давай‑ка первым. Оружие на землю, сам на колени. Покажешь остальным пример.
– А иначе что? – спросил я, чуть придвигаясь. – Покажешь мне, что такое по‑плохому?
– Угадал, – ответил он.
Краем глаза я заметил, что Шмель чуть сместился в сторону, но его тут же проводили стволами автоматов. Контролируют, бляди такие. И что же будет дальше? Сдадимся – нас в лучшем случае разденут и погонят прочь, машины отберут, оружие, все запасы.
Но только вот что‑то подсказывает мне, что этим дело не ограничится. У нас же женщины, а они в ситуации, в которую мы попали – товар. Причем дефицитный товар.
– Ладно, хорошо, без проблем, – проговорил, поднял левую руку и снял с себя ремень автомата. Вытянул ее в сторону и отпустил. Ствол упал на асфальт.
– Теперь ты, – повернулся он к Шмелю.
Я же в ответ шагнул в его сторону и резко ударил коленом в пах, что было сил. А потом выхватил «Ярыгина» из кобуры, прижал к бедру парня и нажал на спуск.
Поддался под пальцем тугой из‑за самовзвода спусковой крючок, грохнул выстрел, а следом раздался громкий крик бойца, только что так уверенного в себе. Я же обхватил его, прижал, не давая упасть, и одновременно с этим прикрываясь его телом от стволов остальных.
Шмель тоже зря на месте не стоял: неуловимое движение, и одному из окружавших его «ментов» прилетело в челюсть прикладом, да еще с такой силой, что он отлетел на пару метров назад. И тут же раздалась короткая очередь, и еще одна. Двое парней упали.
Но они все еще были живы, бронежилеты спасли. А они ими разжились, причем хорошими, военными. Не знаю, какого класса там стояли плиты, но пятерку в упор они выдержали.
Я же действовал: навел ствол в голову ближайшему нажал на спуск. Пистолет хлопнул, и парень завалился на асфальт, выпустив из головы фонтан мозгов. Перевел огонь на второго, снова выстрелил.
